Вампир без клыков

— Я рос без них.

— И вырос ублюдком. Если твои родители умерли, дай шанс хотя бы этому малышу получить семью.

— Мои родители не умерли! — рявкнул я. — Их убили. Огромная, мать его, разница. И я стал ублюдком не потому, что мне не дали тепла. Я стал ублюдком потому, что иначе не выжить. Чтобы жрать — надо воровать. Чтобы дышать — надо убивать. Чтобы спать — надо прятаться. Это законы моей жизни. А потом меня тоже убили. После того, как убили каждого, с кем я дружил или трахался чаще пары раз.

— Вангр, меня не убьют, — Адель коснулась моего плеча. — Мы сможем дать ребенку спокойную жизнь. Ему не придется воровать или прятаться. А убийства… вампиры ведь иначе не могут.

— Только вот я был человеком. Полностью. Пьяным, злым человеком.

— И поэтому ты можешь стать отличным вампиром. Пьяным, злым вампиром. Который сможет защитить своего ребенка. Если бы твой отец был сильным, он бы смог выжить и защитил бы свою семью.

— Мой отец был!..

Я запнулся. Хотелось сказать, что он был сильным. Он ведь правда был. Но он…

— Он не хотел использовать магию во зло… — прошептал я. — Папа всегда говорил мне. Это признак дурной магии. Если ее использовать против слабых, она поглотит тебя. Ты опьянеешь.

— Иногда чужая слабость может превзойти все, кроме твоей самой сильной стороны.

— Так и умер отец, — усмехнулся я. — Он не хотел драться с охотниками на равных, но без магии оказался слишком слаб.

— И в итоге маленький Вангр навсегда остался без родителей.

— Вроде того. Но винить его я не собираюсь. Он был сильным мужчиной. Одним из самых сильных, кого я знал. Папа просто не стал склоняться перед магией. И его убило оружие. Дрянь, которая опьяняет людей еще больше.

— Оружие?

— Когда у человека есть нож, он забывается. Ему кажется, что он всегда сильнее с ножом.

— Значит, ты перенял у отца даже больше, чем он собирался тебе дать. Сомневаюсь, что хоть один человек в нашем мире мог бы сказать, что острый клинок за пазухой — зло.

— Именно поэтому на моем счету столько сломанных рук и шей. Я единственный, кто осознает порчу, ютящуюся в клинке и пуле. И каждого, кто направит на меня оружие, я уничтожу голыми руками или магией.

— Будь моим мужем. Я знаю, что ты сможешь быть прекрасным отцом для ребенка. А я постараюсь стать прекрасной матерью. Доведем доверенное нам до конца. Что скажешь, Вангр?

Я снова с некоторым сомнением посмотрел на Адель. А потом вздохнул.

— Согласен.

Глава пятьдесят третья, в которой говорят о коже

У кровати подо мной был немного странный запах. Непривычный. Не потому что какой-то особенный… скорее, было необычно спать не на земле. За последнее время трава была лучшей подушкой.

Потолок в полумраке выглядел довольно странно. Кривоватые доски, погруженные в паутину и тени. Похоже на мою старую жизнь. Потому что это обычный пейзаж для спящего в трактире. А я спал в них очень много.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я у Адель, заметив, что она вошла.

— Иду к тебе в постель.

— Вдвоем тут будет тесно. Да и ты хотела спать отдельно, нет?

Вампиресса стянула с себя рубаху. Расстегнула пояс. Осторожно села на край кровати, стягивая сапоги, затем и штаны. Легла рядом.

— Считай это частью супружеских обязательств, — прошептала она, запуская руку под мою одежду, проводя пальцами по животу и укладываясь щекой на моем плече.

— Считаю это посягательством на мою манеру одеваться, — буркнул я, перехватывая руку девушки и заставляя ее остановиться на груди. — Видимо, мне придется разжиться еще парой-тройкой слоев ткани, чтобы ты не могла так легко добраться до кожи.

— Неужели тебе так мешают мои прикосновения?

— Змей всегда лучше держать подальше от голого тела, — тихо ответил я и тут же, почувствовав, как Адель попробовала отстраниться, прижал к себе. — Шучу, глупая. Неужели поверила?

Она растерялась, не зная, что сказать, и я хмыкнул.

— Трогай что хочешь. Но не тогда, когда я сплю. Даже самым сильным мужчинам нужен отдых, сестрен…

— Я не сестренка тебе, болван, — прорычала вампиресса и заткнула мне рот поцелуем.

«Ошибку признаю, миледи…»

***

Она быстро сомкнула глаза. В отличие от меня.

Не хотел погружаться в собственные мысли. Не хотел «спать». Насколько это слово применимо к вампирам.

Я понимал, что кошмары мешают мне сильнее, чем я могу признать.

Выбравшись из объятий Адель, я оделся. Настолько тихо, насколько мог. Вышел на улицу. Зрелище опустевшего города успокаивало. Это то, что было нужно. Покой. Пусть даже мертвый.

Прошелся вперед, дальше по улице, смакуя прохладный воздух. Хотя, скорее, даже холодный. Готов поклясться: будь я человеком, тело пробрало бы дрожью.

Оглядывал недвижимые двери, плотно сомкнутые ставни. Понемногу все приходило к должному — заброшенности.

Небо тоже было заброшенным. Я смотрел на облака, окутанные мягким светом луны, и увидел, как среди них проскользнула огромная черная тень.

Монстры всегда рядом. Просто иногда ты им не интересен.

Я выдохнул. Страшно. Не верилось в то, что над моей головой парит нечто… нечто большее, чем я сам.

Справа донесся шорох, заставляя вздрогнуть. Отпрянул, поворачиваясь к узкому проулку меж домов.

Он стоял там. Тощий до ужаса, настолько, что я сказал бы — мертвый. Если бы он не скалился. Я шагнул ближе. Темные глаза, всклокоченная шерсть. И отличные, мощные клыки.

— Тише, братик, — прошептал я, присаживаясь на корточки и протягивая руку к нему. — Что, вампиров никогда не видел? Не боись, мелкий, пью людскую кровь. Твоя мне ни к чему.

Пес смотрел на меня злобно и явно не собирался успокаиваться. Я усмехнулся.

— Ну чего ты? Весь город подох, а ты потрепать себя не дашь только из-за моих клыков? Смотри, так ты одичаешь скоро. Ну, — я поднялся и развел руками, — дело-то твое, чего таить?

Мне хотелось прогуляться еще немного. Перед тем, как я вернусь к Адель и начну серьезно думать над планами.

Продолжая печатать следы на пыльной дороге, я слышал, как пес топчется следом, не переставая ворчать.

Развернулся.

— Эй, браток. Ты чего удумал? — спросил я, заметив, что пес остановился вместе со мной и продолжает щериться, но никуда не уходит. — Неужто решил, что я труп ходячий? Э, нет, меня на корм не заберешь. Я должен закончить сначала пару дел.

Мне стало интересно, что в голове у этой собаки. И я, плюнув на все, подошел к животному, почти сразу умостив ладонь на его макушке.