В поисках Колина Фёрта
Шрифт:
– Я приехала за пирогом, который мы с вами обсуждали, – холодно произнесла наконец посетительница. – Вы сказали, что он называется «Изгнание».
Враждебность клиентки не сочеталась с ее одеждой, такой женственной, воздушной – бледно-сиреневый шелковый топ на тонких бретельках и с оборками спереди, кремовые брюки и босоножки без задника на высоких каблуках. И много золотых украшений, включая обручальное кольцо.
У ее мужа роман? Ясновидящей Вероника не была, но каким-то образом поняла, что дело тут не в этом.
– Он в коробке, ждет вас, – сказала она. – Зайдите, пока я за ним схожу. – И протянула руку. – Вероника Руссо.
Долю секунды женщина колебалась, возбудив любопытство Вероники.
– Бэт, – только и ответила она.
Идя на кухню за пирогом, Вероника чувствовала, как незнакомка сверлит ее взглядом. Однако на самом деле ее враждебность относилась не к Веронике; тут было нечто более сложное. Вернувшись с коробкой, она спросила:
– Я вас случайно не знаю? Мне кажется, я несколько раз видела вас в городе.
– Не думаю, – отрезала Бэт, беря пирог. – Значит, если будет результат, я просто оставлю деньги в вашем почтовом ящике, правильно? Пятнадцать долларов?
– Да. А если пирог не поможет, вы мне ничего не должны.
– Что ж, посмотрим, – натянуто улыбнулась Бэт, развернулась и пошла, встретив на дорожке двух женщин.
Даже если бы Вероника хотела подумать о странной заказчице, прибыли первые две ученицы. И гораздо более дружелюбные. Пара сестер в фартуках, Изабел и Джун Нэш, владелицы гостиницы «Три капитана», постоянно заказывавшей у нее два пирога в неделю. Сестры Веронике нравились, но она плохо их знала. Она была на несколько лет старше Изабел, которая пару месяцев назад позвонила ей, восторгаясь попробованным в закусочной пирогом, и попросила печь для гостиницы. Полгода назад Изабел родила ребенка, чего нельзя было сказать, судя по ее идеальной фигуре и элегантному, даже в джинсах и футболке, виду. И лет на десять, не менее, старше Джун, обладательницы самых прекрасных, буйно вьющихся золотисто-каштановых волос, убранных сегодня в пучок с помощью палочек для еды. Джун работала в любимом книжном магазине Вероники и имела очень вежливого сына.
– Я полна решимости научиться печь коржи, чтобы они получались не сухими и не влажными, – сказала Изабел. – Каждая моя попытка всегда заканчивается катастрофой.
– Вы бы попробовали пирог с банановым кремом, который я в прошлом году испекла для кондитерской распродажи в школе Чарли, – подхватила Джун. – Кажется, я вообще забыла положить сахар. Кто-то купил кусок, а потом вернулся к столу и потребовал назад свои деньги!
Вероника рассмеялась.
– Обещаю, больше этого никогда не случится.
Следующей прибыла Пенелопа Вон Блан, объявившая, что ее подруга Сиси не станет ходить на занятия из-за какой-то там нестыковки во времени. И снова Вероника поразилась, насколько Пенелопа изменилась внешне. За последние несколько недель она как будто… смягчилась. Ее темные волосы до плеч, обычно распрямленные до совершенства, как у модели, лежали естественными волнами. Минимум косметики. А перестав одеваться по последнему крику моды, она стала походить на обычных людей, живущих в Мэне, а не в Нью-Йорке. Пенелопа всегда носила крупные украшения, но в последнее время надевала только золотое сердечко-медальон да обручальное кольцо. Вот уж, воистину, возвращение прежнего облика вместо создания нового. Вероника недоумевала, что за всем этим стоит. Пенелопа Вон Блан со средних классов одевалась броско и дорого. Но сейчас прошла, не отпуская ехидных замечаний об ее одежде или небольших размерах дома; нет, Пенелопа всем широко улыбнулась, похвалила висевший в прихожей натюрморт с полевыми цветами и серьги Вероники и сообщила сестрам Нэш, что слышала «потрясающие» отзывы об их гостинице. Это была новая и изменившаяся в лучшую сторону Пенелопа.
