Ваше Сиятельство 11

Барон Милтон был на этом вокзале несколько раз, но это было много лет назад, и он никогда не обращал внимания, где расположены камеры хранения. Возможно, Хорек отчасти прав. Прав на уровне страхов, которые терзали его.

— Как знаешь. Тогда ступай куда собирался, узнавай, что сможешь. Придешь с полезной информацией — будешь в доле, — решил Майкл, чувствуя, что ему все больше нравится эта решительность, все яснее проступавшая в нем. Майкл начинал чувствовать себя совсем другим человеком, тем, от кого сейчас зависело многое. Например, он мог решить брать Хорька в долю или нет. И как будет проходить завтрашний визит на Майл-Энд тоже решал он — барон Майкл Милтон. Наверное, это было продолжением того стержня, о котором говорил граф Елецкий. Продолжением приятным и полезным. Прежде Майкл даже не думал, что зачавшаяся в нем уверенность, дает такую силу.

— На сегодня все. Мы с Синди устали и хотим спать. Приходи завтра утром, — последние слова барон Милтон произнес с такой твердостью, что сам удивился.

— Ты не понял, Профессор. Утром я только смогу пойти на Элисан в клуб, там открывается с десяти. Раньше одиннадцати точно ничего не смогу узнать. Давай я приду сюда к полудню или немного позже? — предложил Хорек, сделал еще глоток, фыркнул и спросил: — И чо, мне сейчас уходить? Ночь, блядь…

— Да, Хорь, проваливай! Мы устали! Хватит здесь бухать! — голос Синди стал резким. — Можешь взять свою бутылку и Чику в придачу!

При словах о Чикуту физиономия Хорька расплылась в глуповатой улыбке.

— Нет уж, Шухер. Я его подмышкой не унесу, — он с явной неохотой встал, направился к двери. — Профессор, ты же не собираешься меня кинуть? Сам туда не ходи. Дождись все-таки меня, — сказал он, выходя в коридор.

Чикуту так и оставили в коридоре на полу. Правда Синди смилостивилась и человеку, которого недавно хотела застрелить, положила под голову старую кофту, укрыла его большим мягким ковриком, на котором прежде спал Джек.

— Хочешь, как было на кухне перед тем, как начал ломиться Чику? — спросил Майкл, когда они с мисс Стефанс вошли в спальню.

— Ты грубый, Майкл, — Синди отвернулась, хотя была полна желанием, чтобы повторилось все произошедшее перед приходом ацтека. Еще ей вспомнилось, что между ней и Чикуту, тоже было подобное, но об этом Майклу лучше не знать.

— Да, я грубый, — с вызовом сказал барон Милтон, вслушиваясь в звук собственного голоса — он звучал достаточно властно, и эти твердые нотки придали Майклу еще больше уверенности. — Хочешь ты или нет, я сделаю это!

Майкл повернул ее к себе и начал расстегивать платье. Синди стояла закрыв глаза, иногда вздрагивая от его прикосновений. Когда барон справился с пуговками, он просто сдернул платье с мисс Стефанс. Повернул ее голову за подбородок к себе и сказал:

— Возьми в рот!

— Ну Майкл!.. — Синди поджала губы.

— Давай, Синди! Только не вздумай сказать, что я как Бомбей! — Майкл торопливо расстегнул брюки, левой рукой нажал на худое плечико мисс Стефанс.

Она вздохнула, как-то обреченно, опустилась на колени и поцеловала головку его члена. Коротко глянула снизу вверх и, встретившись с неожиданно строгим взглядом барона Милтона, будто нехотя взяла в рот.

Запустив пальцы в ее рыжие волосы, Майкл притянул Синди к себе. Она чмокала громко и сопела, впуская его бойца почти наполовину. Когда барон Милтон старался войти глубже, госпожа Шухер издавала долгое «м-м-м…» и упиралась руками. Сладкое ощущение ее ротика заводило Майкла Милтона так, что по позвоночнику поползли мурашки и жар начал разливаться от члена по животу. Может быть от этого, а может под воздействием приличного количества выпитого виски, Майкл вспомнил, что говорил ему недавно Чикуту. Ацтек сказал что-то вроде: «Попробуй, дрыгни ее в жопу! Будет здорово!».

— Синди, — барон оторвал ее от себя, поднял и повернул к себя задом, заставив упереться руками в кровать.

