Ван Вэй Тикет
Шрифт:
Не сговариваясь, мы сдвинулись к углу и юркнули за него, замерев на самой середине стены. Теперь неведомая тварь если и выглянет в окно, то нас не заметит. А если появится из-за угла, успеем дать дёру.
Я прислушался. Тишина. Ветер шумит. Листья шуршат. Травы колышутся. А из корпуса ни звука. И коварных шагов не слыхать. Не дрожи Килька, как лист осиновый, я бы вообще подумал, что шаги мне там, в корпусе, причудились.
– - Рванём к столовке, а?
– - шёпотом упрашивал Килька.
– - Погодь чуть, -- замоталась моя голова.
– - Так увидят нас, бегущих. Выждать надо. Не случится ничего,
Я развернул смятую от волнения находку.
"Работа на конкурс ГОСТИ НАШЕГО ЛАГЕРЯ", -- надпись печатными буквами занимала верхний край листа.
На правой половине листа квадрат, увенчанный приплюснутым треугольником, являл нам просторный дом с невысокой крышей. В доме стоял стол. Вокруг него сидели дети. Все парни -- в рубашках и брюках. Нарисовано по-детски. Всё в плоскости. Головы -- шары. Волосы -- солома. Глаза -- точки. Носы -- закорючка угловатая. Не улыбается никто. У всех рты палочкой. Или дугой опущенной, как у смайла расстроенного.
Левую половину занимала лохматая гора, подбирающаяся к крыльцу. Чудище походило на злобного медведя или гориллу. Но почему-то его схожесть с горой никак меня не покидала. До первой ступеньки оставалось немного -- шага три. У горы были мощная пара мохнатых ног. И две руки, поросшие густой чёрной шерстью. А ещё огромные круглые глаза, закрашенные ярким золотисто-жёлтым цветом.
Все дети смотрели в сторону двери, от которой ниспадало крыльцо.
– - Я знаю, кого тут нарисовали, -- Килька осторожно, мягким касанием ткнул кончиком пальца в мою бумаженцию.
Туда, где неведомый живописец изобразил лохматого великана.
В тот же миг на нас упала длинная тень, а плечо моё придавила тяжеленная ручища.
Ноги стали ватными, коленки подогнулись, и если бы не надо было держать фасон перед Килькой, который тоже побледнел, что сугроб январский, я бы сел от ужаса. А так ничего, устоял, даже взгляд скосил, ожидая увидеть то ли пасть, готовую захавать меня по самые кроссачи, то ли угрюмое лесное существо, о котором упомянул Килька.
Но надо мной навис не лохматый житель дремучей чащобы, а вполне себе привычный Сан Саныч.
– - Кто разрешил здесь шариться?
– - спросил он, пытливо посверливая меня взором.
На Кильку даже не взглянул, будто разом определил, что маршрут сюда -- моя задумка.
– - Ефим Павлович, -- честно сказал я.
– - В первый же вечер у него спрашиваю, мол, запрещено ведь сюда лазать. А он такой, чего же запрещено? Сломаешь шею в развалинах, нам же забот меньше.
Ужас отхлынул помаленьку, и я стою довольный весь такой: уел вожатого.
– - Так ведь не сломал шею-то, -- на полном серьёзе обратил внимание Сан Саныч.
– - Остались с тобой заботы.
Он ловко повернул меня к себе и обыскал карманы столь быстро, что я даже не успел опомниться и воспротивиться. Мелочь и всяческие вещички Сан Саныч сбросил мне под ноги, а вот чужой рисуночек цепанул.
Расправил его. Полюбовался. Хмыкнул. А потом достал зажигалку и спалил.
– - Зачем же?
– - прошептал я, глядя, как оранжевый язык огня танцует по творчеству неведомого живописца.
– - Меньше знаешь, крепче спишь, -- пояснил вожатый.
И противный чёртик снова запрыгал во мне, подталкивая к неприкрытому нахальству.
– - Так я же знаю теперь, -- въедливо
процедил я, -- а спать буду крепко.– - Можешь не проснуться, -- хмуро поставил точку Сан Саныч.
А после широченными шагами утопал обратно, в места обитаемые.
Мы остались стоять близ заброшенного корпуса.
– - Ну, чё, -- проворчал я.
– - Как тебе наш робот? Похож на инопланетянина? Может, надо было его по ноге садануть? Звон металла его бы и выдал.
Колька не расположен был шутить и мой юмор не понял.
– - Я думал, он нас сейчас в шею отсюда погонит, -- тихо сказал он.
– - Чует Саныч, что дельного ничего мы тут больше не отыщем, -- подбил я невесёлый итог.
– - А листок?
– - не утерпел Килька.
– - А нет теперь никакого листка, -- пожал я плечами.
– - Но мы-то видели!
– - Видели, конечно, -- мысленно я соотносил нарисованное чудище с громадной массой, что незримо возникала то тут, то там вблизи меня, но Кильке рассказывать не хотелось. Он и так напуган выше крыши. Скажи я ему, что видел ночью великана с конкурсного рисунка, а в свидетели позову Кабанца, ему вообще поплохеет. Хотя слова "Меньше знаешь, крепче спишь" сказали в мой адрес, но сильнее они относились к Кильке. А мне не хотелось дарить кому-то бессонные ночи.
Вечером я бегал к мосту над лесным прудом. Но там снова никого не было.
Глава 1
0
Дежурство по столовой
– - После завтрака не разбегаться, -- приказал Саныч, объявляя подъём.
– - Сегодня ваша палата дежурит по столовой.
– - Чо делать-то?
– - недовольно спросил Голова-дыня, а потом зевнул так, что чуть челюсть себе не свихнул.
– - Поступаете в полное распоряжение повара, -- пояснил Саныч и, уже энергично вываливаясь в коридор, добавил.
– - Работы много, но основная -- чистка картошки на обед.
Вот умеют люди прямо с утра испортить настроение. Заканчивалась неделя с момента, как я переступил порог лагеря, но мне казалось, что мой срок здесь приближается к бескрайней, печальной, запорошенной пылью вечности.
Зал столовой быстро опустел, и мы остались в его середине, словно небольшая стайка птиц, решившая воздержаться от предзимнего полёта в тёплые края.
– - Тоскаааа, -- простонал Кабанец, но в его исполнении стон больше напоминал злобный рык, заслышав который и лев счёл бы разумным свернуть в сторону.
В проёме комнатухи, где на внушительного вида плите фырчали котлы, появился повар. До этого дня я его как-то и не замечал особо. Впрочем, и сейчас отметить было нечего. Невысоконькая худосочная фигура, на которой мешком болтался синий замызганный халат. Круглая, начинавшая лысеть голова. Смуглое лицо, то ли восточное, то ли просто пропечённое жарким июльским солнцем. Узкая полоска тёмных усов, из-за которой он почему-то казался разбойником. Но не атаманом и не первым громилой, а так, на подхвате, создавая общую массу грозной шайки.