В поисках христиан и пряностей
Шрифт:
Корабли были вытащены на берег, проконопачены, просмолены и готовы к отплытию. Еще два дня ушло у флота на то, чтобы выйти в открытое море; из-за приливов, предупреждал идущих следом да Гама, выйти из гавани не так-то просто [460] . Всеобщее раздражение сменилось радостью, когда, не успели еще корабли покинуть бухту, на горизонте показался Эштеван да Гама на «Флор де ла Мар». Он отплыл из Лиссабона в мае, но два его корабля потерялись в шторм у мыса Доброй Надежды, и да Гама оставил свое послание в надежде, что они нагонят.
460
«Если это письмо вам передадут до того, как вы войдете в порт, не входите в него, ибо выйти из него трудно, а лучше держите путь дальше и следуйте всему, что было сказано выше», – писал он.
Объединенная армада из 16 кораблей направилась на север в Малинди. Если европейцы предвкушали прославленное гостеприимство султана, их ожидало разочарование. Начали завывать муссонные ветра, хлестал дождь, и корабли загнало на пять миль к северу от города. Флот бросил якорь в небольшой бухте, и матросы отправились на поиски пресной воды. Тем временем да Гама приказал своим
461
См.: Paul Teyssier and Paul Valentin, trans. and eds. Voyages de Vasco da Gama, Хронисты же пишут следующее: де Барруш утверждает, что флот зашел в залив в восьми лигах от Малинди; Кастаньеда – что да Гама нанес краткий визит в город; Коррейя приводит подробное описание встречи да Гамы с султаном, который вновь обнял его как брата. И всех их опровергают сообщения очевидцев.
Султан Малинди видел, как корабли прошли мимо, и послал письмо адмиралу. К стоянке португальцев гонцам пришлось брести по пояс в воде, поскольку на суше по ночам бродили дикие звери, и да Гама отправил назад дружеское приветствие и новые инструкции отставшим кораблям не мешкать. Африканская часть его экспедиции прошла более-менее согласно плану, и да Гама решил направиться прямиком в Индию. После всего двухдневной стоянки флот поднял паруса в пятницу 29 июля.
Муссон не пошел им навстречу. Шторм загнал армаду едва ли не к Аравийскому полуострову, и когда флот наконец прибыл в Индию, то оказался к северу от Каликута на территории, контролируемой мусульманами. Корабли двинулись вдоль берега на юг и прошли мимо города, султан которого, как записал фламандский матрос, имел в своем владении по меньшей мере восемь тысяч лошадей и семьсот боевых слонов. Европейцы, добавил он, захватили четыреста кораблей, «и мы убили людей и сожгли их корабли» [462] .
462
Calcoen, Фламандский матрос пишет, что флот направился на северо-восток на муссонных ветрах и 21 августа прибыл к «большому городу, называемому Комбаэн», – подразумевается Камбай, который на протяжении шестисот лет был важным портом Гуджарата; сегодня он известен как Кхамбхат, его гавань давно занесло илом. Далее фламандец пишет, что, проплыв вдоль побережья, флот достиг города Оана (скорее всего Гоа); именно там, по его утверждению, были захвачены и сожжены 400 кораблей. Другие документы эти сведения не подтверждают. Маттео да Бергамо пишет, что шторм отнес их к Дхубулу (Мумбаи); Лопеш описывает похожее место, но называет его Калинул.
Имела место эта ужасающая бойня или нет (а если и имела, то почти наверняка в гораздо меньшем масштабе), адмирал Индийского океана твердо решил раз и навсегда очистить Аравийское море от арабов. Так приказал король. Бойня в Каликуте и нападения на португальские флотилии сделали это лишь еще более настоятельным. Да Гама был готов исполнить свой христианский долг, и, без сомнения, перспектива лично отомстить за то, как с ним здесь обошлись, ожесточала его душу.
