В поисках Витослава

— Ладно. Когда лететь?

— Когда хочешь. Можешь и не лететь!.. А вот, это брось! — воскликнул он, заметив, что я вознамерился сплюнуть через левое плечо.

— Извини, это — так плохо?

— Это никуда не годится. Такой плевок может невзначай включить механизмы, тебе неведомые и опасные. Не совершай обрядов и ритуалов, не зная, как они действуют и к чему приводят. Ладно. Удачи!

Я повернулся, чтобы уйти, и увидел стоящую чуть поодаль Свету.

— Сколько я тебя знаю, ты постоянно встревал в рискованные мероприятия, но я никогда не волновалась за тебя так, как боюсь теперь. Хочешь, я пойду с тобой?

— Вообще-то, Афиноген сосватал мне Казимировича… Пойдем, найдем его и полетим втроем!

Казимирович восторга не проявил и принялся бурчать себе под нос: «Обуза, возись с ней, ежели чего…». Но я посмотрел на него так выразительно, что он заткнулся и отвел глаза. Выходит, и мой взгляд при необходимости может нести в себе приличный заряд воспитательно-наказательной энергии! Я вынул из кармана, то ли Арфина, то ли Архиза (до сих пор путаю, кто из них кто), мой взор пролетел сквозь него, через бездну беспредметности, мимо пропасти безвременья и застыл перед стоящим на Геянской поляне истуканов идолом. По-моему, это был Митра, потому что взгляд уперся в самое примечательное из всех мест его тела. Послышались отдаленные голоса, и все якобы говорило, что мы достигли цели. Но неожиданно картинка смазалась, и мы втроем оказались в совершенно незнакомом месте. Поначалу я подумал, что наша группа очутилась в планетарии со сферической проекцией. Звездное небо было над головой, и такое же небо было и внизу, и по сторонам. Прямо под ногами висел в пространстве огромный черный тор, по-народному, бублик, в центре которого пульсировало и жило своей жизнью озеро пламени. Или, даже не бублик, а ватрушка, в которой вместо творога был огонь. Из него, то тут, то там вылетали крупные раскаленные сгустки, некоторые из которых плюхались обратно, поднимая фонтаны брызг, а иные устремлялись в открытый космос. Эдакие миниатюрные копии солнечных протуберанцев. Внешний край «ватрушки» был неровным, покрытым цепью невысоких холмов, напоминающих горные хребты в миниатюре. За ними царила бездна. До огненного озера было не более трех шагов вперед, до края света — столько же назад. Мы стояли, затаив дыхание, всецело поглощенные сказочным величием зрелища. Не знаю, много ли было воздуха над нашими головами, но дышалось легко и свободно, будто в горах. Света посмотрела на меня, я на нее, и мы оба украдкой — на Казимировича.

— Не знаю, — ответил он на наш немой вопрос, — я, как и вы, здесь впервые. Но даю голову на отсечение, это все неспроста!

Я сделал маленький шажок вперед. Почва была мягкой и податливой. Еще шаг, и подошвы ног ощутили тепло.

— Дальше не ходи! — подал голос Казимирович, — кто знает, насколько у этого озера крепкие берега!

Света, наоборот, шагнула чуток назад и тихо ойкнула.

— Что такое? — встревожились мы с Казом.

— Ничего, ничего. Просто земля стала тверже и начала леденить ноги. Получается, два шага вперед и один назад — это все наше свободное пространство!

Я отчетливо ощутил сразу два противоположных желания: посмотреть в огонь и глянуть с обрыва в бездну, и как-то интуитивно понял, что от этого выбора будет как-то зависеть моя судьба. А еще я знал, что меня никто не торопит, и что я могу размышлять над принятием решения неограниченно долго.

— Сейчас попробуем отсюда телепортироваться! — я наугад вынул опять непонятно который из своих камней и прильнул к нему глазом.

— Ну, что? — не выдержал Каз.

— Сейчас, сейчас!

— Сделай большой экран! — предложила Света.

Я старался разглядеть хоть что-нибудь сквозь толщу камня, но, увы, все усилия оказались тщетными. Все равно, как пытаться увидеть что-нибудь через дверной глазок, который кто-то прикрыл с той стороны рукой. Но вот, наконец, кажется, промелькнуло лицо Ядринца. Я напрягся, лицо зафиксировалось и стало более различимо.

