В родном углу

— Боже! Даже на три недли!

— А какъ-же иначе? Раньше двухъ-трехъ недль приданаго не могутъ сдлать. Вдь у моей невсты ничего нтъ. Все надо сдлать, все!

Богъ съ нимъ и съ приданымъ, если вы тамъ въ Петербург опять совсмъ отреплетесь! Снова сюда чиниться вернетесь въ тихую пристань? Нтъ, ужъ вторая-то починка куда трудне придется. А главное, сейчасъ-то хать опасно. Но Сухумовъ былъ непреклоненъ.

XLV

Посидвъ у доктора еще съ полчаса, Сухумовъ сталъ сбираться домой. Докторъ опять началъ уговаривать его не здить въ Петербургъ.

— Повремените хоть мсяцъ, другой… Дайте себ вконецъ окрпнуть здсь. Доведите себя до степени нормально-здороваго человка, — говорилъ онъ, чтобы сколько-нибудь задержать его въ деревн. — Вдь я у васъ слышалъ перебой въ сердц.

Но Сухумовъ оставался непреклоненъ и отвчалъ:

— Да я, докторъ, чувствую себя совсмъ хорошо, а вполн здороваго, идеально здороваго человка, а думаю, и не бываетъ.

— Ну, какъ не бывать! А здсь мы говоримъ о здоровь все-таки относительномъ. Успокойтесь посл внчанья мсяца полтора — ну, я и не буду васъ удерживать. Вдь и женитьба передряга. Я, кажется, говорилъ вамъ объ этомъ.

— Нтъ, нтъ, я ужъ ршилъ полторы-дв недли посл внца совершенно оторвать Раису отъ ея родственниковъ и побыть съ ней наедин! — воскликнулъ Сухумовъ, передъ которымъ сейчасъ же вырисовались скучнйшій вчно плачущійся на рты и тестя отецъ Рафаилъ, пришедшій въ дтство его тесть, матушка-попадья въ грязномъ передник и безцеремонные, выпрашивающіе гостинцевъ, поповскіе ребятишки — вс сильно надовшіе ему при частомъ посщеніи имъ Раисы. — Я ршилъ… — твердо сказалъ онъ. — Да и Раис общалъ свезти ее въ Петербургъ. Мы теперь еще застанемъ оперу, побываемъ въ другихъ театрахъ…

Сухумовъ ласково кивнулъ на невсту.

— Ахъ, вотъ что! Раненько, Раиса Петровна, отъ жениха жертвъ требовать. У него перебои.

Докторъ покачалъ головой. Раиса вспыхнула и отвчала:

— Я не знала, что это съ ихъ стороны жертвы… Да я и не просила… Они сами…

— Какія тутъ жертвы! Никакихъ жертвъ! Я и самъ хочу на нкоторое время вырваться вмст съ ней на волю! — снова воскликнулъ Сухумовъ. — Намъ нужно быть въ Петербург, нужно сдлать закупки, заказы… Да мало-ли что нужно! Вообразите, что у Раисы нтъ ничего дамскаго по части костюмовъ.

— А бабушкино-то добро у васъ въ сундукахъ на что? — сказала докторша, улыбаясь. — Порыться хорошенько, такъ я думаю, такихъ можно дамскихъ вещей надлать, что прелесть. А портниху я вамъ пришлю для передлокъ… Такую портниху, что прелесть. Вотъ Раисеньк на первыхъ порахъ и будетъ достаточно.

Сухумовъ былъ непреклоненъ.

— Полноте! Гд тутъ возиться! Когда тутъ возиться съ разной ветошью, если черезъ четыре-пять дней мы ршили внчаться, — сказалъ онъ и даже разсердился.

— Я не понимаю, зачмъ вамъ такъ торопиться свадьбой? — прибавилъ докторъ. — Простите вы меня, что я ввязываюсь, но не понимаю.

— Бросьте, докторъ! Это надо все какъ можно скорй кончить и успокоиться. Ну, до свиданья…

Сухумовъ и Раиса пошли одваться. Докторъ и докторша вышли за ними въ прихожую.

— Но Бога ради не сердитесь на меня, что я стараюсь препятствовать вашему отъзду въ Петербургъ, — проговорилъ докторъ. — Это я по долгу врача.

