В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего года

– Нам с тобой, Александр, без свидетелей, без протокола следовало бы говорить. И тебе полезнее, и мне.

– Принято, - согласился Александр.
– Витя, будь добр, оставь нас одних.

– Слушаюсь, - по-военному ответил огорченный Гусляев и удалился.

– Так кто же сказал тебе, что убили Цыгана?

– А почему ты думаешь, что мне известно об убийстве Цыгана? вопросом на вопрос ответил Коммерция.

– Я не думаю, я знаю.

– Так откуда же, дорогой Александр Иванович?

Смирнов направил свой твердый, как пистолет, указательный палец на дверь, за которой скрылся Гусляев:

– От младшего лейтенанта Виктора Гусляева, драгоценный Валерий Евсеевич.

– А что он может знать?

– Хотя бы то, чем ты сегодня с утра занимался. И мне этого вполне достаточно.

– Загадками говорите, уважаемый Александр Иванович.

– Я удивлен, Коммерция.
– В смирновском басе погромыхивала гроза. Ты сам напросился на разговор без свидетелей и протокола. И тут же начинаешь мне, как фофану, заливать баки. Я перестаю тебя понимать.

– Зачем же сердиться, Александр?
– Коммерция был готов ликвидировать легкое недоразумение.
– Меня до некоторой степени смущает некорректность постановки тобой вопроса. Если бы ты спросил просто: "Коммерция, тебе известно, что Цыган убит?" - я бы тотчас ответил: "Да". Но ты с ходу требуешь персонификации источника и ставишь меня в положение весьма и весьма унизительное. В положение доносчика.

– Ладно. С этим разобрались. Следующий вопрос я, правда, тоже хотел задать персонифицирующий, начав его с сакраментального: "Кого?" Но, щадя твое обостренное чувство собственного достоинства, изложу его несколько по-другому: "Чего ты так испугался, Коммерция?"

– Я свое давным-давно отбоялся, Александр.

– Не скажи, Коммерция, не скажи. Тебя надо очень сильно напугать, чтобы ты, быстренько прибежав домой, потеплее приоделся для лагерных зим и ринулся в открытую крутить сидора у первой попавшейся гражданки. Фармазон на покое, катала на подхвате, ежедневно ужинающий стерлядкой в ресторане на бегах, польстился на кошелек со ста двадцатью рублями!

– Черт попутал.

– Я скорее поверю, что ты черта попутал. Одно только скажу: перепуганный, ты грубо работаешь. Читается как по букварю.

– Это вами читается. А народный суд, не умея прочитать, отстегнет мне пару лет, и дело с концом.

– А если я помогу народному суду прочитать текст?

– Какой именно?

– Случайный свидетель по меховому делу Валерий Евсеевич Межаков как только узнает, что освобожденные участники этого дела начинают всерьез постреливать друг в друга, быстренько совершает липовую кражу в надежде отсидеться в лагере, пока эта перестрелка не закончится естественным путем, то есть пока фигуранты не перестреляют друг друга, и гражданину Межакову нечего будет опасаться. Гражданин Межаков опасается, боится, паникует, не желая получить пулю.

Эрго: гражданин Межаков не простой случайный свидетель, а полноправный фигурант по делу.

– Блестящая версия!
– восхитился Коммерция.
– Только жаль, никакими фактами не подкреплена.

– Так я и стал бы излагать тебе факты!

– У тебя их нет, Александр, - убежденно заявил Коммерция.

– Считай, Коммерция, что предварительную беседу мы закончили. Теперь суть. Мне необходимо раскрыть убийство Цыгана. Это сравнительно нетрудно. Значительно труднее предварить вполне возможные грядущие убийства. Для сведения: ревизовать меховое дело я не собираюсь, хотя твоя роль в нем предыдущим следствием совершенно не изучена. Но обстоятельства, подробности того дела необходимы мне для поиска и разработки плана предотвращения последующих уголовных акций. Итак, условия: я тебя не трогаю по меховому делу, а ты - откровенно, естественно, в приемлемых для тебя и меня рамках, отвечаешь на мои вопросы. Согласен?

– Согласен.

– Вопрос первый: почему ты считаешь, что у тебя нет фактов?

– Я был связан только с Цыганом, а Цыгана нет на этом свете.

– Кто задумывал и разрабатывал план грабежа склада?

– Я, - скромно ответил Коммерция.

– Мне казалось, что ты от этого открещиваться будешь.

– Но мы же договорились, Александр!
– слегка удивился Коммерция.

– Тогда подробности. На каком этапе тебя привлек Цыган?

– Когда уже был выбран объект.

– Кто нашел этот объект?

– Не знаю. Ко мне все шло через Цыгана.

– Тебе известно, почему это преступление было так быстро раскрыто?

– Откуда?! Секрет вашей фирмы.

– Могу сообщить: Колхозник для того, чтобы опохмелиться, шкурку на Перовском рынке продавал.

– Знал, что дурак, но такой! Скорей всего его кто-то спровоцировал на это.

– Я тоже так думаю. Но кто?

– Не надо больше вопросов, Александр. Я сам отвечу на все, что ты хочешь узнать. Ты думаешь, я этих законников неумытых испугался? Да плевать я на них хотел, если бы они только между собой эти пять контейнеров делили. Я испугался того, кто их сталкивает лбами, кто знает про них все, делает с ними что хочет. Вот он-то и меня, вероятнее всего, подвести под монастырь мог.

– Хоть догадываешься - кто?

– Не догадываюсь и не хочу догадываться. Себе дороже.

– Я, Коммерция, искал этого человека. Но теперь этот человек раздвоился. Я-то думал, что это он так неглупо разработал план операции. Оказалось - ты.

– Спасибо за комплимент.

– Может, еще что-то скажешь?

– Сказать больше ничего не имею.

Смирнов стукнул кулаком в стенку, Казарян явился на зов.

– Рома, привет!
– радостно поздоровался с ним Коммерция.

– Привет, - кивнул Роман и поинтересовался у Смирнова: - Нужен я, Саня?

– Не ты. Разыщи Гусляева. Он где-то здесь. Пусть везет Коммерцию в районное училище.

– Дал что-нибудь?
– спросил Казарян.

– Ты не у него, ты у меня спрашивай, - встрял Коммерция.
– Как на ипподроме спрашиваешь, на кого ставить.

– Лерик, - с угрозой сказал Казарян.
– Ты зачем меня дискредитируешь перед начальством?

– Не зачем, а отчего. От скуки.

Бумажных дел по палагинскому делу хватило до позднего вечера. А утром привезли Сырцова-Почтаря, который для порядка поломался полдня. Потом мучил следователя, требуя уточнений, подтверждений и неукоснительного соблюдения протокола. Мучил Ларионова, мучил Смирнова. Отмучились и собирались домой отоспаться, когда из проходной позвонил Алик.

– Что случилось?
– спросил Александр.

– Ничего, - ответил Алик.
– Пойдем погуляем.

Смирнову шибко хотелось спать, но и прогуляться тоже было неплохо. По бульварам до Москвы-реки. Любимый маршрут. Спустились к Трубной.

– Как Иван Павлович?
– осторожно поинтересовался Александр.

– Скоро умрет, - стараясь приучить себя к неизбежному, Алик вслух произнес страшные слова.

– Не надо так, Алик, - попросил Смирнов.

– А как? Как надо?!
– заорал, чтобы не пустить слезу, Алик.
– Я у них сегодня ночевал. Он не спит, понимаешь, не спит! Он задыхается, а не кашляет только сидя. Так ночь в кресле просидел.