«Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века
Шрифт:
В компетенцию казначеев входило также общее регулирование торговли в стране и, в частности, надзор за качеством продаваемых товаров. Сохранилась указная грамота Ивана IV каргопольскому наместнику кн. П. М. Щенятеву от 18 декабря 1546 г., выданная по приказу казначеев И. И. Третьякова и Ф. И. Сукина в ответ на челобитье белозерцев, жаловавшихся на качество продаваемой в Каргополе соли: впредь под угрозой штрафа запрещалось продавать соль с подмесом и кардехой [1712] .
1712
РИБ. Т. 32. № 163. Стб. 284–286.
Товары, конфискованные у иностранных купцов, поступали в государеву Казну: подобные случаи, как явствует из эпизода, упомянутого в посольской книге в марте 1542 г., тщательно протоколировались, а сами «дела» такого рода хранились у казначеев [1713] .
Как высшая инстанция в финансовых делах, казначеи обладали властью предоставлять отсрочку должникам по уплате долгов. Подобные отсрочки оформлялись специальными полетными грамотами. Семь таких грамот дошло до нас от 30–40-х гг. XVI в. (см. Прил. I, № 116, 217, 244, 371, 392, 408, 486), еще одна известна только по упоминанию (Там же. № 541). Четыре названных документа содержат явные признаки, свидетельствующие об их происхождении из ведомства казначеев. Так, жалованная льготная и полетная грамота Ивана IV игумену Павлова Обнорского монастыря Протасию от 25 апреля 1538 г. была продлена 5 января 1546 г., причем подписал ее казенный дьяк
1713
Сб. РИО. Т. 59. С. 168–169.
1714
Каштанов С. М. ИРСИ. Прил. III. № 8. С. 148–149. О М. Ф. Рязанове как казенном дьяке см. ниже, § 3.
1715
АСЗ. Т. 1. № 3. С. 10–11.
1716
Маштафаров А. В. Муромские монастыри и церкви в документах XVI — начала XVII века // РД. Вып. 6. М., 2000. С. 53–54. № 2.
1717
АСЭИ/АСМ. № 116. С. 72.
Есть основания полагать, что и остальные известные нам полетные грамоты 40-х гг. также были составлены в Казне. В частности, это весьма вероятно в отношении полетной грамоты жителям Шестаковского городка на Вятке (октябрь 1546 г.) [1718] , поскольку, как будет показано ниже, Вятская земля находилась под управлением («в приказе») казначеев. Аналогичное предположение можно сделать относительно льготной и полетной грамоты архимандриту Муромского Борисоглебского монастыря Семиону от 18 февраля 1548 г. [1719] — тем более что предыдущий подобный документ той же обители был выдан в 1541 г., как уже говорилось, по приказу казначея И. И. Третьякова.
1718
ААЭ. Т. I. № 210. С. 199–200.
1719
Маштафаров А. В. Муромские монастыри и церкви. С. 54–55. № 3.
Любая административная должность в средневековом обществе предполагала осуществление судебных функций, и казначеи описываемого времени не были исключением из этого общего правила. Прежде всего в их юрисдикции находились лица, подчиненные им по роду своей деятельности: сборщики налогов и пошлин [1720] , а также, вероятно (хотя прямых свидетельств на этот счет у нас нет), ямщики. Из случайного упоминания в правой грамоте 1542 г. мы узнаем, что казначею были подсудны пищальники и воротники: изложив приговор дворецкого кн. И. И. Кубенского и казначея И. И. Третьякова по делу слуги Троицкого Белопесоцкого монастыря Софона Кирилова с каширскими попами и посадскими людьми, писец отметил, что дворецкий к судному списку свою печать приложил, «а козначеевы Ивана Ивановичя печяти нет потому, что одни писчялники да воротники суд его, и тем присуждено поле здесь на Москве» [1721] .
1720
Сохранилась великокняжеская указная грамота в Рузу от 22 апреля 1535 г. о вызове в суд таможника Сеньки по иску слуги Симоновского монастыря Илейки Иевлева: АФЗХ/АМСМ. № 50. С. 54. Но поскольку на грамоте нет пометы о том, по чьему приказу она была выдана, подсудность таможника остается в данном случае неясной. То, что даньщики, по крайней мере на Русском Севере, подчинялись в судебном отношении казначеям, прямо следует из февральских грамот 1542 г., адресованных местным властям и жителям волости Кереть и Ковда: АСЭИ/АСМ. № 89, 90. С. 58–60.
1721
АГР. Т. I. № 57. С. 110.
