В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
– Почему же… – как-то туманно произнес в ответ наемник, в его глазах что-то блеснуло, но, почти тотчас, погасло.
Арнульф присмотрелся к нему, что-то вздрогнуло в его сердце, но невозмутимый и, казалось, равнодушный ко всему вид его попутчика никак не вязался с его странной фразой.
– Хавьер, вы что-то сказали?.. – решил уточнить он.
– Поторапливаться пора… – хмуро огрызнулся Хавьер и, посмотрев на багровый закат, охвативший весь запад горизонта, добавил, – гроза будет, и весьма приличная…
Они углубились в лес, вскоре, как и обещал Хавьер, начался мерзкий ливень, превративший дорогу в одно сплошное чавкающее месиво, которое буквально через пару так измотали лошадей и их всадников, что
Хавьер и Арнульф промокли буквально до нитки. Их одежды, впитав в себя дождевую воду, висели на них многопудовыми гирями. Ливень, так грозно и мощно налетевший на их головы, уходил к югу, постепенно расчищая темно-синее ночное небо и зажигая на его густом бархате яркие бриллиантики звезд. Отдельные убегающие облачка слабыми серыми тенями проскальзывали на фантастическом покрывале звездного неба и напоминали силуэты волков, словно скользивших в беззвучной пустоте в поисках неведомой добычи.
Альмогавар быстро нашел большое поваленное ураганом дерево, под его гигантскими, словно фантастические щупальца, корнями он соорудил импровизированный шатер, прикрыв их плащами и навалив сверху ветки.
– Мы устали и можем проспать рассвет… – словно поясняя, произнес он вслух, адресуя свои слова Арнульфу, – нас могут увидеть, а так, приваленные ветвями, мы будем в почти полной безопасности.
Англичанин поежился – сырость и холод ночи проникали сквозь мокрые одежды и вызывали в нем дрожь и озноб. Он, стуча зубами, сказал:
– Н-н-не знаю-у… – он поежился и стал сворачиваться в комок, поджимая под себя руки и ноги, – м-м-может, нам костерок развести?..
– Дело ваше… – хмыкнул Хавьер, – если у вас получится развести костер посреди этой жижи… – он пожал плечами, – тогда я, пожалуй, уберусь отсюда на пол-лье…
Арнульф удивился:
– П-п-почему так?..
– По кочану… – заворчал альмогавар, укладываясь поудобнее. – На тепло костра тут же слетится такая уйма комаров, что они через пару часов не оставят в нас и грамма крови. Я бы вам посоветовал намазать морду грязью как следует…
– Я не свинья! – обиделся англичанин.
– А я и не говорил такого… – тихо засмеялся Хавьер. – Вы – баран. Через часик вы немного отогреетесь, ваше тепло учуют эти мерзкие летающие твари и тогда… – он красноречиво взмахнул рукой. – А уж после них к нам наверняка пожалуют волки. А с этими ребятами шутить просто бесполезно – они голодны и злы от рождения…
– Спасибо за просветительскую беседу… – огрызнулся Арнульф.
– Заметь, бесплатную! – хохотнул Хавьер, повернулся к нему спиной и почти сразу же заснул.
Арнульф лежал в тишине, чернеющей над его головой ночи, и прислушивался к каждому шороху, раздававшемуся в непроглядной тьме, окружавшей их небольшой шалаш. Злость, закипавшая в глубине его души, разрасталась и до дрожи в руках охватывала тело англичанина. Альмогавар, бесшумно спавший по соседству с ним, словно издевался над ним, дрожащим от злобы и холода, умудрившись заснуть даже в таком, казалось бы, безобразнейшем и неприспособленном для отдыха месте.
Агент тихо вынул кинжал из ножен и, стараясь не проронить ни единого, как ему казалось, шороха, придвинулся к Хавьеру. Арнульф решил про себя, что прирежет этого самодовольного и самоуверенного в своих силах нахала, умудрившегося и сейчас вволю поиздеваться над ним. Он приблизил к его уху тонкое лезвие кинжала и… ощутил между своими замерзшими ребрами пронзительный укол не менее тонкого и острого кинжала альмогавара.
