В Россию с любовью

— Возможно, — хитро сузились её глаза.

— Терапия? Один из вариантов воздействия на пациентов?

— Иногда и такое требуется. Правда редко, — кивнула она. — Но в твоём случае ты прав, это лишь игра. Я не вижу у тебя фобий на сексуальной почве. Скажи, у тебя есть влечение к сестре, с которой ты спишь?

Я отрицательно покачал головой.

— Так и думала. Александр, хочу предупредить, оно появится. На физиологическом уровне, никакой психологии. И довольно скоро. Чтобы ты понимал и заранее парировал угрозу.

— Я догадываюсь об этом. Это тоже относится к нашему… Занятию?

— О, нет! Это просто побочное диагностирование, попутно выявленная проблема, — рассмеялась она и мгновенно настроилась на боевой, то есть рабочий лад. Посерьёзнела. Но грудь оставила как есть. — Это моя профессия — находить и решать проблемы. Любые проблемы! Но тут ты прав, изначально я пришла к тебе для другого.

— И для чего же? Амнезия?

— Не только. Дело в том, что твои близкие заметили, что ты ведёшь себя не так, как вёл бы их брат и сын, даже потеряв память. Мы теряем память, но не психофизические модели поведения. Грубо говоря, человек, изучавший этикет и слушающий классическую музыку не будет вести себя и говорить, словно уличная гопница с рабочего района. И наоборот — тот, кто этикет не изучал, не сможет сесть за стол и использовать нужный прибор. И будет говорить языком, к какому привык до потери памяти. В тебе же одновременно заметили две составляющие, и это как минимум предмет для исследования.

— И что ты предлагаешь? — улыбнулся я, пряча за улыбкой панику. Попал так попал! Её же мама послала! Кого они во мне увидели? Кстати интересно, в местной литературе сильно продвинут жанр про попаданцев? Или они мистику читают, и из меня будут изгонять дьявола путём утопления в Неглинной по мотивом Стивена Кинга (бог его знает, кто это)?

— Разумеется, хочу чтобы ты мне всё-всё рассказал, ничего не скрывая. — Блин, стерва смотрит так, что в груди холодеет. И на этом фоне её грудь вообще что есть, что нет — не до неё.

— Так я и не скрываю, — покачал головой я, подбирая слова. — Я и правда ничего не помню. Если б пытался выдавать себя за кого-то, фиг бы вы меня на чём-то поймали!

— И это идёт тебе в плюс, мы это понимаем, — снова кивнула она, и в груди у меня чуть-чуть отпустило. Топить не будут. — Мы тебя уже неоднократно проверили на всё, что можно, и тесты подтверждают — ты не пытаешься скрытничать. Но я думаю, у тебя всё же мелькали какие-то воспоминания, о которых ты не хочешь говорить. Возможно, каких-то даже стесняешься. Пусть ты не вспомнил, кто ты, но какие-то сопутствующие вещи ведь должны были возникнуть? Учитывая тот поток информации, который ты изрыгнул, как Тартар титанов.

Я молчал. Просто молчал, не зная, что на это ответить. Ибо врать — не врал. Но и откровенничать готов не был.

— Понимаешь, Саш, — она верно прочитала мой настрой, — я не верю, что сказка про Элли из Луизианы…

— Из Канзаса.

— Из Канзаса, — поправилась она, — что эта сказка пришла к тебе в голову в момент начала рассказа. Не злись, ваши сказки записывают, я прослушала несколько записей. Слишком стройное повествование, ни разу не рваное, чтобы вернуться назад и уточнить детали, как происходит у настоящих творцов нового. Ты воспроизводишь то, что уже прочёл ранее, со всеми тончайшими подробностями, сразу. Также, как твоя манера речи, манера письма и боевая стойка в спортзале — ты определённо что-то вспомнил, и о чём-то догадываешься.

— И что дальше? — хмыкнул я, думая, что делать. А ведь только настроился пожить немного принцем…

— Дальше два варианта, — налился сталью её «добренький» голос. — Ты не просто какой-то княжич, или боярич. И тем более не простолюдин. Ты — сын царицы. На тебя у государства громадные планы.

— Связанные с Испанией? — сделал проброс я.