— Никита?

Голос Яна тонул в каком-то шуме, будто я слышал его по радио на коротких волнах.

— Да, это я!

— Как ты туда попал?

— Вытяни нас отсюда!

— Беритесь за руки!

Нас оторвало от почвы и мы зависли на высоте не более метра.

— Ну, давай!

— Не хватает здоровья! Афиноген, помоги!

Мы приподнялись еще на десяток метров.

— Теперь не отпускайте, не ровен час, разобьемся!

— Витовт! Зови сюда всех! Быстро!

Из озера вырвался протуберанец, потянулся в нашу сторону и обдал жаром наши ноги.

— Ахали цели!!!

— Да-да, мы уже… Сейчас!

Звезды померкли, и раздался странный гул.

— Ребята, тяните же!!!

Опять все смазалось…

XXXII. Кукловод

Первое ощущение: очень болит голова. Второе ощущение: невыносимо болит голова. Третье ощущение: чудовищно болит голова… Еще болели руки и ноги, а живот сводило спазмами. Как такое может быть? Спросить не у кого; вернее, я не вижу, у кого можно было бы спросить. Я вообще ничего не вижу, кроме багровой пелены перед глазами. Причем, левому глазу она кажется более темной, а правому — более светлой. Плюс еще в поле зрения плавают какие-то червячки; скорее всего, они ненастоящие. И гул в ушах остался — давящее на мозги бронзовое гудение. О боги, сколько это уже продолжается, и как долго еще будет длиться? Чу! Слышны чьи-то шаги… Или показалось?

— Ну, ты как?

Кто это? Кажется, Ядринец.

— Почему мне так плохо? У меня же нет физического тела!

— У тебя есть сознание и подсознание. Этого достаточно, чтобы во всей полноте ощущать дискомфорт. Тебе во сне бывает больно, страшно, весело, тошно? Для того чтобы это переживать, физическое тело вовсе необязательно!

Гул стал тише, картинка в глазах стала проясняться.

— Что это было?

— Это был Тот! Мало того, что ты попал к нему в объятия, так ты еще и затащил туда остальных.

— Он хотел нас поймать?

— Он сам ничего не хочет. Это ты хотел поймал Его. Твое подсознание оказалось очень сильным. Когда ты впервые услышал о существовании Того, кто есть причина всего, оно испытало влечение к Нему. Такое рано или поздно случается с каждым.

— Никогда не подозревал о существовании в себе такой силы!

— Наоборот, подозревал, и потому инстинктивно избегал прямых контактов с нашей общиной, хотя и не отдалялся от нее совсем. Долгое время ты лишь правил тексты и накапливал информацию, но в один прекрасный момент количество перешло в качество, и вот, ты здесь.

— Но как все это получилось?

— Вспомни рассказ Витослава о том, как он создавал копию Паруса, в той его части, когда он толковал Слободану про кота Шредингера. Кстати, вот и Слободан. Он — физик, и сможет все объяснить тебе более доходчиво, чем я.

— Только не очень заумно, я еще не пришел в себя окончательно… Эй, Слободан, причем тут вообще физика? Это же чистейшая магия.

— Что ты, что ты. Третий класс, вторая четверть. Все очень просто. А магия, как я когда-то понял, та же физика. Ты ведь слышал о таком понятии, как дуализм? Это когда элементарная частица ведет себя ещё и как волна.

— Ну, что-то такое… Да.

— Но, чем больше наблюдать частиц одновременно, кучей, тем меньше они проявляют свойства волны, и тем больше — свойства твердых тел. Это ты тоже знаешь?

— Не знаю… Нет… Наверное… Да…

— И тогда встают два вопроса: что заставляет их так меняться, и где тот порог, превышение которого к этому приводит?

— У меня плавятся предохранители. Может, не будем об этом?

— Ты же сам хотел знать, что с тобой произошло! И потом, самое страшное уже позади. Слушай дальше. Микромир заканчивается тогда, когда происходящее становится таким крупным, что его можно наблюдать. Другими словами, наше восприятие превращает волновую картинку мира в материальную, а этим занимается наше подсознание, наше коллективное поле. Мы сами творим нашу реальность. То есть, совершая магическое действие, ты, сам того не ведая, просто умножаешь реальности и выбираешь ту, которая тебе нужнее.