Вампиры тут беспризорные

Да, было время, когда Доллир хотел сломать ее, выкорчевать из нее гордость и непокорность, но разбитая Маниэр вызывала в нем совсем не те чувства. Не было радости, не было успокоения от мысли, что теперь ее пылкий нрав под контролем. Вместе с потухшей Маниэр погас и он сам.

Доллир встал и, развернувшись спиной, остановился у окна. Прошло так мало времени, но всё вокруг так сильно изменилось. И клан, и мир, и он сам.

Доллир опустил взгляд — там, за стеклом, простирались леса. Гнездо было спрятано в самом укромном месте графства, и только вампиры могли найти путь сюда. Место не было отмечено ни на одной карте, впрочем, и с картой сюда добраться можно было только порталом.

Гнездо находилось среди непроходимого леса, окружено высокой стеной, увитой ядовитым плющом. А земли на многие километры усеяны ядовитыми травами — воздух наполнен отравой, и едва ли кто-то сможет продержаться больше пяти минут.

Ветер приносил ядовитый смрад к гнезду, но купол очищал воздух. Признаться, и сами Вальдернеские домой ходили лишь порталом — пешком пробираться через лес никто бы не решился.

Снаружи гнездо выглядело небольшой трехэтажной постройкой, так что высокие вековые деревья надежно скрывали вампирью обитель от самого зоркого взгляда. Герцог Касар умел прятать.

Степан напряженно вслушивался в тишину, ожидая ответа. Глава совета не спешил — неторопливо размышлял о глупости молодых, и о своей тоже.

— Я против. — наконец, вынес свой вердикт старейшина, — Ты сделал ей больно слишком много раз. — попаданец бы мог бросить, мол, и вы тоже, одинаково мы виноваты перед ней. Но промолчал.

Он пришел не осуждать старейшину или оправдываться.

— Я прошу лишь дать ей свободу. Вы не обязаны передавать Маниэр мне. Просто даруйте ей свободу, и этого будет достаточно. — вкрадчиво проговорил Степан, следя глазами, как Доллир иронично поднимает брови, морщиться в непонятной улыбке.

— И за это ты готов заплатить пять миллионов? — неверяще спросил старейшина. Будь работорговля разрешена, эта цена побила бы все рекорды. Переселенец ставил на кон слишком много.

— Да. — твердо ответил Степан. Он был готов пойти на что угодно ради ее свободы. И стать псом на привязи у клана, и уйти на край света, порвав все связи, лишь бы Маниэр была счастлива.

— Пусть решение принимает Маниэр. — произнес старейшина, возвращаясь за стол, — Спрашивай об этом у нее. А деньги… путь это тоже решит она. — Степан благодарно поклонился, — Но. — продолжил Доллир, — Если ты вернешь титул и всё ещё будешь желать видеть ее подле себя, я отдам Маниэр тебе в жены. Если ты согласен, будучи графом, связать жизнь с простой клановой вампиршей, и статус ее не вызовет у тебя пренебрежения, я обвенчаю вас в тот же день.

Степана, как попаданца, все эти заносчивые формальности не трогали. Он не Вальдернеский и нет у него загонов аристократа по типу: раз уж я граф, то женюсь на дочери президента. Или хотя бы короля.

— Достаточно ли просто стать графом? — осторожно уточнил Кифен. Уж глава совета точно бы не стал довольствоваться условием без оговорок. И чуял Степан, с титулом тоже не все так просто.

— Нет. — сказал Доллир, — Ты должен быть графом Вальдернеским. Графом вампиров. — а это значило лишь одно. Степан обязан вернуться в клан.

Попаданец сжал челюсти. Именно этого он так не хотел, а теперь добровольно пришел в пасть льва, и так же добровольно сдастся, когда получит титул назад.

— Я сделаю все возможное. И через год, максимум через два, приду к вам снова, уже как граф. А до тех пор, пожалуйста, берегите Маниэр. — старик смерил переселенца снисходительным, негодующим взглядом. Доллир был зол на Кифена, и на себя тоже.

