Вампир без клыков

Место, где нас с Адель поселили, было будто отдельно от домов рампивов. Мне было несложно догадаться, почему именно так, но все равно чувствовал, что от нас скорее хотят избавиться.

Как я понял из слов колдуньи с черными волосами, я тоже вхожу в их братство «древних», только почему-то это не прибавило уважения ко мне — ни от других, ни от меня самого. Просто теперь можно назваться иначе. «Я — Владыка, и я умею творить целое одно заклятье, полностью бесполезное против кого-то достаточно умного. Трепещите!»

Что-то такое… Впрочем, магия довольно сложная вещь. Так что нет смысла сопли пускать.

Мне было, откровенно говоря, скучно. С одной стороны, было приятно, что я нашел безопасный уголок для Адель и ее внутриутробного малыша. С другой стороны, хотелось заняться хоть чем-то, что в нынешних условиях не представлялось возможным.

Так что я шатался, слонялся, позволял Хатшь опустошать ману так часто, как то было нужно.

Пес перестал за мной ходить хвостом. Довольно часто он просто спал в лачуге. Адель понемногу приводила ее в порядок, но достаточно неторопливо для того, чтобы пауки не успевали переплетать свои сети, снова и снова стараясь поймать наши лица.

Жизнь потекла достаточно скучным ручейком грязноватой воды. Ни напиться, ни разглядеть хоть что-то.

***

Стоило мне сомкнуть глаза — амулет становился горячее. Неприятно жег ногу через карман, не оставляя при этом ни единого следа. И вместе с этим я видел сны.

Передо мной были ряды виселиц. Одинокие петли, вокруг — песок. Шелестел ветер, и веревки качались из стороны в сторону. Я шел по дороге, окруженный безлюдным пространством. Не было страшно, но чувствовал себя как-то не так. Точно знал, зачем иду. Но не знал, хочу ли.

Путь был долгим. И лишь когда я решил, что это никогда не кончится, я дошел до цели. Ноги ныли, едва дышал. Но вот он — долгожданный конец пути. Передо мной, в конце дороги, вытоптанной до меня кем-то еще, был еще один помост. Я поднялся на него. Взошел, стараясь не сутулиться. Коснулся петли. Вдел в нее голову. Затянул потуже. И, подняв взгляд, увидел.

За то время, что я шел, виселицы нашли своих жертв. И перед тем, как резкая боль обрубила мое сознание, я встретил взгляды повешенных.

***

— Твою… — я распахнул глаза, невольно щупая шею, — …мать.

Приподнявшись на кровати… вернее, на куче соломы, которая была застелена одеждой, я выдохнул. Воздух прошел спокойно. И это немного утешило.

— Что за херь мне снится?.. — пробормотал я. — Разве вампиры видят сны?

Знал, что не видят. Знал, что я — вижу. Потому что ношу с собой этот странный амулет, доставшийся от демона. Того самого. Ян его звал Джорданом. Весь мир — Спящим. Спящим и Плачущим.

Я потер глаза и уставился в полумрак. И оттуда на меня посмотрели.

Сердце сжимает холодом.

Ребенок. Его лицо… Приближается. Мрак выпускает чудище. Искривленное тело. Торчащие кости. Мне трудно дышать. Немигающие глаза… все ближе ко мне. И я чувствую дыхание на своем лице. Оно усмехается. Скалится. Тупые зубы касаются моего носа. Вонь. Невыносимый смрад. Я не в силах. Не могу. Руки не слушаются.

— Ебливая ты дрянь! — рявкнули со стороны.

Секунда — и наваждение спадает. Я чувствую, как холодная кровь вновь течет во мне, а дыхание дается уже не с таким трудом. Невольно отползаю. Пытаясь понять, что произошло только что. Вижу перед собой руку Адель и невольно отбиваю ее.

— Успокойся, Вангр… — вампиресса опускается рядом со мной. — Это просто домовой был. Впервые видишь?

— Домо… кто, блядь?

— Ох, глупенький, — Адель приобняла меня с тенью издевки, но я не стал отстраняться.

Только сейчас, когда сердце перестало сжимать, я вспомнил мелькнувший удар, отбросивший от меня тварь. Видимо… этого ублюдка пнула Адель?..

— Домовые. Маленькие и не очень опасные существа. Не слышал, да? Когда рождается ребенок и умирает, часто становится домовым, охраняя жилище родителей от грызунов, незваных гостей и неприятностей. Так было, когда в мире было много магии. Сейчас она вернулась, так что…

— Никогда, мать вашу, я не видел этих уродцев раньше, — пробормотал я, нервно проводя ладонью по лицу. — Значит, эти суки и мышей грызут, и жильцов?

— Кто знает?.. — усмехнулась Адель, усаживаясь рядом со мной на «кровать». — В любом случае, нужно быть осторожнее. Их взгляд очень завораживает. Не смотри в глаза, и все будет в порядке. Они не нападают на тех, кто не поддался гипнозу.

Я со стоном откинулся на сено.

— Ебать, вы серьезно? Сначала стрела в заднице, потом гребаный, мать вашу, циклоп, а теперь сраные домовые? Можно я хотя бы раз окажусь там, где нет дряни?

— Забыл? Стрелу в задницу ты поймал не из-за чудища.

— Вообще-то я поймал ее из-за тебя, — буркнул я.

Адель некоторое время смотрела на меня достаточно серьезно. Лишь потом, усмехнувшись, зарычала: «Я тебе сейчас покажу чудище, засранец!» После этого… после этого было что-то привычное, но все же, достаточно утешающее мое тело и разум.

Хотя бог свидетель — трахаться при домовых не самое приятное занятие.

***

Пес смотрел на меня с недоумением.

— Чего хочешь, дружок? У меня нет для тебя еды, — я развел руками, и собака заскулила. — Поди, найди себе чего-то. Это не сложно.

Недовольно махнув хвостом, пес вышагал из лачуги, до последнего заглушая голодное урчание в животе звуками собственной гордости.

Я усмехнулся и отсалютовал ему вслед.

— Когда ты дашь ему имя? — Адель недовольно ткнула меня кулачком в плечо.

Повернувшись, озадаченно пожал плечами.

— Когда-нибудь он сам себе его даст. Когда начнет заниматься чем-то кроме отлеживания боков и постоянного нытья.

— Так назови его «Нытиком». Или «Лежебокой».

— «Ко мне, мой верный Нытик, лови этого вора!» — сымпровизировал я и поморщился. — Не звучит.

— У тебя раньше были собаки?

— Я бродяга — не аристократочка в пышном платье на диванчике. У бродяг нет псов.

— Сейчас же есть…

— Он сам увязался. Не думаю, что он мой. Собака — это ответственность. Я не собираюсь ее брать.

— Ты просто ворчун. Признай, что ты не хочешь его прогонять.

— Обычно прогоняют меня. Так что да, заниматься таким же не собираюсь.

Адель вздохнула. Положив ей руку на худое плечо, я спросил:

— Ты сама-то не хочешь есть?