В третью стражу. Трилогия

– Свободны, - сказал лейтенантам.
– Как добрались?
– а это уже Жаннет.

– Спасибо, хорошо, в море, правда, покачало - чуть не умерла, - улыбнулась Татьяна.

– Ну, для умирающей вы неплохо выглядите!
– сухо заметил Штейнбрюк.
– Что ж, добро пожаловать домой!

– Спасибо, - разговор ее не "напрягал", Жаннет была рядом и все, что требовалось, подсказывала в режиме реального времени.

– Так, - кивнул Штейнбрюк, одетый по какой-то оказии в форму.
– Поживете пока в гостинице при управлении. Пишите отчет, подробный. Про Вальтера уже знаем, но хотелось бы знать подробности вашей встречи. Идите, вас проводят. Жду завтра в двадцать ноль-ноль.

– Слушаюсь!
– Татьяна от такого тона аж вытянулась, и готова была "щелкнуть каблуками", но каблучками, что на ней, не щелкнешь, да и не умеет она эдак-то.

Ее проводили - "Отконвоировали?" - в гостиницу. Не гостиница, разумеется, - одно название - скорее общага. Маленькая комнатка с зарешеченным окном, спартанская обстановка. Вешалка-стойка у двери. Две кровати с металлическими набалдашниками в виде шаров, две тумбочки. Квадратный стол у окна, два стула при нем, а на нем пустой граненый графин, стакан, числом один, стопка линованной бумаги, перо и чернильница-непроливайка. Шкаф. Дверь в туалетную комнату, умывальник.

"Оооо! "Хол" - "Гор". Похоже, номер "люкс"! Даже теплая вода есть, и на том спасибо!"

Сопровождающий сухо проинформировал: "Обед и ужин вам принесут из столовой. Если что-то понадобится - сообщите дежурному сержанту на входе".

"Вот так, примерно...
– мысленно сыронизировала Татьяна.
– Внутренняя... гостиница?"

***

Крутится пластинка. Шипит. "Танго... в Париже танго..." И комната вращается вокруг нее, а патефон испорчен, испорчен... тянет мелодию, растягивает слова... Тааанннгооо... Долго, медленно, искаженным, размазанным во времени и пространстве собственным ее голосом, превращающимся в низкий, чужой... Мужской? Мужской, разумеется, капитан Паша - мужчина. Мужчина?

"Ах, да. Мужчина... ведь мы о НЕМ!"

– Где это произошло?
– приходит вопрос из темноты слева, но отвечать надо куда-то вправо, потому что комната...

– Что именно?
– "Ох... Это ее голос? Господи прости! Да, разве же у нее такой противный писклявый голосок?"

– Вы сказали, к вам подошел мужчина...

"Свет в глаза, - слепит, - кто это спрашивает?
– Знакомый..."

– А! Да, да. Мужчина.

"ОН", - даже в подсознании безымянный ОН. ОН. ОН. ОН... "

Мне страшно, - это Жаннет - УЙДИ!!!".

– Не знаю. На улице.

– На какой улице?
– Штейнбрюк?

Может быть, но почему говорит из-за ее правого плеча?

– Не помню.
– "Ну как можно запомнить улицы в чужом незнакомом городе? Она что телефонный справочник?" - Н-н-е знаю. Я в Антверпене раньше не... не бывала. Только карту...

"

Это карта города, - тетка в шерстяном жакете, сложенный вчетверо лист.
– Ты должна запомнить основные направления... Порт, вокзал, гостиница

..."

– Он говорил по-немецки?

"Что? Кто?!"

– Нет, - качает головой, и от этого движения комната начинает вращаться быстрее. Быстрее, еще быстрее... "Танго, в Париже танго!" - Нет! Он заговорил со мной по-французски.

– Что он сказал?
– справа.

– Он говорил по-французски?
– слева.

– Припомните! Что он сказал?
– Штейнбрюк.

– Он... ска... Прошу прощения, мадемуазель... Нет, наверное, "извиняюсь".
– "

Ах, как крУжится голова, как голова... кружИтся

!" - Мне кажется, он сказал: "Извините, мадемуазель, но мне надо с вами поговорить". Что-то такое.

– Где это произошло?
– из-за спины.

– Что?

– Где он к вам подошел?
– слева.

– Он говорил по-немецки?
– справа.

– Я же сказала, не помню!
– "Боже, какая пискля!"

– Не помните, на каком языке он говорил?

– Нет.

– Так, где он к вам подошел?

– Не помню.

– Ну, хотя бы в какой части города?
– опять Штейнбрюк.

"ОН..."

– Сэйнт... Амадеус?

– Может быть, Синт Амандус?
– предлагают из-за спины.

"

В танго, в парижском танго

..."

– Да, точно. Синт Амандус.

"

Я подарю вам сердце в танго

..."

– Как он выглядел?

"

А ночь синяя, и сладкое вино

... Господи!"

– К... кто?

– Этот мужчина, - снова Штейнбрюк. Спокоен, деловит, равнодушен...

"Машина..."

– Высокий...

– Насколько высокий?
– слева.

"Ведь ОН высокий? Ведь так? О, да. ОН теперь высокий..."

– Н-ну, у меня были туфли на низком каблуке, - она пытается вспомнить, но перед глазами несется круговая панорама комнаты, смазанная скоростью и визгом разогнанного до высоких оборотов мотора.
– Я... мне кажется... я не доставала ему до плеча...

– Метр восемьдесят, примерно, - предполагает капитан Паша справа.

– Да, возможно.

"Возможно... Скорее всего... Где-то так... Метр... и еще... почти метр... ОН..."

– Итак, он подошел к вам, - слева.

"А кто устроился на подоконнике слева? Знакомое лицо..."

– На кого он похож?

– Ни на кого.

– Можно предположить, что он француз?
– из-за спины.

– Нет, - трясет она головой.
– Нет. Если только не из Лотарингии или Нормандии...

– Значит, сразу видно, что немец, - кивает Штейнбрюк.
– Типичный немец, не так ли?

"Сколько раз он ее об этом спрашивал? Десять, двадцать? И еще художник рисовал... два раза? Или, нет. Кажется, три... Или мне это только приснилось?"

– Или голландец, - говорит она, но губы и язык не слушаются, и горло способно, кажется, издавать только хрип.
– Или... или бельгиец.

– Он хорошо говорит по-французски?
– справа.

– Грамотно, -

отвечает она,

– небыстро, но... он ошибается... не часто, но... иногда. Достаточно, чтобы... И акцент...