Ван Вэй Тикет

И ноги медленно побрели прочь от моста. Постепенно шаги ускорились. Я даже не шёл, а нёсся, желая бегом прогнать противный холод и вытолкнуть ощущение горя и неизбывной потери. Я бежал, не разбирая пути. Казалось, разверзнись передо мной пропасть, я с радостью опрокинусь туда.

Что-то неведомое отбирало у меня всех, кто становился дорог.

Я познакомился с Лёнькой, а его отряд отправили в поход.

И я не догадался напроситься с ними.

Судьба столкнула меня с Машуней, но она исчезла.

И я не догадался вчера проводить её до лагеря. Или хотя бы незримо последовать за ней.

Тогда сегодня я бы уже знал, где он расположен, и отправился бы туда.

Что за зловещие обстоятельства лишают меня друзей?

Или кто?

Я вспомнил прочитанную страницу.

А что, если и в самом деле в здешних лесах водится то, что зовётся "Снежный человек". Что, если именно он бродит возле лагеря и похищает зазевавшихся неудачников. Что, если он сейчас выйдет из чащи и заступит мне дорогу.

Что тогда будет?

Я даже остановился. Вот чего бы мне сейчас жутко не хотелось, так это сталкиваться с таинственной чёрной лохматой горой. Впрочем, в лесу было тихо. Но кто гарантирует, что неподалёку нет засады? Словно затравленный зверь в западне, я заозирался по сторонам.

Только тогда я обратил внимание на жёлтые цвета вокруг. Где-то немного не в ту сторону забрал и врезался в Осенний угол. Но не огорчился ничуть! Лагерь-то, значит, близко!

А потом даже обрадовался. Я ведь сейчас С ТОЙ СТОРОНЫ!

Мне всё же удалось сюда пробраться!

Чудеса!

В этот миг я увидел, что не один в царстве внезапной осени. Полянку закрывал пёстрый ковёр из опавшей листвы. В её центре на задних лапах топтался симпатичный медвежонок. Вытянутый чёрный нос был направлен на меня, словно стрелка компаса. Я не испугался. Не успел. И даже не удивился. Всё вокруг было таким ярким. Таким жёлто-красным. Будто меня вынесло прямиком на арену цирка, а представление уже началось. Медвежонок взметнул передние лапы над головой, будто приветствуя меня.

Миг, и никого.

Может, это... почудился мне медвежонок? Может, со мной уже давно не всё в порядке. Глюки, видения, всё такое. Но память услужливо рисовала небольшую фигурку, поросшую бурой шерстью.

"Кстати, -- мелькнула мысль, -- а как выглядит след медведя? Интересно же взглянуть!"

Если узнаю, мне будет чем похвастаться перед Лёнькой.

И будет, что рассказать Машуне. Если, конечно, доведётся её снова увидеть.

Земля на том месте, где топтался зверёк, казалась сырой и тёмной. На такой следы отпечатываются глубоко и рельефно. В три скачка я уже стоял рядом с тем тёмным пятачком.

Следов там было завались.

Весьма знакомых. Огромных. С крючковатыми вытянутыми пальцами. Таких, какие не мог оставить ни один медвежонок в мире.

Я попятился прочь и не заметил, как выбрался из стылого царства осени в отчаянную зелень самой середины лета.

Глава 9

Заброшенный корпус

– - Может, не пойдём, а?

– - Килька даже ухватил моё запястье и требовательно тянул прочь.

За стёклами его очков бродили тревожные тени.

Но я не поддавался. Я пёр вперёд, как джип по бездорожью. Я твёрдо намеревался дойти до цели. Меня переполняла бурлящая решимость, поток которой готовился снести все преграды. Правда, решимость была грустной. По одной всего причине. Рядом со мной должен был вышагивать не Килька, а Лёнька.

Но старший отряд до сих пор не вернулся.

В одиночку отправляться в неизвестность, скрывающуюся за стенами заброшенного корпуса, очень не хотелось. Буйная фантазия рисовала мрачно-кровавые картины, где бесследно исчезнувшие находили свою смерть в стенах этого отвратительно выглядящего здания.

Иногда я представлял, что там терпеливо поджидает любопытных пацанов маньяк. Логика подсказывала мне, что такого не бывает. Откуда маньяк брал продукты? Не питался же он с нами в одной столовой?

Картинка высокого худющего незнакомца с бледным злым лицом на время рассеивалась. Но её место пустовало недолго. Та же логика холодно подсказывало, что маньяком мог быть один из нас. Тот, кто столуется со всеми. Тот же Ефим Павлович. Или Виталь Андреич.

Однако мне невероятно сложно было представить кого-то из взрослых, непрестанно торчащих в заброшенном корпусе. Уже только потому, что Палыч и Саныч постоянно возникали на горизонте, придумывая очередное мероприятие, позволяющее если и не избавиться от скуки, то хотя бы провести время на три грамма интереснее, чем бездумно махать веником по периметру корпуса или в его палатах. Андреич со старшаками в походе. Повара в расчёт можно не брать: тот безвылазно пропадал в столовой. Несмотря на исчезнувших, работы у него оставалось невпроворот.

Логика вычёркивала взрослых. Но картинка не исчезала. И кандидатом становился любой. Особенно, из старшего отряда. Конечно, сейчас старшаков в лагере почти не осталось (где-то внутри больно кольнула иголочка при мысли о Лёньке), но всё же кое-кто из них продолжал маячить неподалёку. Колясочника вот в поход не взяли. Впрочем, он бесследно исчез.

Проще сказать, что из старшего отряда осталось два противных хмыря. Непонятно, почему их не забрали со всеми. Они вылезали только в столовую. Остальное время угрюмо резались в карты на крыльце своего корпуса. Кабанец как-то сунулся к ним поиграть для интереса. Вернулся недовольный. Без денег и кожаной кепки. Пнул не успевшего сдвинуться с дороги Жорыча и завалился на свою койку. Чужой пример убедил меня друзей среди той пары не искать.

Может, один из них и был маньяком? Или сразу оба?

Тогда почему они торчат на крыльце с утра до ночи?

Поэтому сильнее грызла гипотеза, что тут всё может быть, как в фильмах. Вдруг один из исчезнувших и есть маньяк. Мы-то решили, что он пропал с остальными, а он сидит в заброшенном корпусе и поджидает... Может хозяин коляски вовсе и не инвалид. Может, он нашу бдительность так усыплял. А сам колясочку в лес подкинул и ножичек из кармана достал...

И тут снова просыпалась логика, намекавшая, что на голодном пайке долго не высидишь.