В третью стражу. Трилогия

..

"Я безумец!" - твердил он себе, бешеным метеором проносясь по Парижу: визы, фрахт самолета, уговорить музыкантов, согласовать в испанском посольстве сроки и даты, расценки и маршруты.

"Я безумец!" - он мог себе позволить быть искренним перед самим собой. Хотя бы перед собой. Хотя бы мысленно. И, разумеется, был прав: чистейшей воды безумие, и главный негодяй пьесы именно он, поскольку не остановил этот "дикий каприз", удавив "инициативу масс" в самом зародыше. Однако сделанного не воротишь, а не сделанного не сделаешь. И более того. Сколько бы - пусть и перед самим собой - не изливал желчи Раймон Поль, как бы не сетовал на капризы блондинки-Виктории и себя дурного, идущего "на поводу у бабы", он все равно гонял по Парижу, словно "скипадару под хвост получил", "покупал и продавал", договаривался и ругался, согласовывал и платил... Но зато, в конце концов, ему было, что принести Виктории вместо цветов и чем ее удивить...

***

– Спишь?
– едва слышно спросила она.

– С ума сошла?
– так же шепотом удивился он.

– Почему сошла?
– она чуть повернулась к нему, придвигаясь, и он почувствовал прикосновение ее груди к своему плечу.

– Ну, так чего тогда спрашиваешь?
– "проворчал" он, оборачиваясь к ней лицом.
– Разве может шевалье спокойно уснуть рядом с обнаженной женщиной?

– А неспокойно? Если ты шевалье, то...

– Всю жизнь должен не покидать седла.

– Ну...
– он знал, она улыбается.

– Это намек или приказ?
– улыбнулся он в ответ.

– Грубоватый образ...
– "надула губки" она.
– Но по смыслу правильный... Атакуйте, месье!

***

На следующий день, в семь тридцать утра по среднеевропейскому времени они - Виктория и Раймон, и еще с дюжину музыкантов и "приравненных к ним лиц", - вылетели из нового парижского аэропорта Виленьи-Орли на зафрахтованном Раймоном Полем новеньком Potez 62, взявшем курс на Испанскую республику.

3.

Степан Матвеев / Майкл Мэтью Гринвуд. Турин, Королевство Италия, 12 января 1937 года

"Да-а-а... Угораздило же выбрать место для житья в Турине - практически мечта охотнорядца. Пять кабаков, две гостиницы и синагога с еврейской религиозной школой. Есть где спать, где пить и кого бить", - Степан невесело рассмеялся и подумал, что поделиться удачной шуткой не с кем - Фиона не поймёт, да и ни к чему это, а остальные... Олег пропадает неизвестно где, может быть в Португалии, а может, вообще - в Палестине, Витька в данный момент наверно уже в Испании с Татьяной, а Ольга...

"А Ольге сейчас, пожалуй, как никому из нас, не до шуток".

"Вот так. Простые радости жизни - спать, пить, бить. И всё это в окружении святых и князей", - так думал Степан, входя в кафе, расположенное наискосок от гостиницы и практически напротив синагоги. Иронией судьбы и итальянской топонимики квартал, где находилась его гостиница, находился в обрамлении улиц Святого Пия V, не менее святого Ансельма и какого-то князя Томмазо.

"В хорошей компании ещё и не то может случиться..."

Официант, узнав Матвеева, улыбнулся, вспомнив, вероятно, "уроки кулинарии", преподанные "сумасшедшим англичанином", и, не предлагая меню - он все уже знал и так - буквально через несколько минут расставлял на столе тарелки. Яичница, ветчина с зеленью, сковородочка с тонкими ломтиками обжаренного и шкворчащего в растопленном сале бекона, сыр и маринованные оливки. Исходящий паром кофейник, и непременный - куда же без него!
– рогалик с маслом и джемом, венчали картину, вполне привычную для англичанина, но слегка шокирующую итальянцев с их врождённой нелюбовью к плотным завтракам.

