В темном-темном лесу

– Были бы кости, а мясо нарастет, - поспешила вмешаться я. – Ты, Слава, лучше скажи, сообщил ли Катерине о том, что являешься магом?

Взгляд сына стал растерянным.

– Еще нет. Я, мама, так обрадовался, что Катенька перестала перед моим носом двери закрывать, что об этой ерунде и думать забыл.

– Ничего себе ерунда, - возмутился Касьян. – О том, что ты – навий царевич, твоя возлюбленная тоже не знает?

– Нет, этого я ей тоже не говорил.

– Но почему?! Боишься, что она испугается и убежит? Или надеешься, что жена умрет раньше, чем тебе придется вернуться в Навь?

Глаза Мечеслава вспыхнули.

– Не вздумай сердиться, - серьезно предупредил кощей. – Любовь любовью, однако, сущность свою ты не спрячешь и не изменишь. Твоя жена должна знать, кто ты такой, и быть готова принять все, что с этим связано – и магию, и родственников-колдунов и оборотней с горгульями. Нам с мамой было проще, - главное друг о друге мы знали изначально. Поэтому, если уж решил венчаться, прямо расскажи невесте о своих способностях, чтобы потом они не стали для Катерины неприятным сюрпризом и не испортили вашу дальнейшую жизнь.

Лицо сына помрачнело.

Собственно, мне его позиция была понятна: он так долго ждал, когда возлюбленная ответит взаимностью, что готов воспользоваться малейшей возможностью, лишь бы поскорее привязать ее к себе. Касьян, между тем, прав – все страшные тайны суженой нужно рассказать сейчас. Если она их примет – жениться, если не примет, значит, никакая она не суженая.

– Слава, ты к Катеньке уже сватался? – спросила я. – На сговор нас с отцом еще не звали, стало быть, дата свадьбы не определена.

– Нет, мама, я не сватался, - ответил сын. – Хочу сначала лично с нею поговорить, заручиться согласием, а уж потом сватов засылать. Моих посланников Катерина дважды со двора прогоняла, не хотелось бы, чтоб это повторилось снова.

– Правильно рассуждаешь, - кивнул Касьян. – Заодно обсудите твои магические секреты. Мало ли, вдруг я зря твою мать от важной работы отвлек, и никакой свадьбы не будет?

Слава глубоко вздохнул.

– Все может быть, я уже ни в чем не уверен. Раньше-то мне девушки виделись открытыми книгами – глянул внимательнее, и чувства, как на ладони. А с Катей все непросто. Никогда не знаешь, что она скажет и как себя поведет.

– С женщинами такое бывает, - усмехнулся кощей. – А потому вот тебе мое родительское слово: со свадьбой не торопись. Сначала девице про родню свою расскажи, а уж потом замуж зови. Если согласится, на другой же день венчания не устраивай, походи немного в женихах.

– Почему?

– Чтобы еще лучше друг к другу присмотреться. Да и времена сейчас, знаешь ли, неспокойные. Не до свадеб.

– Это я понимаю, - кивнул Мечеслав. – И, кстати, хочу предложить свою помощь. Про то, что я тоже далеко не слабый колдун во всей этой круговерти событий как-то позабыли.

– Обсудим это после обеда, - кивнула я. – Хранительницам моим помощь очень пригодится. Мне же подмога пока не нужна, отец сегодня всю работу сделал сам.

Слава вдруг хитро улыбнулся.

– Папа, а как ты делал предложение маме? Меня дважды посылали пешим маршрутом, а тебе сразу ответили согласием. Может, поделишься опытом?

Щеки Касьяна неожиданно порозовели.

Неужели на этом свете еще есть что-то, что может заставить кощея покраснеть?

Впрочем, если вспомнить, как именно он позвал меня замуж…

– Я тебе потом расскажу, - быстро ответил муж.

Слава перевел на меня удивленный взгляд.

– Да, лучше потом, - кивнула я, - когда меня не будет рядом.

– Заинтриговали, - снова улыбнулся Мечеслав. – Все было настолько романтично?

– Более чем, - усмехнулся кощей.

Да… Мечеслав уже взрослый мужчина, и оригинальность Касьяна им действительно лучше обсудить наедине.

Сын кивнул и встал со своего места.

– Ладно. В таком случае, я схожу и узнаю, скоро ли будет готов наш обед. Все-таки уже пора садиться за стол.

Он вышел за дверь.

Муж повернул голову, внимательно посмотрел мне в глаза.

– А ты помнишь, как согласилась стать моей женой, Лика?

На мгновение мне стало жарко.

Помню. Я сегодня весь день только и делаю, что вспоминаю – первую встречу, первый подарок, первое прикосновение…

А предложение руки и сердца он действительно сделал забавно. Я потом все шутила, что Трипетович попросту вынудил меня его принять.

Это был день середины года. После заката солнца вместе с другими хранительницами мне надлежало отправиться на Русалочье озеро и принять участие в традиционном ритуале пополнения магического резерва – первое в статусе верховной яги. Но что-то произошло, и совершить омовение одновременно с девочками я не успела.

Сейчас уже и не вспомню, что конкретно случилось, однако к озеру я явилась под утро, когда хранительницы, искупавшись, отправились по домам, а русалки – хозяйки озера, уплыли на глубину отдыхать.

Надеясь ухватить хотя бы крохи той необыкновенной силы, которой сей чудесный водоем наполняется в середине июля, я быстро разделась и нырнула в теплые ласковые воды.

Плескалась в них долго – не меньше получаса. А когда довольная и подпитавшаяся приплыла к берегу, вдруг обнаружила, что с его зеленой шелковой травы пропала и простынка, которой планировала обтереться после купания, и вся моя одежда.

Несколько мгновений я, укутанная до талии в свои длинные волосы, разглядывала пустынный берег. До тех пор, пока не сообразила, что в близлежащих кустах кто-то затаился и совершенно определенно за мной наблюдает.

На самом деле, мне ничего не стоило обернуться уткой или голубкой и просто улететь с озера в чем мать родила, однако дарить свои вещи неизвестному похитителю не было никакого желания.

– Эй! Выходи и немедленно верни мою одежду! Почему ты прячешься?!

– Я не прячусь. Я любуюсь.

Ветки раздвинулись, и на берег шагнул кощей. От неожиданности я вздрогнула и поспешно отступила на глубину.

– Касьян?..

– Рад тебя видеть, Лика. А ты меня?

О! Для меня встреча с этим светловолосым чародеем всегда была радостной и желанной. К этому моменту к его волшебным глазам я уже относилась гораздо спокойнее – мы с Касьяном не только называли друг друга на ты, но и уже имели сладкий опыт поцелуев при свете луны.

Однако конкретно сейчас появление Трипетовича меня совсем не обрадовало. Святые небеса, я ведь стою перед ним совершенно голая!