Ваша С.К.

— Какое решение? — прохрипел в ответ граф, стараясь отстраниться от живой девушки, как можно дальше.

— Умереть! И если вы не хотите получить мою кровь, ее получит… — Светлана прикрыла глаза, — ваша ванна. Вы предложили мне ее вчера. Я принимаю ваше предложение… Там, на столе нож для писем… Он достаточно острый…

Теперь вампир держал девушку за оба запястья. Лицо его почти склонилось к ее — их носы удерживало от соприкасания лишь серебряное колье.

— Я сделал вам вчера иное предложение, — граф говорил шепотом или вовсе не шевелил губами. — Я предложил вам вечность вместо сырости могильной и тлена… Вы снова снились мне. И на сей раз в образе невесты. Вы согласились во сне. Скажите мне «да» наяву… И тогда я поверю в свой пророческий дар. Скажите мне «да», Светлана. Будьте моей женой… И я превращу вашу вечность в сказку. Скажите только, что вы согласны стать графиней фон Крок…

Глава 41 "Перетягивание каната"

Фридрих и Светлана не придумали ничего лучшего, как применить тактику перетягивания каната к своей смертельно-любовной игре: он пытался ее поднять, а она тянула его обратно на пол, которого стремилась коснуться коленями, чтобы обрести хоть толику потерянного равновесие — хотя бы физического, от душевного шквального ветра худая грудь Светланы ходила ходуном.

— Вы меня не слышите, граф! — хрипела княжна едва слышно, пытаясь схватиться за кружевной манжет мужской сорочки.

Борьба не прошла для нее даром. Светлана начала ощущать смертельный холод его рук, потому что вампир не смел использовать свои чары против девушки, руки которой просил.

— Вы меня совершенно не слышите! Я не хочу жить, я хочу умереть… — и тут же, отчаянно ища потерянный голос, затараторила: — Я всегда знала, что умру — княгиня не желала для меня бессмертия и сделала все, чтобы привить мне омерзение к посмертному существованию, но я не знала, что это произойдет так рано. Но теперь, когда знаю, не хочу просыпаться с мыслью, что вот это может быть мой последний день… Неужели вы не понимаете?

Манжеты выскочили из заледеневших пальцев, и руки графа в ту же секунду исчезли с талии княжны. Светлана рухнула на пол и уткнулась лицом в колени, угодив носом прямо в десятую пуговицу. Пальцы сами лезли вверх, забыв, что и пуговицы и петли всего лишь украшения платья и, вновь спустившись к поясу, пальцы рванули со всей силы уже его, но замерли, так и не порвав.

— Встаньте с пола, княжна! — раздался над ней до ужаса низкий голос вампира. — Я предложил вам раздеться утром. Сегодня вечером я не предложу вам ни своих рук, ни горячей воды. Однако в ванной комнате по-прежнему имеется все необходимое для умывания. Приведите себя в божеский вид и поторопитесь. Иначе мы даже к третьему действию не поспеем.

Светлана встала и, обхватив себя руками, осталась стоять потупившись в пол.

— Светлана, прошу вас… Я не в силах заставить ваше солнце уснуть раньше одиннадцати часов ночи, но вас я могу заставить проснуться и пошевелиться!

Светлана вскинула голову — глаза блестели, но слез в них не осталось.

— Вы забыли, что у нас нет билетов…

— Это вы, кажется, забыли, что мне не нужны приглашения, чтобы войти даже в театр — это все предрассудки. Велеть подать автомобиль или вы в состоянии дойти до набережной спешным шагом, опершись о мою руку?

— Я не хочу никуда идти. Ни в Панаевский театр, ни куда-либо еще…

— Я это уже слышал! — перебил граф и подвинул к княжне стул, на котором спал. — Присядьте, милая барышня. В ногах правды нет… Но правда есть в моих словах. Я приехал, чтобы посмотреть ваш прекрасный город, а не Сибирь. Или куда там ваш прадед ссылает упырей, совершивших убийство себе подобных?

Светлана, едва успев присесть, вскочила.

— Я — человек… — начала она громко.

— Вы не человек, Светлана! — голос графа прозвучал еще громче.

Фридрих вдруг опустился перед стулом на колени и помог княжне снова на него присесть, но рук с талии не убрал и еще ближе приблизился грудью к коленям княжны. — Вы не простая смертная, я хотел сказать. Вы властны делать со своей жизнью, что вам заблагорассудится, если в вашем воспитании не заложено беспрекословное подчинение родительской воле. Но учтите, я распоряжаюсь своим бессмертием, как велит мне моя совесть. Или же здравый смысл.

Когда он замолчал, Светлана попыталась отодвинуться к спинке стула, но поняла, что руки графа на ее талии сделались стальными.

— Я вернулась не к вам, — проговорила она тихо, едва шевеля языком в пересохшем рту. От талии к груди поднимался смертельный холод. — Я не хочу идти с вами в Панаевский театр.

Светлана смотрела, как по бледному лицу вампира растекаются фиолетовые тени, первый признак зверского голода, и молила, чтобы ее живот не напомнил о пустом чае.

— Я возвращаюсь в Петербург, сниму там для нас квартиру и приеду за тобой, — вдруг сказал граф каким-то другим, не своим голосом, от звука которого Светлана вздрогнула и уставилась на трансильванца уже огромными глазами.

— Откуда вы…

— Простите, это было в ваших глазах… Вы желаете во всем подражать Зиночке и вы ждали, что кто-то вот так же нагло сделает вам предложение, не признаваясь в любви и не принимая ответа — нет. Знаете, я понимаю господина Мережковского: когда наконец-то находишь женщину своей мечты, не допускаешь даже крохотной мысли, что она может тебе отказать.

Он сделал паузу, и княжна поняла, что настал ее черед отвечать.

— Таким, как чета Мережковских, не нужны предложения. Они не расстаются ни на один день… Вы можете себе это представить?

— Легко, — улыбнулся граф.

— А я вам не верю! И никогда не верила, что как Зиночка, когда-нибудь оцепенею от одного взгляда на мужчину и очнусь только на паперти церкви, когда меня станут поздравлять с законным браком.