Валёр

Сразу стали слышны щебетанья камышовок из берёз, склонивших во двор свои ветки. Кусты даровито заблистали ягодами чёрной черёмухи, показывая настоящую, совсем ещё не опавшую жизнь.

И солнце засветило мирно, и озеро не тревожилось в своей близости. Лес – зазывно шумел в своей умелости доставать нарядной зеленью до лазурной выси. И будто небыло угроз от пришлых забияк, и того плохого, которого никогда не ждёшь, и не веришь, что такое есть.

«Вот так путники…, и до чего – не путные! Выдохнуть от них – и сил уже почти нет! А день-то, чистый, выше всех ожиданий! Хоть песни пой, а хоть пляши: действительно он прекрасный, до непостижимости!».

Эти, двое, присели вдалеке на траву и о чём-то шептались меж собой, жестикулируя руками.

Макарий, тяжело дыша, подошёл к Берли и потрогал грудь. Да, сердце билось, как тогда в лесу. Но стекала тоненькой струёй жизненная кровь по густой шерсти, на эту обретённую приозёрную траву, из старой открывшейся раны.

– Эй! Ты! Слышишь ли ты нас, или нет? Поговорить нам надо, без войны, а так, по-людски. Есть о чём нам говорить, если ты на нас не зол и обиду кинешь прочь! За пса своего нас прости! Это не мы его так, а он сам так вот сумел. Руку он повредил сильно очень! И если имеется у тебя какой-нибудь йод и чем-то забинтовать, то просим извинения и жизненной помощи, – вскричал тот, что как былинка.

Макарий с трудом встал, и, подняв с земли оглоблю, пошёл на этих странных «гостей».

– Сейчас я вам это принесу! Вылечу вас обоих, до самого младенчества, или до самого возврата, откуда вы появились на свет! На свет чёрный для вас обоих, и гадкий, до омерзения от ваших действий. Вам ещё и йода? А оглобли вам для лечения милосердием не надо?

– Подожди, подожди не спеши! Это нас так бес сгоряча попутал! Мы хотели чинно и благородно спросить о дороге, да и всё. Но, вот так вышло. Что ж, такое бывает, сам пойми. У тебя вот трактор, а нам – пешком. Вот и всё решение. Так что, нас прости! И нас здесь небыло совсем, и – никогда, и – никому! Лады? И мы уходим, уходим, навсегда. Только, ты мне руку помоги чем-нибудь залечить и замотать! Больше силы нет терпеть эту боль! А мы ведь миру ещё нужны, да и себе тоже, – сдалека промычал, тот, что ниже ростом.

– Мы – гады, и этого не отрицаем! Но нам необходимо ими быть, чтобы выжить! Понял, ты нас, парень? На тебя зла у нас нет и небыло никогда! Ты просто случайность в нашей жизни. Так что, брось с нами войну, а пойми и помоги! – вдруг, став вежливым, добавил, тот, что с тонзурой.

– Нет у меня никакого йода! И мой вам совет: давайте быстрее отсюда! Пока из лесу не пришли наши люди! А рану, если она есть, то присыпьте перезрелым дождевиком. Их сейчас везде полно!

Пёс, неожиданно поднял голову и взглянул на Макария, будто говоря, что всё в норме.

– Берли! Не вставать! Лежи пока, я сейчас! – и, повернувшись к этим пришлым, жёстко воскликнул:

– За что это всё? Зачем вы так с нами? Что, вдруг мирно затихли?

Он вспомнил, что на опушке видел дождевики. Несколько перезрелых, больших коричневых грибов смотрели в мир происходящего, достойно и обнадёживающе.

«Вот оно, лучшее средство от сепсиса и всяких нежданных ран! Необходимо присыпать кровотечение Берли этим лекарством леса».

Он сорвал дождевик, и его пыхающую внутренность густо насыпал на рану Берли. И пёс неожиданно вскочил и, оглядевшись, встряхнулся, жёстко уставился на этих двоих.