Пока Изабел и Джун болтали с ней, появились Ник Демарко с дочерью.
Ник, разумеется, всех знал. Полицейские были на виду в
городе, патрулируя улицу, выписывая штрафы за превышение скорости и приклеивая извещения об истечении срока регистрации. Женщины обычно заискивали перед Ником – красивым вдовцом, и хотя Изабел и Джун держались тепло и дружески, особенно с Ли, они совершенно точно не угодничали. Пенелопа очень мило с ним разговаривала, но не заигрывала. И Вероника, единственная одинокая женщина в доме, сосредоточила все свое внимание не на Нике, а на его дочери.Как раз в тот момент, когда Вероника подумала, что Пенелопа просто не может стать более белой и пушистой – или менее заносчивой, – та переключилась на юную Ли Демарко, расспрашивая ее о летнем лагере, затем пожала руку Нику со словами, что лишь благодаря тяжелому труду таких полицейских, как он, Бутбей-Харбор является столь безопасным и чудесным местом для жизни. Вероника понятия не имела, почему Пенелопа Вон Блан сделалась такой… милой, но перемена эта ее порадовала.
– Ну что ж, давайте пройдем в кухню и приступим, – сказала она, показывая дорогу. – Вас всего пятеро, идеальное количество для урока по приготовлению пирогов.
– Мне эта кухня нравится, – объявила Изабел, обведя взглядом большое помещение.
Веронике она тоже нравилась. Едва увидев желтое бунгало, она сразу поняла, что это подходящий для нее дом, но войдя в кухню, не поверила своему счастью. Обширная сельская кухня с крашеными белыми шкафчиками, большим рабочим столом и оригинальными деревянными полами была просто создана для печения пирогов. Вероника выкрасила стены в бледный голубой цвет и поставила профессиональную плиту, но в остальном ей почти ничего не пришлось обновлять. Задняя дверь выходила на терраску с видом на крохотный дворик и ее растения в горшках. Она не имела особой склонности к садоводству, но ей нравилось видеть цветы через окно.
Группа собралась вокруг кухонного стола, изучая емкости и разбирая скалки.
– Сегодня мы испечем традиционный яблочный пирог, – сказала Вероника. – Я знаю, что некоторые из вас захотят освоить один из моих особых чудо-пирогов. Наиболее популярные рецепты я распечатала, поэтому, если вам понадобится какой-то из них, скажите. Если кто-то предпочтет испечь такой особый пирог вместо яблочного, можете действовать самостоятельно, обращаясь за помощью, если она вам потребуется.
– Яблочный пирог для нас, так, Ли? – спросил у дочки Ник.
Ли опустила глаза, потом посмотрела на Веронику.
– Вообще-то, я буду печь особый пирог. Шу-флай.
– Мне кажется, я помню, как моя прабабка пекла его, когда я был ребенком, – улыбнулся Ник сначала дочери, потом Веронике.
– Шу-флай, – произнесла Изабел. – Моя тетя Лолли обожала его! Он с патокой, да? Она была такая сластена.
Вероника кивнула.
– С патокой и посыпкой из коричневого сахара. Я его люблю, но теперь его редко пекут.
– А что это за чудо-пирог? – поинтересовалась Джун, беря банку с разрыхлителем и заглядывая внутрь сквозь пластмассовую крышку.
Ли Демарко разглядывала свои ноги.
– Я называю его «Душа», – ответила Вероника. – Он помогает почувствовать себя ближе к тем, кого ты потерял.
Показалось, что на долю секунды у всех присутствующих перехватило дыхание. Медленно кивая, Ник взял Ли за руку, и казалось, девочка сейчас убежит через заднюю дверь, но она этого не сделала. Джун и Изабел переглянулись и промолчали. А Пенелопа как-то стушевалась.
– Я скучаю по маме, – произнесла Ли, уставившись на свои кроссовки, но Вероника заметила, что девочка сдерживает слезы. – Миссис Бакмен, это наша соседка, – пояснила она, посмотрев на отца, потом на остальных. – Она заказала такой пирог у Вероники и говорила, что почувствовала, будто ее мама была с ней в комнате.