— Если она позволит, ты сможешь купить ей свободу. — сделал уступку старейшина, — Но помни, что Кифен-простолюдин не сможет защитить Маниэр. А Кифен-граф вправе положить весь клан, всех жителей графства за сохранность ее жизни. Помни, и выбирай мудро.

Степан выдавил слабую улыбку. Он уже навыбирал, теперь расхлебывал свои ошибки.

Доллир приказал возвращаться, встретиться с Маниэр попаданцу не позволили. Дом встретил вампира непривычным смехом — обычно было тихо, с переездом Амалии все оживилось. Веце перестал постоянно тихушничать и страдать бездельем, везде ходил хвостиком за своей девушкой и всячески ее развлекал.

Степану стало приторно-тошно от мысли, что подобное зрелище ему предстоит лицезреть ещё лет пять.

Он переоделся, пробрался через сугробы к сараю, взял лопату и начал расчищать дорожку до дома. Снег медленно кружил, стоял сильный мороз и снежинки громко скрипели под сапогами. В окнах дома горел свет, и Степана тяготило чужое счастье. Нет, он был рад за Веце, но глядя на него и Аламию, понимал, что тоже хочет так — тепло и уютно.

Отворачивался от окна и сердито откидывал снег в сторону, говорила ему Маниэр, а он, дурак, не слушал. Сам свое счастье прогнал. Где ему теперь ее искать, если в клане они встретиться не могут?

И Вампира уже не волновал внутренний раскол Вальдернеских, предатели, убившие Касара, и черные маги. Было до мерзкого грустно и одиноко.

Он вернулся в дом, только когда стемнело. Скинул тяжелый задубевший плащ, сапоги, и прислонился к стене в коридоре, согреваясь. В голове крутилась абсурдно неподходящая ситуации мысль — туалет-то на улице, а при таком морозе можно все отморозить, пока сделаешь свои дела.

Степан стряхнул снег с волос и решил идти спать. Завтра уже подумает обо всем.

Посреди ночи от неприятного давящего чувства, ноги затекли и одеревенели, Степан попытался шевельнуться, но нижние конечности не послушались. Сон как рукой сняло.

Он резко открыл глаза и сел, скидывая с ног одеяло. И рассерженно скрипнул зубами.

Какого черта?

— Веце. — прошипел Степан в переговорный артефакт, в соседней комнате полукровка испуганно упал с кровати, и спустя полминуты уже стоял на пороге хозяйской комнаты, зевая — Как ты объяснишь мне это?

Веце, увидев Аламию в ногах господина, тоже сразу проснулся.

— Это же не то, что я думаю? — спросил Веце так, словно Степан сам Аламию в свою постель затащил.

— А я не знаю, что ты там думаешь. — раздраженно прошипел вампир, — Это твое, — сказал, кивнув на девушку, — ты и решай проблему. — и спихнул ее со своих ног, встав с кровати. Ужас, в собственном доме никакого покоя.

Думать о причинах, почему, как и зачем Аламия залезла к нему в кровать, вампир даже не собирался. Тут всего-то два варианта напрашивалось: кричаще-очевидный и второй, идиотский, мол, она тоже ударенная на голову, как и Веце.

Полукровка растерянно хлопал глазами. И что делать? Как вообще это все понимать?

— Я буду спать в гостиной и очень надеюсь проснуться один. — припечатал вампир. Гневно вырвал одеяло из-под Аламии и вышел, хлопнув дверью.

Больше всего Степан терпеть не мог, когда кто-то забирал его вещи и вероломно вторгался в личное пространство. Аламия нарушила сразу оба негласных табу, завалившись на чужую кровать и, собственно, вторгнувшись в личное пространство.

Степан был понимающим, и всё такое, но с этой минуты пообещал себе — ещё одно подобное «недоразумение» и он выживет ее из этого дома. Совесть тоже иметь надо.