Несколько дней спустя флот прибыл на остров Анджедива, где в первое путешествие был взят в плен Гаспар да Гама. К тому времени сотни матросов были поражены цингой. Их перенесли на берег и разместили в импровизированных хижинах. Загадочная болезнь наводила ужас на новичков, хотя фламандский матрос старался отвлечься от ее ужасов, охотясь на пятифутовых ящериц. Дружелюбные туземцы принесли много еды: свежую и вареную рыбу, огурцы и бананы, которые португальцы, одержимые этими плодами, называли «индийскими фигами», – но шестьдесят или семьдесят человек все равно умерли.
Однажды утром на горизонте появился парус, и адмирал послал три корабля и две каравеллы отогнать судно прочь. Когда они приблизились, на судне подняли штандарты и флаги, и команды разразились радостными криками. Это оказался один из двух кораблей, отплывших в мае и потерявшихся у мыса Доброй Надежды. Корабль принадлежал богатому «новому христианину» Руйю Мендешу де Брито [463] , а капитаном на нем служил флорентиец Джованни Буонограция; на борту также находился клерк Томе Лопеш, взявшийся составить полный отчет о плавании. Когда корабль присоединился к флоту, матросы заполонили его палубу послушать новости из Португалии и узнать, не везут ли они письма. Отставший корабль заглянул по дороге в Малинди, и теперь моряки раздавали поправляющимся пациентам кур и апельсины – подарок тамошнего султана.
463
Судовладелец Руй Мендеш де Брито был скорее всего из семьи «новых христиан», которая играла заметную роль в португальской торговле драгоценными камнями, а также в банковских операциях. Руй Мендеш упоминается как финансист флотилий, отправлявшихся из Антверпена между 1504 и 1508 годами, когда город уже становился главным европейским перевалочным пунктом португальских пряностей. В 1512 году некий Диогу Мендес, вероятно, происходивший из той же семьи, окончательно перебрался в Антверпен и сказочно разбогател на торговле пряностями; к середине XVI века семья заправляла львиной долей торговли пряностями и контролировала несколько бирж. См.: Marianna D. Birnbaum. The Long Journey of Garcia Mendes (Budapest: Central European University Press, 2003), 15–22.
Вскоре объявился и второй потерянный в мае корабль, и теперь уже огромная армада поплыла к Каннануру, самому северному из трех главных портов Малабарского берега. По пути европейцы захватили несколько
лодок и присвоили себе их груз риса, меда и масла. Подданных дружественных правителей отпустили; остальных обратили в рабство, а их суда сожгли.Вместо того чтобы войти в порт Каннанура и начать торговать, адмирал приказал своим капитанам выжидать в море. Флот остановился напротив горы Эли, вехи, на которую держали курс арабские штурманы, и месте, которое сам да Гама впервые увидел в Индии.
К тому времени в план были посвящены все экипажи. Фламандский матрос изложил его как можно проще. Они должны были подстеречь торговые караваны, направляющиеся из Аравии в Каликут, «корабли, которые везут пряности, что попадают в нашу страну, и мы хотели их уничтожить, чтобы один только король Португалии получал пряности отсюда» [464] .
Каждые несколько часов один из кораблей отправлялся бороздить морские пути, а когда заканчивалась его вахта, на место заступал другой. Такая эстафета тянулась днями, но ничего не дала. Один капитан по имени Фернан Лоуренцо попытался взять на абордаж гигантское четырехмачтовое дхоу с большой командой на борту, но после залпов из шести или семи бомбард у канониров закончились ядра, и когда спустилась ночь, добыча улизнула. Корабль, принадлежавший Руйю Мендешу де Брито, умудрился захватить самбук [465] , небольшое двухмачтовое дхоу, но оно везло всего лишь паклю и ямс и направлялось, как выяснилось, в дружественный Каннанур. Да Гама приказал держать под строгим надзором 24 снятых с него моряка-мусульманина, пока решал, что с ними делать. В конечном итоге потребность в союзниках возобладала над императивами веры, и он передал их на попечение послу из Каннанура, который возвращался с его флотом в Индию.
464
Calcoen, 27.