Тот, широкоплечий, что ниже ростом, тяжело выкрикнул:

– Да не маши ты этим орудием тягла, а успокойся своего пса и выслушай. Ты, случайно, не ждёшь ли Игоря и Николая? Если их, то беги отсюда, да поскорее, во всю свою прыть. Они больше сюда не придут. Теперь они в западне, и очень, безвылазно глубокой.

– Что, что, что? Ты о чём это так сдалека? А ну-ка, подойди и уточни, да скорей!

– А, что уточнять! Они захвачены в работяги. В работяги-невольники, и бессрочные. Вот так, парень, вот так. Такие вот теперь у тебя дела. Им на ночь – хомуты на шеи, да на ноги вожжи от лошадей. Теперь им мир безвольный, и иначе не бывать.

И Макарий вдруг почувствовал, как что-то потекло по левой стороне груди, тёплое и липкое. Он понял, что открылась полузажившая рана и сжала всё его естество до колючей боли.

В голове помутилось, закружился лес, но он выстоял, и, расставив ноги, упрямо смотрел на этих чуждых «пришлых».

– Это, кто так посмел затронуть наших людей? По какому такому праву это всё я слышу? А? – грозно выкрикнул Макарий и вонзился взглядом в этих «пришлых».

– По какому праву? Да по праву силы, наглости и бесправия, которого сейчас хватает везде, куда не кинь, куда не глянь! – скривившись выдавил тот, что поменьше и добавил:

– Там верховодит какой-то, Веня-Феня! А на его плечах сверкают погоны майора милиции. Может, ты хочешь с ним сразится, а, парень, или как? Восторга, что-то, нет! И добавь к нему ещё пару лиходеев-безумцев. Вот, так вот, жизнь показывает свою начинку без сожалений и ласки. Хочешь ли ты этого, или не хочешь, но так на самом деле есть.

– Вы-то всё это откуда знаете? Ветер вам принёс, или лес нашептал комариной тучей? – нашёл в себе силы справится с этим Макарий и про себя тревожно подумал:

«Веня-Феня! Вот куда делся этот после обсерватории. Мир узок даже в этих лесных глухих бесконечностях. Что же теперь делать? Не зря Игорь с Николаем просили их искать, если не придут до утра. Не зря! Видимо, не за шершнями да осами они прибыли сюда. Но, что же, теперь делать? Я же обещал их искать!».

– Ты не затягивай с собой! А беги отсюда, куда глаза глядят, и подальше! Мы вот, убегаем, сколько есть мочи от этой беды. У тебя, вот, немного тормознулись, да и то, из-за еды. А там страшная охрана с ружьями, да с беспределом ко всем иным.

– Это что за кошмар от вас я слышу? Средневековие какое-то, что ли? Да такого быть не может никак! В наши годы, да невольники? Не болтайте чепухи!

– Парень! Ты что ещё не сообразил, что эти невольники там роют и роют, без устали? Там теперь и Игорь с Николаем! Что дальше будет с ними предугадать совсем не сложно! Ведь скоро осень, а там и зима! И куда этих невольников потом девать? А? Дошло, или нет?

– Что они там так роют, что захватывают людей? И как это – предугадать не сложно? – надавил словами на этих двоих, Макарий.

– Парень! Да ты что, совсем ничего не смыслишь? Не озарило тебя ещё? – почти выкрикнул, этот, с тонзурой и тяжело вздохнув, добавил:

– Там «чёрные копатели», как их теперь зовут, то есть, «бугровщики». Вот они шарят по лесам да лугам в поисках добычи! Всё ищут свои ненасытные богатства, которые, на самом-то деле, принадлежат всей стране. Есть у них и металлоискатель, и, так называемый «лозоходец», тоже имеется, как говорится, находится на «зарплате». Ищут они всё, что схоронено в курганах, иных полузабытых местах, ещё не затронутых никем. И они там нашли самый настоящий «солнечный камень», точнее, янтарь. Тот, что с жучками внутри, да насекомыми, то есть, инклюзы. И добывают его без зазрения и стыда, не жалея никого и ничего. Вот, так вот, теперь всё есть, что не хочется и помнить!