Вдогонку за неизвестным

– Ты, Вовочка, - после того, как Вовка ее ударил, Веснушкина почему-то его иначе, как Вовочка, называть не могла, - ты, Вовочка, подойдёшь, позвонишь и спросишь у него металлолом.

– Какой ещё металлолом?

– Ну, макулатуру. И запоминай, заглядывай во все углы и запоминай. Ты идёшь в разведку: ищи, где могут быть расписки. А теперь прощай, - чуть не всплакнула Веснушкина.

– Почему же прощай?
– испугался за свою жизнь Вовка, но рядом с Веснушкиной нельзя было показывать свой страх. Поэтому он бодро (по возможности, конечно) ответил: - Не прощай, а до свидания.

Все обнялись, как перед стартом в космос, и Вовка застучал ботинками по ступенькам. Возле седьмой квартиры он долго топтался и сопел.

– Есть ли у вас макулатура? Есть ли у вас макулатура?
– сосредоточенно шептал он, чтобы не забыть. Но войти всё равно не решался.

Он стоял бы так до вечера и твердил свою любимую фразу, но тут снизу раздался приглушённый лай. Вовка вздрогнул и поднёс руку к звонку. Дрожащие пальцы не хотели слушаться. Они стали противно липкими. Но вот пальцы нащупали звонок.

Вовка застыл и боялся отпустить руку. Дверь немедленно открылась. Перед ним стоял сам Ираклий Ираклиевич. Он ласково оторвал Вовку от звонка. От его прикосновения по Вовкиной руке побежали чуть ли не судороги.

– Чего тебе, мальчик?
– ласково спросил Ираклий Ираклиевич. Весь вид его был приторно сладким и угодливым.

"Притворяется. Как притворяется, - пронеслось в голове у разведчика. А самые главные слова, которые он учил, на ум не приходили.
– Ой, что теперь будет?
– испугался Вовка.
– Я забыл, что говорить".

– А? Оробел, мальчуган?
– снова, радостно улыбаясь, спросил Ираклий Ираклиевич.

– Металлотура, - соединил Вовка макулатуру и металлолом вместе и, как утопающий, заглотнул воздух.

– Что?
– не разобрал старик.

– Э... э, - замычал Вовка.
– Журналы, газеты есть у вас? Получаете?

– Не понял, ты с почты, что ли?

– Нет, нет, - испугался Вовка, так как очень боялся оказаться в новой неразученной ещё ситуации.
– Я... мы... собираем... макулатуру.

– А, пожалуйста, пожалуйста, весьма полезное дело.
– И Ираклий Ираклиевич вынес пачку газет, не впуская Вовку в квартиру.
– Правильно, собирай.

Вовка выдохнул "спасибо" и кубарем скатился вниз. Они подождали, пока наверху не хлопнет дверь, расстелили газеты и уселись.

– Хитрый какой, - решила Веснушкина.
– Нарочно дома притворяется хорошим и добрым, чтобы никто не догадался. Как лиса возле своей норы. А раз так, то по-старому его не выудишь из квартиры. Ни за что не пойдёт. Что-то совершенно новое нужно. Совершенно. Но что? Что?

Дверь подъезда распахнулась, и с мороза зашла женщина с пухлой авоськой. Она удивлённо посмотрела на это собрание.

– Вы что тут, ребята?

– Мы ничего, мы идём, мы в квартиру идём... А найти не можем...

– В какую?

– Мы... мы... в седьмую, - выпалила с испугу Веснушкина, хотя её никто об этом не просил. Можно подумать, соврать не могла. Но есть и такие люди, которые не могут.

– А, пионеры, - понимающе улыбнулась женщина.
– Снова к Ираклию Ираклиевичу?..

– Да, да, пионеры... А что, к нему ещё пионеры ходят?
– заинтересовался Вовка и подмигнул Сергею.

– Часто ходят. Ведь он старый, многое помнит, а пионеры записывают.

– А? Да? И мы тоже, и мы тоже, - поднялся Вовка со ступенек.

– Так идёмте, я вам покажу.
– И женщина прямо-таки потащила их наверх.

– Я не могу, я не могу, - изо всех сил упирался Сергей.

Только встречи с Ираклием Ираклиевичем ему и не хватало.

– Как это? Почему это?
– удивилась женщина.

– Я... я... с собакой я. С собакой нельзя?
– сначала с надеждой в голосе спросил Сергей. А потом, обрадовавшись, уже совсем уверенно произнёс: - С собакой ведь нельзя! Кто же ходит в гости с собакой.

И потащил Шайтана вниз. Там они и затаились возле тёплой батареи. Женщина подвела ребят к седьмой квартире. Но и тут они не спешили.

– Мы... мы сейчас, - тянули они время.

– Какие вы нерешительные, - удивилась женщина и смело нажала кнопку звонка.
– Всё за вас приходится делать. Как моя дочка.

Не успел звонок затихнуть, как на пороге выросла знакомая фигура. Старик приветливо улыбался соседке.

– Ираклий Ираклиевич, я к вам пионеров привела. Всё не решались подняться. А журнальчик ваш я уже прочла, так что сейчас занесу.

– А, ничего-ничего, Наталья Тарасовна, не беспокойтесь. А вы, ребята, заходите, - и он широко распахнул дверь.

В квартире было очень тихо. Вовка с Веснушкиной настороженно вошли в эту тишину. Ираклий Ираклиевич завёл их в комнату, всю уставленную статуэтками и фарфором, как в музее. Провёл по ней взглядом, увидел раскрытый ящик картотеки и быстро его захлопнул. Даже слишком поспешно для такого солидного человека.

– Это я так, - как бы в оправдание произнёс он.
– Думаю, сопоставляю. Век нынешний, так сказать, и век минувший, хе-хе.

– А, конечно, - закивали головами ребята, которые уже давно смотрели по сторонам в поисках расписок. Пожалуй, кроме картотеки, которую он так поспешно закрыл, ничего особенно таинственного в комнате не было.

– А я тебя знаю, - прервал их размышления голос старика, и его указательный перст остановился на Вовке.
– Я обо всём догадался.

Вовкины уши вспыхнули, как светофоры, а глаза забегали от Ираклия Ираклиевича к двери и обратно.

"Вот влип. Хорошо хоть не разделись. Может, успеем, - проносились разные мысли, одна быстрее другой.
– Сейчас ведь схватит и превратит в кого-нибудь. Потом в зоопарке всю жизнь проживу в клетке как дикобраз или, ещё хуже, обезьяна. И никто не узнает, что так кончил свою славную жизнь Вовка Бучма".

– А мы сказали, что идём к вам. Там... знают, что мы придём, - стараясь перебить преступные планы старика, заспешил Вовка. Мол, если что, то будет известно, где нас искать.

– Вот и удивляюсь. Почему Василий Васильевич не позвонил, что вы придёте? Вы из 92 школы?