— Возможно, это не мне решать, — открестилась от вопроса Арина, и я понял, что метил верно. Папаня не просто так проговорился. А может это и не секрет, просто я не в курсе. — Так что твоя мама не может оставить это на самотёк. И у неё, как сказала, два варианта. Первый — ломать тебя силами спецов тайного приказа. У них развязываются языки даже у самых стойких преступников, о тебе и говорить смешно. Но это путь, по которому никто не хочет идти, и ты, я надеюсь, в их числе. Так что второй вариант — наш с тобой честный диалог. Обещаю, я буду на твоей стороне! — подняла она руку кверху, будто клянётся. — Я — врач, я всегда на стороне пациентов, как бы ни были настроены их родственники. Помоги мне, Александр, а я помогу тебе.

Мягко стеллит, да жёстко спать. Говорит красиво, тональность убаюкивает… Только реальная ценность её слов — ни на грош. Слава богу, «я» оказался гораздо опытнее молодого царевича, и пропустил все дифирамбы и клятвы в помощи мимо ушей.

— Ибо это твои отчёты лягут на стол маме, — сформулировал я мысль.

— Верно. Но на самом деле не только. Я, как подданная государыни всероссийской тоже заинтересована, чтобы тебя выгодно отдали за достойную жену, чтобы государство получило свои выгоды. А для этого ты должен быть здоров. Да и если честно, с тобой было приятно начинать общение, — беглый взгляд себе на грудь, в глазах появилась смешинка. — Я искренне хочу помочь, Саш. Как бы тебе ни казалось.

…И я понял, что мы переспим. Не сейчас — позже. Просто интуиция, чувствую такое, не пытайте, почему. И нет, не потомства ради — за такой финт, как гены Годуновых пусть и породистой, но дворняжке, государыня ей голову оторвёт. Коллекции для! Её собственной. А для этого и правда надо меня вытащить, да и без симпатии такие чувства у баб не возникают.

— Знаешь, Арина, могу я обращаться по имени? — Раз так, чего огород городить? Сближаемся. Да, ядовитая змеюка, но тогда тем более надо держать её поближе.

— Конечно.

— То, что ты предлагаешь, на воровском сленге называется «сотрудничество с администрацией». И я готов на сотрудничество с администрацией, которую ты, как начальник оперчасти, представляешь.

— Я не начальник оперчасти, — покачала она головой. — Я простой опер, не надо меня превозносить.

— Возможно, — не стал спорить я. — И всё же ты оперУПОЛНОМОЧЕННАЯ. А значит, в твоей власти обещать за сотрудничество плюшки. Верно? Эта система не работает без соотношения факторов кнута и пряника. Про кнут я понял — не дурак. Но пугать только тайным приказом глупо. Поработай над пряником, и я буду готов сдать всё, что знаю.

— Саш, я не специалист в делах разбойного приказа, по нему твоя сестра Ольга лучше ответит, — заулыбалась она, принимая новую игру. — Но и до меня доходили слухи, что «сотрудничество с администрацией» среди воров — западло. Как же так, такой милый мальчик, живущий по понятиям, и готов сдавать своих? — Улыбка стала просто невероятной, Арина веселилась от души, пока я думал, как выпутаться из задницы. И правда, уж больно комичная у нас ситуация.

Но я держался, потому, что чувствовал ЖОПУ за пределами этой комнаты. О которой, не стесняясь, открытым текстом предупредили. И, наверное, Неглинная всё же была бы лучше тайного приказа. Это отрезвляло и заставляло изгаляться, и держать себя в узде. Хотя да, тоже было очень смешно от собственной «изобретательности».

— Это актуально, только если администрацию не представляют твоя мама и сёстры. — Это я произнёс с ноткой детской обиды в голосе, иначе не поверит. — Тогда не западло. А они, с какой стороны ни посмотри, классический пример администрации. И сижу я, запертый в пяти стенах, как КОТ.

— Как кто?

— Зэк. Да, на двадцати семи гектарах, но за пределы стен хода нет — так что ирония не уместна, госпожа Ромодановская.

— Не буду с тобой спорить, аналогия, конечно, прямая, напрашивается, — закрыла и эту тему она, посерьёзнев. А предъявить администрации напрямую, попросить о пряниках глаза в глаза? — Изучающий прищур, от которого снова стало не по себе.