Вcё меняется

– Не-а… – протянула она. – Побегу в повозке додремлю уже, пока не остыло там… Да и не хочу я с мужиками-то сидеть.

Мне, если честно, то как-то безразлично было, c мужиками,так с мужиками, с ними интереснее даже, чем со здешними бабами, на работе моей прошлой – практически все мужики... И всё же, к яркому огоньку возвращаясь, я старалась на себе их взгляды не ловить, очень понимая даже, почему Стёпка Разин красавицу княжну за борт выбросил. Доплыла ли до берега, очень интересно было? Я бы доплыла, это точно!

– Нелегко в голой степи-то для девицы? – когда вернулась, тот самый немолодой казак не без иронии спросил.

Слово «девица», пусть и мягко произнесённое, с ударением на первом слоге, принижало немножечко. Не то чтобы он обидеть меня хотел, ненароком так выходило у него, раз дамского пола я.

– Нет, - сдержанно отвечая, улыбнулась ему натянуто.
– Любопыт?о и интересно даже. Всем,и женщинам в том числе, всегда побывать хочется, где не бывала никогда. Не таким, конечно же, способом, как везли они пленницами нас, а самой вот по степи бы с ветерком проскакать...

– Увы, девица,тут уж кому что Бог даёт… – тот немолодой казак с весёлым видом ус на себе подкрутил.
– Кому-то лихо с шашкой по степи скакать, а кому-то по дому хозяйствовать да детишек рожать…

– Вы наверно думаете, будто барышня я кисейная, раз так запросто к басурманам в плен попала? – с какой-то обидой сказала.
– Вот девицам-казачкам вашим и в подмот?и не гожусь! Только не так это совсем, и степь я видела и в лесу бывала! Я бы дралась до одури, кусалась и царапалась, если б не схватили подло сзади и не придушили бы до беспамятства почти! ? еще я стрелять умею, и из боевых приёмов даже знаю кое-чего… А вот пoднимись! – на взводе тому бывалому казачку сказала.

– И зачем же?
– рассмеялся он.

– А вот приёмчик на тебе один испробую…– От костра отступила я немножечко.

– А на мне лучше давай! – с усмешкой напротив меня другой встал, здоровее и моложе того казака гораздо.

– Схватить меня попытайся, – я ему сказала.

– А ежели схвачу,то чего? – беззлобно заулыбался он.

– Как хочешь крепко поцеловать сможешь, а не получится,так на коне своём скакать научишь!

– А пускай так! – через голову шашку

с ремнём снявши, он с уверенность меня ловить бросился.

Под задорный смех чуть ли не всех казаков испуганно от него отбежав, поначалу я запаниковала как-то, в волнении всё позабывши, чему меня когда-то инструктор учил.

А дальше за какую-то долю секунды оно произошло: он за ладошку меня схватил,и на развороте хотел к себе притянуть победоносно, да обеими руками я ухватилась,и резко ему локоть за спину вывернула, его силу и инерцию используя. Под своим же весом он со стоном на колени рухнул. Наверняка очень больно этому здоровяку было.

– Ну как ты?
– Я участливо над ним присела, его шапку подняла, от снега струсила и подала. – Извини, если больно сделала, не хотела я.

– Да не болит ничего! – Плечо поглаживая, под хохот своих товарищей он поднялся, промычал обижено: – Тут просто хитрость бабья…

– Надо же какая боевая барышня к нам пожаловала? ? сразу и не скажешь совсем! – сюда лыбящийся есаул Степан подошёл. – Ну что же, Ванюша, придётся тебе поучить верховому делу дамочку!

– Если уж слово дал, – развёл руками тот.

– Поразвлеклись малёхо и

будет онo, давно есть пора уже, братцы! – тот самый немолодой казак подошёл, деревянную ложку и парящую на морозце глубокую миску с кашей мне подал.
– Не обожгись только, девица, горячее оно! – заботливо предупредил.

– Вы Глафире в повозку ещё снесите, а то задремала она там, - это Степану я сказала, осторожненько поданное мне варево пробуя, что-то вроде солёной полужидкой пшённой каши с мясом это, но вкусно надо признать.

– Скоро трогаемся, казаки! – для всех Степан скомандовал. Свою большую кружку взял и из котелка кашей наполнил,и к повозке с Глафирой неторопливо направился.

Не прошло и четверти часа, как присыпав снегом остатки костра, мы в зимнюю степь дальше отправились.

ГЛАВА 4. Казачья станица

Пытаясь теплее укататься, я в сене себе гнёздышко свила, на такое же похожее, как и у Глафиры ранее. Так мы с ней и ехали, на колдобинах ойкая да подпрыгивая.

– ? мне Степан Григорьевич сам каши-то принёс, сам подумал обо мне, получается… – заговорила со мной Глафира, мечтательно глазки претворив.

– А чего ты так официально-то его обозвала, Степаном Григорьевичем? – повернулась я к ней с улыбочкой, говорить, что сама же и напомнила ему об этом, уже не стала как-то.

– Так эт для вас, барышень знатных, он Степан-то, а для меня, девки простой, грамотной, если разве, неподобающе совсем это, да и робею я пред ним-то...

– Ну раз Степан Григорьевич, так пусть уж Степан Григорьевич будет, - я со вздохом согласилась с нею.
– Но ты посмелее с ним всё же будь, любят мужчины, когда им потакаешь немножечко, намекаешь на что-то такое как бы, незаметно командуешь как-то, да себя со всех лучших сторон показываешь, вся такая красивая перед ними ходишь, заигрываешь немножечко даже.

– Ой, боюсь я так-то, - она в страхе выдохнула.

«Ну конечно же, – про себя я хмыкнула.
– Непринято в это время так воспитанным девушкам поводиться, леди ведь не двигаются у них, потому-то и бегают ихние му?ички по салонам той Мадам частенько!»

– Попробуй всё же, - добавила я. Большего говорить не стала, потому что ближе подъехавшего Степана приметила. Услышит ещё разговорчики наши и чёрте чего удумает, да и возок наш тряхануло сильно, пoтом еще и ещё раз.

– Всё, девоньки хорошие! – натянувши поводья, да набекрень шапку сдвинувши, наш казачий возница проговорил: – Не проедем мы на колёсах таких дале!

– И чего случилось оно?
– Рядом с нами Степан и своего коня придержал.

– На лошадок барышень пересaживать надо, иль в объезд ужо поехать! – есаулу наш возница растолкoвал.

– Вижу уж! – задумавшись, он свой затылок свёрнутой нагайкой почесал немного. – Слишком долго в объезд-то будет,и до утра не успеем совсем…

– Лошадь выпрясть можно, только вот выйдет ли у них без седла, на спине евоной так удерживаться? Да вроде бы смирная лошадка-то… – наш возница легонько её вожжами хлестнул,и она лишь хвостом двинула да ушами повела.