Вдогонку за неизвестным

– Итак, Люся, как видишь, мы не из твоей школы. Но, - тут Вовка поднял палец к потолку. И все автоматически посмотрели наверх, надеясь что-нибудь увидеть там.
– Но спасибо скажи, что мы не из твоей школы.

– А кто же вы?
– удивлённо смотрела Люся.
– И ещё собака. При чём здесь собака?

– Мы от Ираклия Ираклиевича, - многозначительно произнёс Вовка.

– Ш! Тихо!
– зашептала Люся и притворила дверь комнаты.

Но тут дверь снова растворилась, и на пороге показалась мама с двумя тарелками в руках.

– Вот, детки, пирожки, мандарины, яблоки. Угощайтесь. И поругайте её, пожалуйста, хотя бы немножко. Раз праздник, то немножко, много не надо. А после праздников приходите и тогда уже по-настоящему.

– Ма!
– раздался крик, и мама закрыла за собой дверь.

– И что Ираклий Ираклиевич?
– переспросила обеспокоенно Люся. Она уже чувствовала, что за всем этим последует что-то нехорошее.

– Шлёт привет и расторгает с тобой договор!
– услышала она то, о чём боялась даже думать.

– Почему? Как?
– испугалась Люся.

– Ты слишком привлекаешь внимание!
– Лену стала раздражать эта юная "красавица".

– Почему же?
– деланно улыбнулась Люся. Теперь она ждала комплиментов.

– Губы красишь, хотя бы. А это негигиенично.

– Я красивая, - сказала Люся и свысока посмотрела на Лену.

– Ладно, "красивая", - вступился за Лену Вовка.
– Это ещё на чей вкус. На мой, так не очень...

– А вот этому мальчику я нравлюсь, правда?
– обратилась к Сергею Люся. И пристально на него взглянула. Сергей в ответ закашлялся.

– Что-то в горле запершило, - начал оправдываться он перед друзьями. Но все заметили, что ответа он не дал. А если нет ответа, то это тоже ответ. Не менее красноречивый.

Тогда Лена, увидев разброд в своей команде перед лицом ненавистного противника, решила взяться за это дело сама. А то постепенно нападение превращалось в оборону.

– Вот расписка. Рви, - решительно сказала Лена.

– Я... я не буду, - заупрямилась Люся.
– Вы - это но он. Вы не имеете права меня заставлять.

– Рви сейчас же, а то в школе твоей всё расскажем!
– припугнул её Вовка.
– Смеяться будут, пальцами показывать.

Однако "пальцами показывать" было не самым страшным в её жизни, а наоборот, так что Вовка немного ошибся.

– Посмеются и забудут, - взмахнула кудрями Люся.

– Не будешь?

– Не буду.

– Тогда я сама порву, тебе ещё хуже будет, - вдруг уверенно вступила в разговор Лена. А, чтобы спасти себя от вопрошающих взглядов ребят, сама строго посмотрела на них.

– Если я порву, тебе плохо будет. Потом пожалеешь, ох как пожалеешь, повторила для убедительности она. Ведь мысль, повторенная дважды, сразу делается вдвое правильнее.

– Почему это плохо?
– забеспокоилась Люся и посмотрела на Сергея.

Сергею стало самому плохо. "Ничего не случится, - хотелось сказать ему.
– Всё останется по-прежнему, как ты хочешь". Но он не мог этого сделать. Один бы он не выдержал и всё рассказал. Но рядом стояли его товарищи.

– Станешь ты тогда такой же старой, как твой Ираклий. Будешь такими бумажками поторговывать, старушка. Или за него замуж выходи. Хорошая будет парочка!

– Это неправда? Ведь это неправда?
– Люся пыталась услышать успокаивающий ответ от Сергея.

Сергей, пряча глаза, молчал. А глаза остальных твердили: правда, правда, правда. Пропащий ты станешь человек, Люся. Не ждут тебя в будущем танцы, а одни лишь больницы. Не будет тебе телеграмм, а одни лишь кардиограммы.

– Хорошо, хорошо, я порву. Но всё равно вы нехорошие, - плакала Люся, и чёрная тушь ползла под её глазами.

Белые кусочки бумаги упали на ковёр. И перед ребятами оказалась просто девочка. Даже не красивая, а так просто. Можно и не заметить.

– Ой, что с тобой, Люся, - всплеснула руками мама и выронила тарелку с печеньем и конфетами, которыми тоже хотела угостить гостей. Нормальные гости должны были уже опустошить первые две тарелки. Но наши гости были по делу.
– Ты ли это Люся?
– никак не могла поверить мама.

– Я, мама, я теперь стала маленькой, - выдохнула разом всю горечь своего нового положения Люся.

– Ой, спасибо, ребята, - заплакала мама.
– Опять у меня дочурка маленькая, славненькая. А как же вы её уменьшили?

– Ма!

– Что-то не пойму. Теперь в школе этому учат?
– с уважением в голосе спросила мама.

– Учат, учат, - подтвердил Вовка. А что он ещё мог сказать?

– А на каких же это уроках?
– не сдавалась мама.

– Это не на уроках, это в кружке, - выручила всех Лена.

– В кружке, тогда, конечно, - согласилась мама. И плачущие мама и дочка, обнявшись, сели на диван. А печенье и конфеты, которые Шайтан рассматривал преданными глазами, так и остались на ковре.

Ребята бросились вниз, обгоняя друг друга. Настроение улучшилось у всех. Как получилось, так получилось. Главное, что успели. И Ираклия не встретили. Вот что главное. И снова готовы к походу. Новому и последнему. Вовка подозвал к себе Шайтана и вытащил из кармана кусок пирожка.

– Ешь, Шайтан, лопай. Говорить ты не умеешь, так хоть покушай.

– Какой ты молодец, Вовка, - засветилась вся Лена, как будто этот кусок пирога он дал именно ей.
– Даже я забыла, а ты помнишь. Ты такой добрый, такой добрый...
– начала без устали повторять она.

– Очень добрый, как тебя на бульваре шарахнул, - пробурчал Сергей.

– Ой Серёжа, какой ты, право... Правда, Шайтанчик?
– спросила она у собаки. А когда спрашивают у собаки, то не ждут особого ответа. Всё и так ясно.

– Конечно, все кругом хорошие, один я плохой, - обиделся Сергей.

И теперь уже его принялись утешать.

Только один человек остался у них впереди. Только один. Кто? Вася Пустовойт с ул. Горького, 12. Горького так Горького.

Глава девятая