– Неймется тебе, что ли… – сквозь сон произнес Хавьер, – ух, и надоел ты мне, хуже горькой редьки, – Арнульф испуганно выронил кинжал из ладони – тот с глухим хлюпаньем упал в грязную жижу. Альмогавар открыл одни глаз и, зевая, прибавил. – Предупреждаю тебя – это был твой последний
раз, когда ты решился поднять на меня оружие. В следующий раз, не обессудь, – он широко раскрыл рот и громко зевнул, – ты останешься гнить и кормить лесное зверье…– Понял… – подавленным голосом ответил Арнульф. – Какая на удивление верткая сволочь… – подумал он про Хавьера, – словно нутром чует опасность… – англичанин лег на край лужи и, прикрывшись промокшим плащом, решил, что все равно и во что бы ни стало должен убить этого хамоватого и самоуверенного альмогавара. – Слава Богу, что я поехал в одиночестве, а троица моих людей уже наверняка успела попасть в Таррагон и обосновалась в его ожидании…
Ночь неспешно расчистила ночное звездное небо, словно рачительная и аккуратная хозяйка метелкой ветерка разогнала серенькие тучки и явила миру неописуемую красоту.
Огромные и маленькие, отливающие голубым сапфировым или красным рубиновым светом, звезды сплетались в удивительные хороводы и заставляли полностью погрузиться в созерцание этого фантастического великолепия. Отдельные группы складывались в созвездия и создавали ориентиры для моряков и путников. Они указывали на север или восток, юг или запад. Звезды, как небесные маяки, помогали людям в путешествиях и в астрологических предсказаниях, которым так искренне и доверчиво верили потомки Адама и Евы, ибо надеялись в глубинах своих душ, что возможно, хотя бы таким вот образом они смогут получить весточку от Господа-Создателя, позабывшего о своих глупых и непослушных творениях.
Арнульф долго ворочался и никак не мог заснуть. Раздражение, вызванное чутким сном и молниеносными реакциями Хавьера, так разозлило его, что англичанин почувствовал стук своих зубов, мелкой дрожью отдававшихся по всей голове. Он заснул только под самое утро.
– Вставай, горе-убийца… – он открыл глаза и увидел улыбающееся лицо альмогавара. – Через час полностью рассветет. Нам надо ехать…
Он молча пожал плечами, протер свои глаза, широко зевнул, да так сильно и неудачно, что у него свело челюсть, и острая боль иглой пронзила его скулу, почти под ухом. Он ойкнул и схватился ладонью за ухо.
Хавьер посмотрел на него, усмехнулся и произнес:
– Теперь, вот, челюсть вывихнул… – он подошел к нему и резким движением вправил челюсть на место.
У Арнульфа потемнело в глазах и даже слезы выступили от резкой боли, но, как ни смешно будет звучать – вывих прошел, челюсть встала на место и боль сама собой ушла, оставив после себя ноющую пустоту и облегчение.
– Спасибо… – выдавил он из себя.
– На здоровье… – Хавьер резко запрыгнул в седло и, поддав шпорами своего скакуна, начала выезжать из леса. Арнульф поехал вслед за ним, проклиная весь свет и четко решив для себя, что первым, кого он прикажет зарезать, будет именно этот умелый и опытный воин.
Больше он не предпринимал никаких резких и необдуманных движений, покорно следовал всем указаниям испанца и думал лишь о том, как бы поскорее добраться до Таррагона и встретиться со своими верными людьми.
– Повелитель, они подъехали к передовым заставам твоих владений. – Мусульманин, произнесший эти слова, низко склонил голову в почтительном поклоне. – Ловушка ждет птичку…
– Спасибо тебе, мой верный Абдалла. – Филипп лежал, откинувшись на расшитые парчовые подушки и, наслаждаясь, потягивал легкий дым из кальяна, напоенный ароматами вишни. Он закрыл глаза, медленно выпустил тонкую струйку ароматного дыма изо рта, открыл глаза и, улыбнувшись, произнес. – Весьма признателен моим подданным, сумевшим обуздать дым и превратить его в наслаждение, прочищающее сознание и расслабляющее тело.