465
Различают несколько видов дхоу, но классификация основывается на различиях в конструкции корпуса и киля, а не на назначении или на размерах судна, которые могут широко варьироваться. Так например, со временем изменения претерпела даже сама конструкция корпуса: самбуки, наиболее успешные среди всех типов дхоу, позднее под влиянием португальцев приобрели квадратную корму.
Эти 24 человека вскоре узнали, какой участи им выпало избежать.
Армада держалась наготове, пушки были заряжены, офицеры постоянно устраивали смотр матросам, среди которых росло недовольство по мере того, как подходили к концу припасы. Наконец за два дня до конца сентября начали с поздними муссонными ветрами прибывать корабли из Джедды и Адена, и под парусами объявилась подходящая добыча.
Томе Лопеш, клерк с корабля Руйя Мендеша де Брито, позднее составил полный отчет об ужасах, творившихся в следующие несколько дней [466] .
466
Приведенное мной описание битвы основано на подробном отчете Томе Лопеша с дополнительными деталями из хроник и сочинений других очевидцев.
«Сан-Габриэл» совершал патрулирование, когда на горизонте показалось огромное арабское судно. По крику дозорных канониры бросились к орудиям и дали несколько предупредительных залпов поверх его носа. Европейцам показалось странным, что хотя судно и было вооружено, оно остановилось и спустило флаг. «Сан-Габриэл» стал с ним бок о бок, и солдаты поднялись на борт, не встречая ни малейшего сопротивления.
Арабское судно называлось «Мири». К глубокому удовлетворению португальцев, оно направлялось в Каликут. На борту у него теснились 240 мужчин и более 50 женщин и детей [467] . Большинство были паломниками, возвращавшимися из хаджа в Мекку, но также на борту находилось с дюжину самых богатых купцов Каликута. Они привыкли к столкновениям с пиратами у Малабарского берега и решили не сражаться, а откупиться частью богатств, которые везли.
467
Данную цифру приводит вызывающий доверие Лопеш, но приблизительные оценки широко варьируются. Маттео да Бергамо и анонимный португальский автор приводят цифру «около 200»; фламандский матрос – 380, а немецкий матрос – Де Барруш пишет о двухстах, плюс более чем пятидесяти женщинах и детях, Коррейя, как всегда преувеличивая, – о семистах.
Самого видного купца звали Джаухар аль-Факих [468] , и он был, как узнали европейцы, ни много ни мало торговым представителем в Каликуте султана Мекки. «Мири» входил в состав его личного флота, и он взялся вести переговоры.
По просьбе аль-Факиха адмирал Индийского океана встретился с ним лично. Мусульманский вельможа начал с высокой ставки и в свойственной арабам манере, чтобы сохранить лицо, представил неприкрытую взятку как обычную деловую сделку. Мачта у него сломана, объяснил он, и за новую он готов предложить внушительную сумму золотом; более того, он лично позаботится о том, чтобы каждый корабль португальского флота наполнил свой трюм пряностями.
468
У Лопеша «Иоар Афанкви».
Да Гама отказал. Пять лет назад он разыграл целый спектакль, возмутившись, что мусульмане Каликута назвали его пиратом. Не без причины с ним сейчас обращались как с таковым. Однако за это время многое изменилось. Первая экспедиция да Гамы была разведывательным походом на трех маленьких кораблях. Вторая – завоеванием силами ощетинившейся пушками армады. Тогда он был первопроходцем. Теперь он крестоносец, и у него были замыслы посерьзнее простого вымогательства.
Аль-Факих поднял ставки. Если его, его племянника и одну из его жен отпустят, он гарантирует, что за собственный счет доверху нагрузит пряностями четыре самых больших корабля. Сам он готов остаться заложником на флагманском корабле; адмиралу нужно лишь разрешить его племяннику сойти на берег, чтобы обо всем договориться. Если, скажем, через пятнадцать или двадцать дней груз не объявится, они могут поступить с ним как пожелают, равно как и с ценным грузом «Мири». В дополнение ко всему он обещал выступить посредником между португальцами и заморином, чтобы обеспечить возвращение товаров на португальский склад и восстановить дружеские отношения вместо злополучной вражды, которая тогда возникла.