"Вот что значит правильная дрессировка! Какие-то четыре дня, один строгий выговор официанту плюс слегка урезанные чаевые, и результат налицо - мои вкусы и пожелания здесь уже запомнили и воспроизводят практически без ошибок. Пусть и с приятными вариациями".

Оглядев раскинувшееся перед ним кулинарное великолепие, Степан блаженно улыбнулся, вспомнив, как четверть часа назад Фиона устроившись у него на коленях, невинно поинтересовалась, а не будет ли скучать "милый Майкл" если "его девочка" прогуляется немного по здешним магазинам? Да и к парикмахеру заглянуть не мешало бы и... так, слово за слово, нашлась добрая дюжина веских доводов в пользу того, чтобы встретиться за обедом, а лучше - за ужином, где-нибудь на пьяцца Сольферино .

"Ну, раз уж у меня сегодня снова образовался относительно свободный день, стоит посвятить его неотложным делам", - а таких дел, по правде говоря, накопилось много, практически - "выше крыши".

После того, лиссабонского, скомканного разговора, старый лис - сэр Энтони - перезванивал ещё дважды, но оба раза без ненужной лирики и демонстрации псевдоотеческих чувств. Коротко, сухо, по-деловому. Признав право подчинённого на восстановление душевного и физического здоровья в течении, как минимум, двух месяцев: "Разве я обещал вам три месяца отпуска? Побойтесь бога, Майкл, это был не я, а кто-то другой, живущий исключительно в вашей голове". И даже пообещал решить вопрос с отпуском в газете, но напомнил о необходимости представить развёрнутый отчёт по результатам работы в Испании, - "в дополнение к существующим донесениям". Тем более что сейчас, оказавшись за рамками происходящего в Испании, Майкл получил возможность взглянуть на тот котёл, в котором варился без малого полгода, со стороны. Без довлеющей злобы дня, а также

sine ira et studio

.

"Прямо так и сказал, козёл старый... мол, без предвзятого мнения!" - вспоминая об этом разговоре, Матвеев не мог оставаться спокойным. Его почти час уговаривали как ребёнка, к тому же - сильно задержавшегося в развитии, проговаривая по нескольку раз одни и те же аргументы. Сулили, как настоящему буржуинскому Плохишу, "бочку варенья и корзину печенья" и вообще были предупредительны и в меру "милы".

"Почему?"

Да потому что, как выяснилось в самом конце разговора, Гринвуд оказался одним из тех трёх агентов-везунчиков без преувеличения, - сумевших вырваться из Испании после обнаружения утечки информации о разведывательной сети МИ-6. Судьба всех остальных терялась в "густом тумане" гражданской войны.

Но, главное, он оказался единственным из "пришедших с холода", способным к аналитической работе. Оттого так увивался вокруг него сэр Энтони, потому и потакал "капризам", недостойным джентльмена на службе Его Величества. Об этом Майкл узнал в ходе третьего телефонного разговора, уже в Турине. От увещеваний начальство перешло к напоминаниям о дисциплине. И Степан решил, что хватит изображать напуганную примадонну - всему есть предел.

"Отчёт нужно писать - спору нет. Но стоят ли мои наблюдения хоть пару пенсов, когда обстановка в Испании меняется практически ежедневно?"

Мысли не мешали Матвееву, - он автоматически разрезал рогалик вдоль, тонко намазал обе половинки маслом, - для "густо" масла маловато, и сверху пришлепнул немного ежевичного джема.

Действительно, кто мог предсказать, что троцкисты первыми прибегнут к индивидуальному террору? Никто... И плевать, что до сих пор ни одна группировка - ни "белая", ни "красная" - не взяла на себя ответственности за совершённый теракт. Смерть Марти стала в буквальном смысле ударом под дых политике Коминтерна в Испании. Такого отчаянного шага могли ожидать от анархистов, но они отчего-то не торопились. Видимо, однажды упустив момент для выступления против постепенного сокращения их влияния и попыток со стороны Мадрида привести барселонскую вольницу к "общему знаменателю", Дуррути и его команда решили копить силы, и дожидаться, кто возьмёт верх в битве под ковром между коминтерновцами и ПОУМ, чтобы затем...