Но помимо ведомственной юрисдикции, существовала еще и территориальная. Еще П. А. Садиков показал, что в середине XVI в. северные уезды страны (Двинский, Важский и Каргопольский) находились в ведении Казны [1722] . Затем В. Д. Назаров добавил к этому перечню Устюжско-Вычегодский край, Пермскую и Вятскую земли, а также Торопецкий и Муромский уезды [1723] . Однако судебно-административная подчиненность тех или иных земель могла меняться со временем, и поэтому данные 50-х гг. XVI в., на которые в основном опираются названные исследователи, рискованно переносить на предыдущие десятилетия. Поскольку нас интересует ситуация эпохи «боярского правления», попробуем определить состав территорий, находившихся «в приказе» у казначеев, по источникам 1530–1540-х гг.
1722
Садиков П. А. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950. С. 227–228, 234.
1723
Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений. С. 94.
Надежнее всего документирована подконтрольность казначеям северных уездов: из 31 грамоты, которые были выданы по приказу казначеев, 20, т. е. две трети, относятся к Двинскому, Каргопольскому и Важскому уездам (см. выше, гл. 7, табл. 2, строки 8–10, 18, 19, 24–28, 30, 33, 36, 37, 43, 45, 49, 50, 59, 63).
Интересные результаты дает также анализ статей о суде высшей инстанции в жалованных несудимых грамотах 30–40-х гг.: указание на суд казначея начинает встречаться с июля 1539 г.; всего известно на сегодняшний день 14 таких грамот; они относятся к территории Устюжского (две), Вычегодского (две), Двинского (пять), Важского (одна), Каргопольского (две) и Кольского (одна) уездов; действие одной грамоты (тарханно-проезжей, выданной Соловецкому монастырю) распространяется на два уезда, Новгородский и Двинский (см.: Прил. III, № 64, 78, 85, 89, 97, 109, 110, 116, 143, 144, 167, 177, 179, 185).
Юрисдикцию казначеев в отношении других земель подтвердить значительно труднее. Прежде всего из рассмотрения должны быть исключены грамоты, хотя и выданные по приказу казначеев, но прямо связанные с выполнением ими своих основных, т. е. контрольно-финансовых, функций [1724] . Поэтому льготно-оброчная грамота Симонову монастырю на варничные места у Соли Переславской (1538 г.), жалованные грамоты той же обители о порядке несения ямской повинности крестьянами нескольких монастырских сел в Коломенском и Московском уездах (1543 г.) и на право мостовщины и перевоза через р. Кострому (1546 г.) [1725] , а также тарханно-проезжие грамоты Вологодской Глубокоезерской пустыни (1546 г.) [1726] и Каширскому Троицкому Белопесоцкому монастырю (1547 г.) [1727] ,
выданные по распоряжению казначеев, никак не свидетельствуют об особых судебно-административных полномочиях руководителей Казны на территории именно этих уездов.1724
Назаров справедливо указывает на то, что по тарханным, тарханно-оброчным и тарханно-проезжим грамотам судить о территориальной сфере деятельности Казны нельзя, поскольку она была центральным финансовым ведомством страны (Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений. С. 94).
1725
АФЗХ/АМСМ. № 57, 74, 82. С. 62–63, 87–88, 95.
1726
РИБ. Т. 32. № 160. Стб. 278–280.
1727
РГАДА. Ф. 281 (ГКЭ). Кашира. № 7/5769.
Сказанное относится и к жалованной льготной, полетной, заповедной и односрочной грамоте Муромскому Борисоглебскому монастырю, выданной 21 апреля 1541 г. по приказу казначея И. И. Третьякова: поводом к пожалованию этой грамоты послужило челобитье архимандрита Семиона с братией, жаловавшихся великому князю на сожжение монастырской деревни, дворов и церквей казанскими татарами; а основным содержанием документа является освобождение монастырских крестьян на пять лет от всех податей и отсрочка (на тот же срок) уплаты долгов обители [1728] . Заметим, что упомянутая грамота — единственное известное нам на сегодняшний день свидетельство распорядительной деятельности казначеев на территории Муромского уезда в годы «боярского правления», причем о подсудности грамотчика казначею в документе не сказано ни слова. Между тем на подобном шатком основании В. Д. Назаров строит предположение о том, что Муромский уезд в описываемое время находился в ведении казначеев [1729] .
1728
Маштафаров А. В. Муромские монастыри и церкви. № 2. С. 53.
1729
Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений. С. 94.
