В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
Раймон пошел дальше, увидев лично для себя огромную выгоду в покровительстве катарам и шансам поживиться за счет разграбления приходов и монастырей. Так бы, наверное, он и жил дальше, если бы не смерть короля Ришара, склонившая чашу весов в пользу Филиппа и Франции. Папа Римский очнулся от спячки и стал, словно молодой и резвый петушок, «кукарекать» крестовый поход против ереси, «невесть» откуда заполонившей Юг Франции.
Была, правда, призрачная надежда на спасение, когда король Педро Арагонский привел весь цвет рыцарства под стены Тулузы. Граф расправил плечи, но, тут же, получил несколько звонких и существенный оплеух от крестоносцев, разгромивших его самого, графов Фуа и Комминжа,
И, именно с этого момента, страх графа, наконец, выглянул из своего логова и, расправив плечи, охватил всю его сущность. Даже нелепая смерть графа Симона де Монфора, его опаснейшего и злейшего врага, не положила конца страхам и проблемам. Крестоносцы, только войдя в Лангедок и Окситанию, не собирались теперь уже покидать благодатные и плодородные земли. Король Филипп, жестко прервал поползновения папы Римского распоряжаться землями королевства, дал понять всей Европе, что он и его род не отдаст и вершка земель, для чего назначил сенешалем Каркассона именно Ги де Леви – друга и соратника покойного Симона, подчеркнув всю серьезность своих намерений.
Рыцарство Юга большей частью приняло катарскую ересь и сохранило верность своим сюзеренам, но противостоять натиску проверенных в боях с англичанами крестоносцев не могло, откатываясь к Тулузе и Пиренеям, становясь бандитами и разбойниками, пополняя ряды сопротивления, что позволяло Риму продолжать проповеди крестового похода.
Раймон грустно улыбнулся и погладил гриву своего гнедого жеребца. Он вскинул голову и, щурясь от ярких лучей осеннего солнца, посмотрел на большую поляну, раскинувшуюся возле юго-западных бастионов Тулузы.
«Именно там и должна произойти кровавая развязка, – подумал он, разглядывая шатры крестоносцев, раскинувших свой лагерь неподалеку от места поединка. – Ох, как же мне надоела вся эта возня, увертки и уступки. Нет! Хотя бы один раз, напоследок, я должен смело взглянуть в лицо опасностям… – граф повернул свою голову и оглядел рыцарей, придворных и группу арагонских рыцарей, прибывших недавно в Тулузу, но отказавшихся участвовать в боях, ограничившись только общей организацией обороны бастионов и барбаканов города. – А эти-то, зачем приехали? Воевать не пожелали, сославшись на какие-то туманные отговорки, что, мол, предводитель крестоносцев – зять какой-то могущественной семьи из королевства… – Раймон зло плюнул под ноги коня, поддал шпорами и выехал вперед колонны, поравнявшись с епископом Фульком. Он холодно кивнул ему, едва преклонив голову, и медленно, едва разжимая зубы, спросил:
– Монсеньор, неужели вы будете потворствовать этим варварским обычаям кровавых поединков?..
Епископ медленно повернул к нему голову и, пристально посмотрев в глаза графа, ответил:
– Да, Раймон. Я буду судьей, хотя, вы это знаете, я и не сторонник подобных ордалий, которые считаю архаичными и не соответствующими действительному положению дел. Но, вызов, брошенный вам Христовыми воинами, вынуждает меня полностью положиться на Благодать Божью и смиренно наблюдать за исходом ордалии. Замечу лишь, что Вседержитель справедливо решит исход… – туманность последних слов епископа смутила графа, пробежавшись мелкими мурашками испуга по его спине.
Раймон с трудом сдержался, чтобы не нагрубить ему, шумно выдохнул, но не отъехал от епископа, продолжая ехать с ним бок о бок. Он снова обернулся назад, отыскал глазами своих рыцарей, увидел в их взглядах решимость, твердость и спокойствие, которое немного утешило графа, но, тем не менее, мелкий озноб все еще охватывал тело.
