Вcё меняется

* * *

– Я б от баньки или тазика горячей воды не отказалась бы совсем, - идя в отведённые для меня покои, попутно заговорила с приставленной ко мне полноватой девушкой, с личиком миловидным и где-то моего возраста, что дом мне показывала и верхнюю одежду заодно несла. Разумеется, я и сама бы могла свою накидку куда-то там донести, да не положено здесь так, прислуга для того в этом веке и предусмотрена.

– Тебя звать-то как? – снова я спросила, окромя пыхтения, так и не дождавшись вразумительного ответа на свой вопрос.

– Дарья я… – наконец-то ответила она. – Баня сегодня не топлена у нас, не банный день потому что, а горячей воды я с кухни принесу, столько, сколько надо будет, как и услуживать мне во всём вам хозяин повелел. Сюда, барышня, проходите, – распахнула Дарья передо мной дверь.

– Эту вот спальню хозяин отвел вам.

– Хорошо, - заглядывая внутрь, продолжила я.
– Тогда принеси мне сюда тазик тёплой воды и мыла еще не жгучего какого-нибудь,и меня, кстати, Варварой Николаевной зовут.

– Хорошо, барышня, – низко склонилась она.

– Прослушай, Даша, - заулыбалась я, ещё на пороге стоя и при струящемся из окна достаточно тёплом ярком вечернем солнышке внутреннее убранство своего временного жилища разглядывая, - когда мы сами, то ты попроще со мною немного будь, поклонов не надо вот этих вот всяческих, я вообще-то того сторонница, чтобы совсем крепостничество отменить, равными нам всем стать. Только тебе никому не следует говорить об этом. Понимаешь меня? Сама-то ты графская крепостная, я верно угадала?

– Из крепостных мы, барышня, все тут из деревни привезены, кроме нанятого приказчика и Глафиры, гувернантки той самой сбежавшей… Остальные же все из крепостных и будем, - говоря, отвела она от меня глаза.

– А как ты думаешь, виновата ли Глафира та, в пропаже ценностей графских?
– по ходу дела я решила поинтересоваться у неё.

– Ой, не следует мне, барышня, говорить о таком с вами. Да и не знaю ничего толком я! Пойду-ка лучше по-быстренькому за водой и мылом для вас сбегаю, – так отговорившись, повесила она на крючок, как шляпку,так и накидку мою.

– Ну ладно, беги, – отпуская её, окончательно вошла внутрь своей комнатки я.

Уютная она, я о комнате, конечно же, и кровать мягкая, пружинная. Присела на неё и немножко попрыгала. Стол письменный и шкаф для одежды есть.

Не поднимаясь, я завязочки платья, а потом и корсета на себе ослабила; и тут в дверь постучали громко.

– Багаж ваш, барышня, доставили! – по надменному тону судя, тот самый приказчик это и был.
– Заносить можно-с?

– Да заносите уже! – С небольшим испугом выпрямившись, да запахнувшись, я чуть подтянула успевший подсползти расстёгнутый лиф платья.

– Ну вот! – с таким восклицанием, чуть ли не с целым тюком одёжки тёплой, седоватый мужчина в комнату зашёл, на меня поглядел с прищуром. – Иван, сюда вот сундук ставь! – тот тюк на кровать рядом со мной кидая,такое распоряжение кому-то отдал. – Здесь, барышня, пожалованные господином графом вещички вам,и одёжа разная, что сама хозяйка принести велела. Вы уж не серчайте, что нашумели да натопали мы тут, Дашка вот прибежит сейчас, приберётся маленько... И коль нет просьб каких, так не буду мешать вам больше. Мне идти можно-с?

– Да, конечно, идите, - еще больше запахиваясь, закивала я несколько растерянно.

– Тогда бывайте, барышня! – немножечко потоптавшись, распрощался он.

Оставшись сама, я Дашку с мылом и горячей водой ждать принялась. ?ешив, что обмоюсь чуток, причёску поправлю и в графское переодеваться не стану пока, в своём платье сегодня еще побуду – в дороге совсем не испачкалось оно, как и недавно мной переделанное – не так уж и плохо выглядит, шмотки же графские завтра перебирать примусь.

Любое ощущение времени, когда никаких часов и близко нет – чисто субъективное. Во мне отсчиталось где-то около четверти часа, прежде чем вернулась Дарья. ?ставив в кoмнате тазик, кувшинчик с водой и мыло, её саму я почему-то за дверь выставила. Сказала, чтобы недалеко была, на страже стояла как бы, не пускала никого сюда,и, слава Богу, что

так сделала, очень даже в этом уверенна: побеспокоить меня хоть и не изволил никто, но тяжёлые шаги домочадцев графских то и дело в коридоре слышались,так бы я каждый раз напрягалась из-за них и вздрагивала, опрокинула б еще чего горячее на себя.

Наконец-то с собою закончила. Вот теперь ко всему готовая, в пределах правил приличия, разумеется. Собственно, я не думаю, что старый граф какие-то виды на меня иметь собирается, да ещё при живой и такой расстроенной жёнушке в особенности. Другим же господам в своём доме он тоже чего-то такого, даже обычного флирта, к примеру, позволить в отношении меня не даст,так думаю. Мне главное сразу хорошее впечатление на всех произвести, одно плохо, что веера вот нет только, в веке этом они широкие очень,и от лишних глаз прикрывают удобно так, жаль, что эту ихнюю прелесть я ещё на том приёме в нашем поместье по достоинству не оценила.

«Вот Фомы Фомича поместье уже и нашим считаю!» – на такой мысли себя вдруг поймала,и духом собравшись, вздохнув глубоко, лёгкий тремор внутри гася, я будто на заклание из комнаты вышла.

Платье длинное приталенное немножечко, перчатки тонкие высокие, да причёска гордая – всё при мне сейчас, это еще про серьги висюльками и цепочку с крестиком не говоря. Ну чем не дама самых благородных кровей-то? ? веера и действительно не хватает, как-то не посчитала нужным с собой в дорогу его взять.

ГЛАВА 2. Утка пoдставная

Как вошла в банкетную залу,так про себя это место окрестила лишь лакей предо мною створки дверей раскрыл, и на плечи груз некой печали лёг, да густой дым табачный скользким ужом пробрался в нос. За карточным столиком сидя, гoлову склонивши, трубку курил и чуть ли не плакал старый граф.

– Вы пришли… – ту самую трубку от губ отрывая и в кожаный коричневый футляр укладывая, он навстречу мне пoднялся.

– Конечно, раз прийти обещала… – я немножечко сконфужено вымолвила. На Михаила Семёновича взгляд перевела, полицмейстер который, и на его приветствие своим лёгким кивком ответила.