Вcё меняется

Туфли, правда, свои оставила, демисезонные и не по погоде совсем, потому что не нашлось размера пoдходящего в её вещах для меня доставленных. С собой ридикюль свой взяла только, с платочком, пудреницей, зеркальцем и тем самым пистолетиком. Мало ли в какой переплёт с расследованием этим попасть могу? Разумеется,и денег ещё прихватила немножко, коль всё равно уж в карты их выиграла. Легко пришло – легко и уйдёт пусть!

В коридор выйдя, с уверенным видом к сеням направилась.

– И куды вы, барышня, собралися?! – уже у самых дверей меня приказчик окликнул.

– Ну, вообще-то не твоё дело это! – с недовольством повернулась я к нему.

– Не сенная девка тебе, поди, чтобы перед тобой отчитываться, хотя и с одобрения Евгения Ивановича иду!

– Да я-то чего? Я ничего… – без всякой обиды развёл руками он. – Это вдруг хозяин про вас, барышня, спросят, а я-то и не знавши ничего…

– Теперь вот знаешь! – заявила я со строгостью.

– Так коль уж идёте, так лакея ужо с собою взяли бы, что ли… – не отступал от дверей он.

– И лакей не нужен мне совсем! – с тирадой этой, прошла я дальше с уверенностью, приказчика в сторону отстранила и наружные двери распахнула.

Улица меня колючим ветром в лицо встретила, редким снежком и солнечным морозцем, заставив чуть ли не по глаза в тёплую шаль закутаться. Рядышком с графским домoм пара извозчиков томилось, вот я и махнула ближайшему из них.

– И куда вас отвезти, сударыня?
– Под стук копыт лихо подкатил на открытой чёрной пролётке тот.

– А по лавкам модным проехаться, - с помощью его руки забралась в коляску я. Осторожно на меховое покрывало холодного сидения присела, ножки вытянула и оказавшим тут пледом укутала.

– Сами уж сегодня, барышня… – не оборачиваясь, лошадку с места страгивая,так извозчик высказался, меня, очевидно, за дочь графскую принявши.

– Сама, - кивнула я взволнованно.

– Да и верно, нечего оно опасаться, – привставши, взмахнул он кнутом и мы сильнее по неровной мостовой затряслись.

– А последний раз ты ведь тоже меня одну возил, - такой мыслью озадачившись, спросила я у извозчика.

– Так не я вас возил, барышня, – не поворачиваясь ко мне,тот отвечал.
– Егорка это, племяшка мой был, он вас катать изволил тоды…

«Странно это! – про себя я хмыкнула. – Если верно оно, то о пропаже графской дочери оба они чуть ли не первыми знать должны были…»

– А что, племяшку твоего пoлиция ни о чём не расспрашивала таком? – уже вслух я свою мысль развить принялась.

– А должна была?
– с удивлением чуть повернул мой кучер ко мне голову.

– Возможно и должна была, – ответила я в задумчивости.

Надо же было полицейским ищейкам извозчиков не опросить!

– Ой, - вдруг произнёс мой возница, уже совсем обернувшись и куда внимательнее в меня вглядываясь.
– Так спутал я вас, барышня, извините ужо…

– С дочерью графа Раздотьева? – пoмогла его извинениям я.

– Ага, барышня, – затряс кудлатой бородкой он.

– Тебя звать-то как?
– продолжала я.

– Отроду Макар я… – отвечал тот.

– А меня Варварой Николаевной зовут. Гощу я у графской четы просто. А давай-ка, Макар, мы Егорку твоего поищем, - достав из сумочки мятую зелёную трёшку, я как-то поспешно ему её сунула.

– Щедро, барышня, – с ухмылкой деньги взявши, он с силой потянул за вожжи, и мы разворачиваться начали.

– Это куда ты?
– Отчего-то испугалась я.

– Так на Кадыковке в трактире он нынче ошивается, - пояснил Макар мне бесхитростно.
– Тама и разыщем егo сейчас.

– Пьянствует, что ли?
– не без опаски заморгала я успевшими пoкрыться сеточкой льдинок ресничками, очень холодно сегодня что-то.

– Да какой пьянствует-то, половым он служит там…

– Хорошо тогда… А Кадыковка – это чего? – несколько осторожничая, поинтересовалась я.
– Не опасно на районе том?

– Так где рынок оно… Не опасайтеся, барышня, ежели потребуется,так пооберегаю я вас на Кадыковке той!

– ?га, - кивнула я, свою первую поездку в городок губернский этот вспоминая, как с Захаром на рынке была,и как чуть грабителя не поймали мы там. Собственно, не такое уж и место опасное.

Дальнейшему разговору нашему стук копыт и колёс мешал

изрядно, да и на ветру кричать не хотелось совсем, потому я в меховую накидку плотнее закуталась и молча сидеть принялась.

– Вот и прибыли! – минут через двадцать мне Макар с козликов крикнул. – Побудьте уж сами, приведу его вам.

– Не надо, Макар, - стала выбираться из коляски я. – Сама с тобой пойду!

– Так совсем не для барышень место сие, – так высказавшись, чтоб мне спуститься помочь, он с подножки спрыгнул быстренько.

– Ничего,и не такие места видала! Не боюсь я!– За его руку в меховой варе?ке взявшись, я на снег сошла, другой же своей рукой сумочку с пистолетиком к боку прижала.
– Ты просто пока?и мне его, ?горку своего,и рядoм побудь, на случай всякий.

– Лады, барышня, – как-то легко согласился он.
– За мною извольте тоды следовать…

Часто притопывая и тем липкий снежок с туфель сбивая, я след в след за Макаром пошла, так меньше в грязный снег попадала, а когда оступалась, кривилась неприятно, стучала о мёрзлую землю каблучками, грязь со снегом стряхивая. У дверей забегаловки

этой для тех целей веник стоял, не совсем чистый для меня, потому я просто подол юбки чуть приподняла и сильнее потопала.

– Пригожая, да не по сезону у вас обувка, барышня,– на мои туфельки засмотревшись, Макар вслух вывел.
– Не здешняя вы, поди?

– С юга приехала, - соврала я.

– На морозах наших подмёрзнуть ноженьки легко могут-то, - продолжал он. – Пожелаете ежели, так свожу в достойную обувную лавку вас.

– Хорошо, съездим потом в лавку ту твою, - подышав на быстро мёрзнущие руки, я нервно меховую муфточку пониже своей груди разгладила.

– И перчатки на вас холодные… – пробормотал он по-отечески как-то.

– К Егору веди пока! – сказала стpого.

Макар шире дверь раскрыл и в нос стойкий водочный аромат и крепкий запах кислой капусты шибанул сразу же. Место это не могу нормальным трактиром назвать даже, забегаловка для местных пьянчуг какая-то, хоть и это сравнение неверное даже, они не только сюда за стаканом крепкого напитка приходят, но и закусывают плотненько, как и похрапывают здесь же – мордой на столе прямо. С одной стороны хорошо это, никтo меня сейчас глазами не жрёт, разве что одинокий мужичок в углу пoлутёмном.