Пальцы Майкла прошлись по ее теплой мокрой промежности. Госпожа Стефанс с огромным нетерпением ждала его члена. Только, наверное, ждала не так, как то задумал Майкл. «Это будет, конечно, грязно», — подумалось Майклу. — «Но что поделаешь, Уайтчепеле — грязный район, как и помыслы людей, живущих в нем».

Глава 7

Наташа нервничает

Вопреки моим опасениям, Бабский не побежал, на его лице даже не отразилось ожидаемого испуга.

— Ваше сиятельство! — он, не соглашаясь со мной, мотнул головой. — Но я не брал эйхос с собой! Мой остался в сейфе, в который мы сдавали вещи. Все было согласно вашим требованиям. А этот, — виконт указал на эйхос, что был у меня в руке, — только что купил в «Barluk’s Electric Things». Посмотрите — он же новый, упаковку я выкинул. Но можете убедиться по состоянию — новый.

— Наташ, проверь, пожалуйста, есть ли в нем контакты и какое-то содержимое, — я передал устройство связи Бондаревой, уже понимая, что эйхос действительно новый, не российский — на этом красовался сребристая эмблема английской корпорации «Silver Duck». — Объясни, Сэм, на кой хрен ты его так поспешно купил?

— Ну просто. Я привык к этим штукам. Эту модель я хорошо знаю. Я же жил здесь, правда в другом конце Лондона. Купил, потому что в нем карта и полезные указатели. Смотрел по районам, где нам удобнее остановиться. Я даже метку сделал на Грин-роуд, там есть интересный отельчик, не помню названия, что-то про заблудшую лошадь, — Бабский смотрел на меня и хлопал ресницами честнейших глаз.

— Знаешь ли Сэм, когда я увидел тебя с эйхосом, то у меня возникло острое желание с тобой серьезно поработать. И сейчас оно как бы еще не растворилось. В общем так: я — человек понимающий, даже мягкий, не слишком самодур, но никаких эйхосов и прочих опасных вольностей больше не потреплю — расстреляю нахер! — последнее я сказал не на полном серьезе, и заметил как глаза Натальи Петровны мигом оторвались от экранчика «Silver Duck» и с недоумением уставились на меня. То ли моя неожиданная угроза и резкость произвели на нее такое впечатление, то ли крепкое словцо, непривычное для ушек баронессы. — Твой великолепный «Silver Duck» будет у Натальи Петровны, — решил я, продолжая серьезное общение с Бабским. — Если сильно припечет посмотреть карту Лондона, то у нее попросишь и будешь наслаждаться картой только в ее присутствии, даже в сортир с эйхосом отлучаться запрещаю. Все, в эрмик! Порядок прежний Бабский снова на переднее сидение, — я кивнул на подъехавший «Simon CT» из заднего окошка которого выглядывала Элизабет.

— Нам на Кэмброк-роуд 112, — сказал драйверу, плюхнувшись на задний диванчик рядом со Стрельцовой.

Бондарева устроилась справа от меня, все еще занятая осмотром содержимого эйхоса. Когда эрмимобиль, засвистев генератором, пыхнув паром, тронулся, Наташа заключила:

— Все чисто, ни одного контакта. Карты, комикс, кстати неприличный, и какая-то реклама. Все это, наверное, предустановленное. Кроме комикса, — заключила она и когда «Simon» набрал ход Наташа шепнула мне на ухо: — Знаешь, даже отлегло на душе. Очень волновалась. Не хотелось, чтобы было так…

Если честно, и мне бы не хотелось. Людей, которые рядом со мной, я очень быстро начинаю считать своими. Причем это свойство именно Астерия. Если потом оказывается, что этот человек вовсе не тот, за кого я его принимал, то возникает сильное разочарование. Вот и Бабского я потихоньку начинал считать своим несмотря на то, что мы познакомились недавно. Но трепетные струнки души — это одно, а суровая реальность и необходимость — другое. Процедуре «Инквизитора» Лешу придется подвергнуть в любом случае, и будет ему точно не до смеха и комиксов с порнографическим содержанием. Только я решил перенести эту неприятную процедуру на вечер, хотя, как увидел его с эйхосов в руке, был позыв сделать сразу по приезду на Кэмброк-роуд 112.