Вальс бывших любовников
Шрифт:
– Он так не считал. Ему эти игры помогали избавиться от страха перед матерью.
– Ой, да брось! Ты сама-то веришь в это? Элементарное извращение – хотел мамочку наказать, но не мог, потому с девкой этой…
– Ты ошибаешься…
– Да и фиг с ними, – отмахнулась Колодина. – Буду я еще голову этим забивать. В общем, никого из них мне не жалко. И тебя не жалко, кстати.
– Ну это мне понятно, – вздохнула Лена, чувствуя, как сильно занемели пальцы связанных рук. – Только ты ведь не успеешь инсценировку свою провернуть, не дадут тебе.
– А это уже не важно, дорогая. Я тебя здесь на стуле оставлю – какая
– И что – у тебя с собой еще одно платье?
– Конечно, – кивнула Нина, показывая пальцем на сумку. – Все там, и платье, и плащ, и колготки с туфлями. И даже очки. Как любил говорить наш препод по психологии – маньяк никогда не отступает от сценария! – Она откинула назад голову и захохотала. – Видишь, как мне знания пригодились? А ты, выходит, своими не сумела правильно воспользоваться, раз здесь сидишь, а не в изоляторе меня допрашиваешь.
– Ну и тебе полегчает, когда ты увидишь меня мертвой в этом… платье? – заставив себя проглотить рвавшееся с губ слово «дурацком», спросила Лена. – Или, может, Дягилев приедет из своего Заполярья и женится на тебе? Что произойдет хорошего в твоей жизни после моей смерти? Тебя же поймают рано или поздно.
– Не поймают, раз до сих пор этого не сделали. А я успокоюсь, – наклонившись над сумкой и что-то там разыскивая, прошипела Колодина. – Успокоюсь! Тебя больше не будет. А Максим… ну, что Максим? Он ни разу обо мне не вспомнил, раз в аэропорту не узнал. Вы ведь оба даже встречи однокурсников игнорировали. Ну он-то понятно… ехать далеко, то-се… А ты? Слишком гордая? Или слишком высоко взлетела?
– Ну ты ведь отлично знаешь, где и кем я работаю. Ни особых звезд на погоны не приобрела, ни начальственной должности. Расследую – и все. А что на встречи не ходила… А какой в этом смысл? Ну вот ты там была – и что?
– Да в общем-то, наверное, ты права, ничего, – пожала плечами Нина, вытаскивая из сумки перчатки и натягивая их. – Все стали какие-то старые, девки обабились, мужики обрюзгли… Пьют, хвастаются чем-то… Да я и была-то один раз всего, так, из любопытства, посмотреть, что стало с Максимом. Тебя-то я часто вижу, все о тебе знаю.
– Ну еще бы – умудрилась всех моих мужчин к делу приспособить. А с Андреем что же – побоялась?
– Да опера твоего только и спасло, что роман с этой звездой, – мотнув головой в сторону неподвижной Воронковой, улыбнулась Нина. – Я уже все придумала, еще бы чуть-чуть, и оперок влип бы, но надо же было их на улице встретить… И так они целовались под фонарем, что стало мне его жалко – ты-то знатно ему нервы потрепала, а тут… Ну, думаю, повезло тебе, парень, скажи Воронковой спасибо. Нет, все-таки подруга у тебя ангел, вот и спасла своего любовника от очередных подозрений. Жаль, что они об этом не узнают, но что уж… Зато оба будут живы и на свободе.
Лена еле заметно перевела дыхание – она все сильнее убеждалась, что Юльке на самом деле ничего не угрожает, кроме, пожалуй, возможной небольшой передозировки снотворным. Но это не так страшно – если сейчас она придумает, как им выбраться, то все будет хорошо, отвезут Юльку в больницу, подержат сутки-двое на капельницах, и порядок. Но для этого нужно, чтобы их нашли.
– Погоди… а где ты тела переодевала-то? – вдруг
спросила Лена, испытывая желание все-таки заполучить один из последних кусочков пазла, даже сама не понимая, как ей это пригодится в случае гибели.– Так в машине. Видела же, какой гроб на колесах? Я этих дурочек предлагала до дома подвезти после разговоров о будущей карьере в кино, – чуть улыбнувшись уголком губ, сказала Нина, натянув перчатки. – Ну задушить оказалось просто, а вот с одеждой повозиться приходилось. Хорошо, что последняя актриса была, я ей сразу велела в образе прийти, так что хоть с ней не возилась. Ладно, Крошина, надеюсь, все я тебе объяснила.
Она встала, и Лена поняла, что разговор закончен, Паровозников не успел, а ей осталось жить меньше пары минут.
«А умирать-то страшно, – мелькнуло в голове. – Так страшно, оказывается…»
– Может, я тогда тоже переоденусь? – равнодушно спросила она, стараясь не смотреть ни на Колодину, ни на Юльку.
– Сильно умная? Нет уж, как-нибудь управлюсь, торопиться мне некуда, здесь искать не станут.
– Откуда ты знаешь? Может, со мной группа захвата приехала и сигнала ждет?
– Да не валяй ты Ваньку, Крошина, – подходя к ней вплотную, прошипела Нина. – Никто с тобой не приехал, я же ждала, вон у меня и аппаратура стоит на окне, – она махнула головой вправо, и Лена увидела, что там, на небольшом окне под самым потолком, укреплена стойка с каким-то прибором. – Это датчик внешнего движения, сигнальчик прямо на телефон идет, так что нет с тобой никого.
Когда руки в резиновых перчатках плотно обхватили шею, Лена поняла, что совсем ничего не испытывает – ни ужаса, ни боли, ни даже просто прикосновения. Закружилась голова – и только.
«Еще пара минут… пара минут… и все…»
Но тут какой-то глухой звук разрезал тишину, и она, не успев понять, в чем дело, мешком упала на пол.
Вой сирены бил по ушам так, что казалось, вот-вот лопнут перепонки. Крошина с трудом разлепила веки и увидела белый потолок, который почему-то трясся из стороны в сторону.
– Где… – прохрипела она, не узнавая собственного голоса. – Где… я?
– Лежите спокойно, Елена Денисовна, – раздался строгий женский голос, и Лена попыталась повернуться на его звук, но не смогла – ее тело не слушалось. – Не надо шевелиться, мы вас к носилкам фиксировали. Вот сейчас масочку наденем кислородную, вдыхайте глубже… – к лицу поднесли что-то прозрачное, Лена сделала глубокий вдох и снова потеряла сознание.
Очнулась она уже в больнице, в палате с монитором, подключенным к электродам на ее груди. С трудом сунув руку под одеяло, Лена обнаружила, что лежит в одном белье. В палате горел только небольшой ночник, жалюзи на окнах были закрыты, и она не могла разобрать, какое теперь время суток.
Очень пересохло во рту, хотелось пить, но даже дотянуться рукой до тумбочки Лена не могла, хотя сквозь какую-то пелену в глазах видела укрепленную там кнопку.
«Наверное, если нажать, придет кто-нибудь», – думала она, но рука слушалась плохо. Очень болело горло, саднило так, словно она выпила что-то жгучее.
Дверь в палату приоткрылась, и на пороге Лена с трудом рассмотрела мужской силуэт. Почему-то стало страшно – как будто она осталась совсем беззащитной и незнакомец может сделать все, что ему заблагорассудится.