Валиде Хюррем

— Нет, не случайно. Она настроена против Нурбану, так что та не сможет втянуть её в свои интриги. К тому же, в прошлом я допустила ошибку, позволив Эсмахан добиться единоличной любви Мехмета. Отныне я не позволю Нурбахар стать влиятельнее, чем сейчас. Для этого я выбрала Сейхан. Но и ей я не дам добраться до власти. Всё в этом гареме, дворце и государстве будет так, как я того хочу. Как думаешь, долго осталось валиде? Болезни снедают её. И кто, по-твоему, возьмет бразды правления в свои руки после её смерти? Я. Поэтому я и создаю свои порядки в гареме и возвышаю людей, удобных мне.

С каждым словом дочери Хюррем Султан внутренне содрогалась. Неужели это говорит её Михримах? Откуда столько жажды власти и самодовольства в её речах? Неужели её единственная дочь, человек, которому она доверяла больше всех, ожидала её смерти, чтобы завладеть властью над гаремом?

Её сердце сбилось с ритма и запнулось, и невыносимая боль, душевная и физическая, пронзила Хюррем Султан. Громко вскрикнув, она схватилась за ключицу. Её дыхание сбилось, и лёгкие будто отказывались принимать необходимый воздух.

— Султанша! — испуганно вскрикнул Сюмбюль-ага. — О, Аллах!

— Валиде? — выдохнула Михримах Султан, подойдя к её ложу. — Сюмбюль, скорее за лекарем!

Склонившись в беспокойстве и страхе над матерью, Михримах Султан растерянно увидела в её зелёных глазах, всегда смотревших на неё с любовью и доверием, отчуждение и разочарование.

— Валиде? Что с вами?

Хюррем Султан лишь содрогалась от недостатка воздуха и адской боли, настигшей её. Неужели, смерть? Конец её жизни, полной падений и взлётов?

========== Глава 11. ==========

Девушка с упованием наблюдала с помощью зеркала за работой служанок. Её длинные тёмные волосы собрали в незатейливую причёску и облачили в зелёное платье с золотистыми вставками на лифе вместо обычного серого наряда рабыни.

Ингрид-хатун с нетерпением ждала того мгновения, когда пройдет по золотому пути и вступит в султанские покои.

Её намерения были твёрдыми. Она желала завладеть сердцем султана, стать султаншей, матерью наследников, а после Валиде Султан. Смогла Хюррем Султан, восседающая на вершине власти и славы, может, сможет и она.

На Стамбул опустилась ночь, и под её покровом Ингрид-хатун ступила на золотой путь, ведущий в покои самого повелителя. Шаг за шагом, и её сердце всё сильнее стучало в груди.

Вскоре двери распахнулись перед ней и, судорожно вздохнув, Ингрид-хатун вошла в огромные, поражающие своими богатством и роскошью, покои.

Высокий широкоплечий мужчина стоял посреди покоев, спиной к дверям. От скрипа дверей он слегка повернул черноволосую голову в сторону, отчего стал виден его восточный профиль.

— Повелитель, — произнесла Ингрид-хатун и, сократив между ними расстояние, встала позади него.

Султан Мехмет медленно обернулся, и его глазам предстала высокая, стройная девушка с густыми каштановыми волосами и зелёными глазами, цвет которых подчёркивало зелёное платье.

В его мыслях пронеслось, что сестра Михримах знала толк в девушках и уже второй раз представляла ему наложницу, которая совпадала с его вкусом в женщинах.

— Твоё имя?

— Ингрид, — ответила та и резко упала на колени перед ним, как учили евнухи.

Закатив глаза, султан Мехмет прикосновением к её подбородку поднял на ноги наложницу. Ингрид-хатун, распрямившись, коснулась его своими зелёными глазами.

На мгновение повелитель вглядывался в её красивое лицо и вдруг перед его глазами возник образ Эсмахан Султан, которая в их первую ночь была такой же молодой, красивой и, главное, улыбающейся. Только не было перед ним этих чёрных глаз и таких же чёрных волос.

С грустью вздохнув, султан Мехмет убрал руку с лица Ингрид-хатун, которая растерялась от выражения его лица и подумала, что сделала что-то не так.

Мрачность и тоска, едва отпустив повелителя, вновь завладели им.

— Возвращайся в гарем, — велел он, заложив руки за спину и отвернувшись.

С содроганием взглянув на его широкую спину, будто стараясь запомнить её очертания, Ингрид-хатун поклонилась и вышла.

Разочарование завладело ею. Сейчас она вернется в гарем, и все будут над ней смеяться, посчитав, что султан выгнал её из покоев. Та же Церера-хатун будет насмехаться над ней.

Сделав над собой усилие, Ингрид-хатун направилась в сторону гарема под предводительством калфы, не понимающей, почему девушка так быстро вышла из султанской опочивальни, и Сюмбюля-аги, который докучал ей расспросами.

— Что случилось, хатун? — негодовал он, семеня в след. — Ты что-то сказала нашему повелителю? Упаси Аллах!

— Нет, — отозвалась она, — Он поднял меня с колен, а после приказал возвращаться в гарем. Я даже слова не вымолвила.

— О, Аллах! Михримах Султан будет недовольна…

Как она и ожидала, войдя в гарем, Ингрид-хатун поймала на себе заинтересованные взгляды девушек, которые одновременно оторвали головы от подушек.

— Вернулась? — хохотнула Церера-хатун и переглянулась с другими девушками. — Что же ты, Ингрид?

— Замолчи, иначе и вправду оторву тебе язык! — огрызнулась та, садясь на свою кровать.

— А ну замолчите! — приказал Сюмбюль-ага, стоя в дверях. — Оставьте её в покое. Ингрид, ложись молча и спи. Утро вечера мудренее.

Поджав губы, Ингрид-хатун прямо в своём зелёном платье и драгоценностях упала на подушку и укуталась по шею в одеяло.

Топ Капы. Султанские покои.

Едва наложница покинула опочивальню, как вошёл взволнованный Локман-ага и сообщил о том, что состояние Валиде Султан резко ухудшилось. Ей вызвали лекаря.

Обеспокоившись, повелитель поспешил в её покои, позабыв о своих печалях. Войдя, султан Мехмет огляделся. Хюррем Султан недвижимо лежала в постели с закрытыми глазами. Рядом в сундучке копошилась лекарша, а позади неё, нервно заламывая руки, стояла Михримах Султан.

Обернувшись на скрип открывшихся дверей, султанша бросила обеспокоенный взгляд на брата, который стремительно приблизился к ложу их матери.

— Что с валиде?

— Успокойся, — поспешила заверить его Михримах Султан. — С мамой всё в порядке. Она спит. По словам лекарши, у неё был сильный спазм в груди и причина его возникновения неизвестна, но скорее всего, это предвестие какой-то болезни, связанной с сердцем.