«Будь, что будет… – решил он и заметил, как страх улетел вместе с выдохом, оставив лишь какое-то
тихое спокойствие, которое можно было спутать с равнодушием. – Надоело все, сил нет…»ГЛАВА XI. Поединок насмерть.
– Мессир сенешаль, его светлость Раймон принял вызов! – Гуго де Арси поклонился, едва сдерживая торжествующую улыбку. – Монсеньор Фульк подтвердил согласие графа, его сына-виконта и еще нескольких сеньоров участвовать в смертельном поединке…
Ги де Леви прикоснулся губами к святым дарам, которые священник протянул ему по окончании благодарственной молитвы, мельком взглянул на своих товарищей, молившихся рядом, и перевел свой взгляд на епископа Ги, прибывшего из Каркассона специально для участия в Божьем Суде. Епископ Каркассона глубоко вздохнул, благословил рыцарей и, задумчиво покачивая головой, произнес:
– Соизвольте принять ваши мечи, сеньоры… – он широким жестом своей руки, пальцы которой были унизаны драгоценными перстнями, показал на три меча, покрытых священной церковной хоругвью и лежавших на походном алтаре, – Небесное воинство будет вашим покровителем. Храни вас Господь…
Ги встал и, поклонившись большому деревянному распятию, взял в руки меч. Приятная прохлада резной рукояти, казалось, влила в него чувство умиротворения и спокойствия, напрочь отринув все сомнения и тревоги, нет-нет, но проскакивавшие в его душе:
– Ну, сеньоры, нам пора… – он резким движением вложил меч в ножны, развернулся и пошел к выходу.
Бушар и Жильбер еще раз перекрестились и, взяв свои мечи, последовали за ним.
Яркое осеннее солнце, не желая сдавать позиции наступавшей промозглости, серости и холодам, светило, на удивление, весело. Ги прищурился и, прикрыв рукой глаза, крикнул оруженосцам:
– Так, мы готовы! Приведите декстриеров!..
Оруженосцы, казалось, только и ждали этой команды. Они быстро подвели к рыцарям трех боевых коней, торсы которых были прикрыты железными пластинками и красивыми попонами, повторявшими гербы их знатных владельцев. Головы лошадиных морд прикрывали небольшие железные накладки, которые служили защитой лба в случае удара. Декстриеры, словно чувствуя напряжение момента, весело заржали и стали перебирать ногами, выбивая своими копытами большие комья травы. Ги погладил коня по шее, заботливо протянул ему большой кусок сахара и стал шептать что-то на ухо. Декстриер, словно понимал его слова, адресованные только ему одному, покачивая головой и с хрустом разгрызал сахар, нежно хватая его губами с ладони рыцаря.
Рыцари запрыгнули в седла, отказавшись от помощи слуг, оруженосцы услужливо расправили складки кольчуг и сюркотов, образовавшихся при посадке, прикрепили щиты, закрепив ремни на руке и перекинув через плечо, протянули боевые лансы, возле наконечников которых трепетали маленькие флажки-пенноны, повторявшие гербы владельцев и украдкой благословили рыцарей, стараясь скрыть волнение.
– Кто принял вызов? – Ги равнодушным голосом спросил у Гуго де Арси и надел на голову свой старый конический шлем с наносником.
– Возле вашего щита, сеньор сенешаль, были воткнуты значки графа и его сына-виконта… – срывающимся от волнения голосом ответил Гуго.
Ги поморщился, потом подмигнул юному англичанину и ответил:
– Это их беда… – потом, вспомнил о чем-то и переспросил. – А этот, как его, еретик Мирпуа – из-за которого весь этот «сыр-бор» ?..
– Нет, мессир. Из семьи де Мирпуа никто не отважился принять ваш вызов… – Гуго развел руками. – Только один из гвардейцев мессира Жильбера де Кастра решился принять ваш вызов. Трудно сказать, кто это, он одет в черные цвета с белым голубем на щите…