На мой взгляд, решающее значение при выяснении вопроса о том, в чьем ведении находилась та или иная территория, имеют статьи несудимых грамот о подсудности грамотчика определенному московскому администратору (в данном случае — казначею). Показательно в этой связи, что от 30–40-х гг. XVI в. до нас дошло всего лишь четыре несудимые грамоты, выданные казначеями и не относящиеся к территории упомянутых выше северных уездов. Но самое интересное состоит в том, что ни одна из этих грамот не содержит указания на суд казначеев: согласно жалованной тарханно-несудимой грамоте Вологодской Глубокоезерской пустыни от 6 июля 1546 г. и аналогичной грамоте Симонову монастырю на слободки в городках Любиме и Буе Костромского уезда от 5 октября 1546 г. (первую выдал казначей И. И. Третьяков, а вторую — он же совместно с Ф. И. Сукиным), грамотчик подлежал в случае иска суду великого князя или дворецкого [1730] . Две другие несудимые грамоты: Торопецкому Троицкому монастырю от 28 октября 1547 г. [1731] и Кирилло-Белозерскому монастырю от 3 июля 1548 г. [1732] (первую приказали выдать И. И. Третьяков и Ф. И. Сукин, вторую — один казначей Ф. И. Сукин) — вообще не содержат статьи о подсудности грамотчика московскому судье.
1730
РИБ. Т. 32. № 160. Стб. 279; АФЗХ/АМСМ. № 83. С. 96.
1731
РГИА. Ф. 834. Оп. 3. Д. 1919. Л. 20–20 об. Список XVIII в.
1732
Архив СПб. ИИ. Кол. 41. Оп. 1. Д. 64. Подл.
Таким образом, не получает подтверждения гипотеза В. Д. Назарова о том, что Муромский и Торопецкий уезды управлялись казначеями уже в 40-е гг. XVI в. Надежные данные об областных функциях Казны для этого периода у нас имеются только в отношении северных земель: Двинского, Каргопольского, Важского, Вычегодского, Устюжского и Кольского уездов.
Не вполне ясна ведомственная подчиненность Вятки в описываемое время. В. Д. Назаров ссылается на указную грамоту от марта 1546 г., подписанную казенным дьяком Макарием Федоровым [1733] ; последующие сведения, приводимые исследователем, относятся уже к 1549–1551 гг. [1734] Уместно напомнить, однако, что губную грамоту жителям Верхнего Слободского городка на Вятке 8 февраля 1540 г. приказал выдать боярин и наместник московский кн. И. В. Шуйский [1735] , а в марте 1542 г. (или 1541-го) губные учреждения на Вятке подчинялись дворецкому кн. И. И. Кубенскому [1736] . Следовательно, можно предположить, что Вятская земля перешла в ведение казначеев не ранее середины 40-х гг. XVI в. Естественно связать этот переход с тенденцией к расширению областных функций Казны, отмеченной Назаровым применительно к концу 1540-х — середине 1550-х гг. [1737]
1733
Речь идет об указной грамоте Ивана IV в Верхний Слободской городок на Вятке, выданной в марте 1546 г. за подписью дьяка Макария Федорова: Труды Вятской УАК 1905 г. Вып. 3. Отд. III. С. 87–89.
1734
Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений. С. 94.
1735
НГЗУГ. С. 55–58. № 3.
1736
Труды Вятской УАК 1905 г. Вып. 3. Отд. III. С. 82–84.
1737
Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений. С. 95–96.
Указанная тенденция была частью общего процесса перераспределения судебно-административных функций между дворцовым ведомством и казначеями, первые признаки которого можно заметить еще в первой половине 1540-х гг.
Документов судебных процессов с участием казначеев сохранилось от изучаемого периода совсем немного (см. выше гл. 8, табл. 4, строки 20, 23, 25, 31), и самый ранний из них относится к марту 1541 г.: казначеи И. И. Третьяков и М. П. Головин разбирали тяжбу А. Я. Кологривова с игуменом и старцем Никольского Корельского монастыря из-за спорных угодий у Кудмо-озера; дело закончилось тогда примирением сторон [1738] . Поскольку истцы и ответчик происходили из Двинского уезда, то подсудность этого дела казначеям не вызывает никакого удивления. В сентябре 1542 г. И. И. Третьяков вместе с дворецким кн. И. И. Кубенским слушал дело о земельном споре в Каширском уезде: на этот раз участие казначея в суде объяснялось тем, что среди ответчиков были каширские пищальники и воротники, а эта категория служилых людей, как уже говорилось, была подсудна именно казначеям [1739] .
1738
Архив СПб. ИИ. Кол. 174 (Акты до 1613 г.). Оп. 1. Д. 140.
1739
АГР. Т. I. № 57. С. 106–110.