— И на меня не сердитесь, что я являюсь передъ вами ослушникомъ. Не сердитесь, докторъ… Вы добрый… — боле мягкимъ тономъ произнесъ Сухумовъ, протянулъ доктору руку и пожалъ ее. — А знаете, кто на меня сердится, что я задумалъ жениться? — весело спросилъ онъ. — Не догадаетесь… Мой человкъ — мой камердинеръ Поліевктъ… И настолько сердится, что даже не разговариваетъ со мной, неохотно отвчаетъ на вопросы. И знаете, почему?

— Аристократическія замашки? — спросилъ докторъ.

— Вотъ, вотъ… Именно… — кивнулъ Сухумовъ. — У покойнаго дяди моего, сенатора, служилъ… и насосался сословной гордости… О, онъ у меня бдовый старикъ! А отъ Раисы Петровны отвертывается. Даже неохотно ей шубу подаетъ… Право… Но если такъ будетъ продолжаться, придется съ нимъ разстаться, хоть я и привыкъ къ нему.

— Обойдется, — махнулъ рукой докторъ.

— Есть и еще одинъ человкъ, который на васъ сердится, что вы на мн женитесь, — сказала Раиса и покраснла.

— Кто такой? — спросилъ Сухумовъ.

— Мой ддушка отецъ Григорій… Но тотъ сердится по другимъ причинамъ. Онъ ворчитъ на то, что вы у него на нашу свадьбу благословенія не спросили… Да… И говоритъ… смшно сказать… Говоритъ, что вы должны ему за меня какой-то выкупъ дать.

Вс засмялись.

— Что-же, это въ обыча?.. — задалъ вопросъ Сухумовъ. — Здсь такіе обычаи среди духовенства?

— Какое! Просто отъ дтства… отъ слабоумія. Разв вы не видите, что у него romolicio cerebri, — сказалъ докторъ, показавъ на голову. — Разжиженіе…

— Онъ говоритъ, что приходъ все-таки его, хоть и уступленъ имъ отцу Рафаилу… А я питаюсь на средства прихода, — прибавила Раиса и тоже разсмялась. — Но вы не обращайте на него вниманія.

— Если нужно что-нибудь дать, я дамъ, — сказалъ Сухумовъ.

— Ничего ему не надо… — опять сказала Раиса. — Мало-ли онъ что проситъ! Онъ еще на рясу себ проситъ. Кром того говоритъ, что онъ долженъ меня внчать, а не отецъ Рафаялъ, а самъ и въ церковь придти не можетъ. Вдь одна нога у него въ паралич и онъ еле ею двигаетъ. Вотъ уже два года, какъ мы его только въ Пасху въ церковь-то кое-какъ водимъ.

Въ прихожей разговаривали довольно долго и наконецъ Сухумовъ и Раиса ухали.

Оставшись вдвоемъ съ женой, докторъ покачалъ головой и сказалъ про Сухумова:

— И жениться-то ему слдовало-бы подождать до будущаго мясода, а онъ еще въ Петербургъ детъ. Чудакъ! Вредно это на него подйствуетъ.

— Ну, Богъ милостивъ, — снисходительно отвчала докторша. — Ты все съ своей медицинской точки, а вдь надо подумать и иначе… Что-жъ ему женихомъ-то маяться? Вдь это тоже человка извести можетъ.

— Ну, какъ теб сказать… Все-таки изъ двухъ золъ наименьшее… Женихомъ или мужемъ быть? Миловался-бы да миловался на свою Раисеньку, а тмъ временемъ крпнулъ-бы… Вдь онъ вообще очень расшатанъ былъ. Конечно, я ему не говорю… Въ подобныхъ случаяхъ лучше этого не объявлять, чтобы не было тревоги у паціента… а у него, особенно посл его предложенія, сердце совсмъ не въ должномъ порядк… У него порокъ.

— Такъ лчи! Что-жъ ты его не лчишь?

— Вотъ спокойствіемъ-то и стараюсь лчитъ, это моя система, а онъ не слушается моихъ предписаній. А что до лкарства, то оно тутъ неумстно. Онъ пичкался лкарствами больше двухъ лтъ… Въ немъ цлая аптека сидитъ, онъ привыкъ къ лкарствамъ… Да его порокъ сердца и не лчится лкарствами, закончилъ — докторъ и спросилъ:- Поняла?