Вампиры тут беспризорные

Веце остался наедине со своей невестой, сонно открывшей глаза. Аламия непонимающе озиралась по сторонам.

И парень не знал, как начать разговор, мысленно мечась в смятении. Она же не могла? Или могла? Но это ведь Аламия, они любят друг друга, она бы не стала, к тому же он уже неоднократно говорил ей, что господин пообещал не посягать на нее.

— Аламия, почему ты здесь? — спросил он, едва ли найдя силы, чтоб голос противно не задрожал.

Она стыдливо опустила глаза, скомкала в руках простыню и поежилась, даже в теплой пижаме было довольно холодно.

— Я хотела согреть ноги господина. — призналась она, — Я же вижу, что не нравлюсь ему, он против нашего брака. И я подумала, что если буду греть его ноги, он смилостивится. Зима ведь очень холодная. — Веце облегченно выдохнул. И как ему вообще хватило наглости сомневаться в ней?

— Больше так не делай. Господин не любит, когда кто-то входит к нему в комнату без разрешения. В следующий раз он может выгнать тебя, и я не смогу помочь. — конечно, выгнать хозяин ее не выгонит, но явно начнет ненавидеть. Веце хорошо изучил характер Степана и нарываться на лишние неприятности не хотел. Им втроем ближайшие сто лет вместе жить, нужно постараться избежать лишних конфликтов.

— Прости, я не знала. Я хотела как лучше. — она всхлипнула, торопливо стирая выступившие слезы, — Я просто хотела, чтобы… чтобы… — дальше слов было не разобрать из-за рыданий.

— Все хорошо, не плачь. — Веце вздохнул и сел на край кровати, обняв ее и уткнувшись носом в волосы. Аламия была в тот миг центром его вселенной, и больше всего на свете он желал ее защитить, хотел, чтоб она перестала плакать и просто улыбнулась, пообещав, что больше этого не повторится.

Он гладил ее по спине, укачивал, и когда она уснула от усталости и слез, взял на руки и отнес в ее кровать.

Степан тревожно проснулся от очередного кошмара — на этот раз приснилось, что согреть ноги ему решил уже Веце, но то оказалось лишь тяжелое пуховое одеяло, которым полукровка укрыл хозяина, чтоб тот не замерз от сквозняка.

Вампир скинул одеяло и пообещал себе с этого дня запирать дверь в свою комнату на замок. Путаные объяснения Веце и извинения Аламии настроение не исправили. Но попаданец сделал вид, что поверил. Расстраивать пацана не хотелось.

Пусть это прозвучит и цинично, и, возможно, оскорбительно, но таким, как Аламия, Степан вообще верить не мог. И если она ещё раз позволит себе лишнего, терпеть вампир это тоже не станет.

После того дня Аламия стала вести себя тише мыши и лишний раз не попадалась на глаза попаданцу. Веце метался меж двух огней — недовольным господином и расстроенной невестой.

Степан накинул пальто, поправил шапку и вышел из дома. На улице стоял крепкий мороз, на заднем дворе лежало сто тридцать трупов — сегодня рано утром герцог прислал тела черных магов. И уж очень они выделялись на белом снегу.

Слухов про Степана в деревне уже было много, не хватало ещё, чтоб про массовые убийства говорить начали. Или что он тела коллекционирует.

Из-за мороза черные маги окоченели и не разлагались, так что хотя бы не воняли. Степан вздохнул и открыл пространственное хранилище, теперь можно говорить знакомым, что он подрабатывает гробовщиком, или кто там за похороны отвечает.

Загрузить больше сотни тел оказалось весьма утомительно, Веце с Аламией иногда выглядывали в окно и пугались, пацан, естественно, исключительно для вида, а вот Аламия бояться начала по-настоящему. Это кем же хозяин Веце сейчас работает, если герцог привозит ему тела на утилизацию?

Неужто герцог Ибенир тайно избавляется от неугодных, а хозяин убирает улики? Ей даже поплохело от такой мысли.

Степан выпрямился, держась за спину, и мысленно попрекнул свою короткую молодость. Вампирье тело, конечно, было куда выносливее человеческого, но без регулярной физической нагрузки тоже мало радовало. Попаданец в очередной раз напомнил себе, что стоит заняться спортом, иначе сожрет его монстр в один день, пока вампир будет медленно ковылять из-за одышки после пробежки.

— Господин, вы куда? — высунулся из дома Веце, заметив, что господин рисует портальное заклинание.

Степан пожал плечами, из-за зазнобы Веце у него заметно прибавилось головной боли. Вот и сейчас нельзя открыто сказать, что в замок Касара, но и если четкий ответ не дать, пацан всю душу вытрясет.

И получалось, что Веце наслаждался своей почти супружеской жизнью, а Степана, хозяина дома, ущемляли по всем фронтам. Ещё б вампир не злился.

Ничего-ничего, сегодня Степан уйдет раньше, чем мелкий успеет помотать ему нервы.

— По кладбищу прогуляюсь. — бросил попаданец, открывая портал. Пусть парень сам остальное додумывает, Степана порядком достало, что он даже дома не может расслабиться.

— По какому ещё кладбищу? — вырвалось недовольное у Веце, но господин издевательски вздернул брови и скрылся в портале, так и не ответив.

Полукровка сердито захлопнул дверь и ушел готовить завтрак. С появлением Аламии господин стал вести себя раздражительнее, завидует что ли? Веце вздернул нос и гневно выдохнул, да где же эта Маниэр, когда она так нужна?

Замок Касара встретил привычной тишиной, Степан выглянул в окно, сугробы намело до второго этажа, появилась задорная мысль прыгнуть в снег, но вампир ее быстро отмел — мало ли, вдруг там монстры попрятались.

Разрушенный заброшенный замок оказался куда роднее уютного деревянного домика, Степан несколько раз прошелся по коридорам, ловя щемящее чувство ностальгии.

Да, в замке, больше похожем на руины, ему нравилось куда больше.

Спустя полчаса он вышел к библиотеке и осторожно открыл окно — оно вело во внутренний двор замка. Спуститься вниз было сложнее всего — из-за снегопада заклинание сбоило, и Степану было приятнее сваливать вину на погоду, и вовсе тут ни при чем то, что он использует это заклинание второй раз в жизни.

Мертвая тишина замка успокаивала. Степан, спустившись, сразу провалился в сугроб по пояс. Мда, при такой погоде сжигать черных магов будет проблематично.

Вампир расчистил себе путь до фонтана в центре и сплел заклинание ветра, поднимая весь снег в воздух и очищая внутренний двор.

Присел на промерзлый каменный борт фонтана и выдохнул. Он очень скучал по такому уединению, по серым каменным стенам и завывающему ветру.

И потому хотел вернуть жизнь месту, что приютило его, вернуть краски замку Касара. Пусть весной тут зазеленеет трава, зацветут цветы, прилетят птицы. Пусть в этом месте одинокого изгнания снова появится жизнь.