В сети

— Действие, — беззвучно повторяю.

Это срабатывает как спусковой крючок — и весь фокус сужается до одной-единственной цели.

— Раздвинь ноги, Оливка.

Я закрываю глаза, чувствуя дыхание на внутренней стороне бедра. Ещё я чувствую, как он приближается, и это подготавливает меня к тому, к чему невозможно подготовиться!

Тело вибрирует, когда тёплый язык касается меня неожиданно нежно и легко. Как проверка или пробный жест.

Я замираю — и только тогда он углубляется точными движениями. Чертовски выверенными движениями, прогуливаясь ртом сверху вниз...

Пот струится по спине крупными каплями. Достаточно того, что щетина обжигает меня по краям, резонируя с влажностью и скольжением между половых губ, — и внутри всё взрывается, будто кто-то нажал на кнопку запуска ядерной реакции. Я кончаю так резко, что не успеваю ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Мои бёдра подкидывает, в ушах раздаётся гул, который провоцируют стоны. Стоны, не похожие на мои — но точно принадлежащие мне.

Я не знаю, сколько оргазмов мой аноним подарил своим прошлым женщинам, но мне хочется верить, что мой — тот, который ему хотелось увидеть больше всего на свете.

Открыв глаза, я смотрю на Лекса сквозь пелену.

Слышится вжик молнии, цокот пряжки ремня. Он приспускает боксёры и тянет меня за талию, сдвигая на самый край липкого кресла. Наполненность, давление и горячая твёрдость — именно то, что нужно после сотрясающей разрядки, чтобы пустить по венам новую вспышку удовольствия.

Мои пальцы царапают светлый затылок, мужские ладони вдавливаются в мою кожу. Наш поцелуй получается не слишком деликатным и скромным — как и всё остальное, что происходит потом.

Толчки — торопливые, жесткие, глубокие. Вкус моей смазки во рту, удар зубами, ножки кресла, ходящие ходуном — всё это в совокупности заставляет меня распадаться на части, словно тело не выдерживает накала между наслаждением и перезагрузкой.

Если мне казалось, что позорно быстро кончила я, то Лекс тоже не слишком отстаёт. Его потемневший взгляд цепляется за мой, движения теряют ритм. Он выходит в последний момент, с коротким сдавленным выдохом, сжимает член в кулаке — и обильно покрывает тёплыми, густыми каплями мой живот.

23.

***

Меня будит тихая вибрация телефона, но сил, чтобы открыть глаза и разобраться, чей это звонок, попросту нет. Я не помню, в котором часу мы уснули, но по ощущениям — совсем недавно.

Лекс тянет руку через меня, согревая дыханием висок, из-за чего по предплечьям рассыпаются мурашки. Он снимает трубку почти сразу, поэтому я отчётливо слышу мужской голос в динамике, полный возмущения:

— Сань, скажи, пожалуйста, ты охуел?

Лёжа неподвижно, отвернувшись к зашторенному окну, я цепенею. Мне не нужно поворачиваться, чтобы понять — я только что случайно услышала имя своего анонима. Хотя не хотела. Не просила.

Он — Саня. Саша. Александр.

Человек, с которым я переспала бесчисленное количество раз — и даже не знала, как его зовут.

Голова медленно проясняется, будто кто-то сорвал с неё вуаль. Имя развенчивает магию. Стирает ту невидимую грань, за которой было легче — не вникать, не строить догадки, не цепляться.

Не могу сказать, что я ни разу не представляла, кто такой Лекс в обычной жизни. Но раньше мне почему-то казалось, что этот псевдоним — перевод с латыни, означающий «закон». Мне не приходило на ум, что это может быть просто сокращение. От Алексея или Александра. От самого обычного, самого земного имени.

— Я же сказал, что приеду ближе к обеду, — сонно отвечает... Саша, вставая с кровати.

— А сейчас что?

После секундной заминки слышится резкий выдох:

— Сука-а... Я скоро буду, Паш. Попроси клиента задержаться.

Как только закрывается дверь, ведущая в ванную комнату, я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок.

Тело тяжёлое и разнеженное, уставшее от удовольствия. В голове — ни единой связной мысли, только плотно засевшие воспоминания последних суток, и каждое из них надёжно запечаталось в памяти.

Я без одежды. Полностью голая. Постель до сих пор хранит запах секса, пота и тепла. Я бы лежала так вечно, если бы не отчётливый стук в дверь номера.

Приходится нехотя откинуть одеяло и закутаться в халат. Остальная часть одежды, как всегда, разбросана где попало. Мы не слишком задумываемся о порядке, когда всё внимание сосредоточено друг на друге.

Сначала мне кажется, что нам принесли завтрак, включённый в счёт, но когда я вижу на пороге официантку с контейнерами еды, понимаю: здесь что-то другое. Что-то сугубо личное.

— Не могли бы вы позвать… своего мужчину? — негромко мямлит она, меча взглядом то на меня, то в пол.

Девушка совсем молоденькая — лет двадцать. Волосы собраны в хвост, кукольные черты лица. На щеках лёгкий румянец, будто она смущена своей ролью здесь, но не настолько, чтобы испугаться увольнения и уйти.

— Нет, не могла бы. Он в душе.

— У меня заканчивается смена, и я хотела бы кое-что передать. Скажите, пожалуйста, что это от Олеси.

Не успеваю я как следует сориентироваться, как все контейнеры, которые принесла официантка, оказываются у меня в руках.

Я возвращаюсь в номер, и в тот же момент в гостиной появляется Лекс — в одном полотенце, обмотанном вокруг бёдер. Мы смотрим друг другу в глаза, и от вида его полуобнажённого тела на мгновение перехватывает дыхание.

Я стараюсь переключиться на что-то более отстранённое, чтобы перебороть странное чувство уязвимости рядом с ним.

В этом мужчине нет ничего утончённого или рафинированного. Всё в нём — грубое, простое. Почти первобытное. Во внешности, в манерах. Но это почему-то не отталкивает, а, наоборот, притягивает сильнее, хотя мне всегда казалось, что такие — точно не в моём вкусе.

Несмотря на это — и на знание, которое крутится в голове, — я решаю, что ни за что не признаюсь в том, что знаю имя. Мне хочется как можно дольше сохранить наши отношения на том уровне, где действуют только заранее установленные правила.

— К тебе приходила Олеся, — сообщаю, ставя контейнеры на стол. — Посчитала, что, видимо, тебе срочно нужно что-то, кроме секса и кофе.

Я перевожу разговор в шутку и не устраиваю истерику, потому что не считаю, что нахожусь в том положении, чтобы это делать. Но, честно говоря — меня царапает такая навязчивость.