«Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века

Затем Тверской дворец возглавлял боярин Иван Семенович Воронцов (первое упоминание о нем как о дворецком относится к 1 сентября 1544 г.) [1610] . А. А. Зимин связывает это назначение с возвышением Воронцовых [1611] . Действительно, братья Иван и Федор Воронцовы пользовались в то время большим влиянием при дворе, были членами государевой Думы. Но должность тверского дворецкого досталась Ивану Семеновичу не в качестве «приза» в результате очередного дворцового переворота: по всей видимости, он просто занял место, освободившееся после болезни и смерти Ю. Д. Шеина. А по своему высокому местническому статусу (боярин!) он, безусловно, имел больше прав на вакантную должность, чем многие другие претенденты.

1610

Этим числом датирована выданная по его приказу жалованная несудимая грамота Ивана IV Троицкой Иониной пустыни (РГИА. Ф. 834. Оп. 3. Д. 1916. Л. 475–477. Список XVIII в.).

1611

Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений. С. 192.

Заметим также, что среди старомосковской знати дворцовая служба была своего рода семейной традицией. В 1538–1542 гг. угличским дворецким был Федор Семенович Воронцов (см. ниже), и это облегчало доступ к дворцовым должностям его брату Ивану и другим родственникам.

Последний раз в известных нам источниках И. С. Воронцов упоминается в качестве тверского дворецкого в марте 1545 г., когда по его приказу была выдана жалованная грамота Иосифо-Волоколамскому монастырю [1612] . А. А. Зимин полагал, что «опала Воронцовых привела к смене дворецких в Твери» [1613] . Но о какой опале идет речь? 5 октября 1545 г. в опалу вместе с четырьмя другими влиятельными лицами попал боярин Ф. С. Воронцов, а уже в декабре того же года все опальные были прощены [1614] . Нет сведений о том, что эта опала сказалась на ком-то еще из клана Воронцовых: во всяком случае, как будет показано ниже, В. М. Воронцов тогда точно сохранил за собой должность дмитровского дворецкого.

1612

АФЗХ. Ч. II. № 184. С. 186–187.

1613

Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений. С. 192.

1614

ПСРЛ. Т. 29. С. 47.

Полгода спустя Ф. С. Воронцов снова попал в опалу, на этот раз — вместе с племянником В. М. Воронцовым: они, как и их товарищ по несчастью — кн. И. И. Кубенский, стали жертвой придворной интриги и были казнены 21 июля 1546 г. [1615] В. Д. Назаров считал, что опала коснулась и боярина И. С. Воронцова, который потерял тогда пост тверского дворецкого [1616] . Однако об опале Ивана Семеновича в связи с казнью его брата и племянника в источниках никаких упоминаний нет: согласно разряду летнего (коломенского) похода Ивана IV, И. С. Воронцов после описанных трагических событий остался первым воеводой полка левой руки, в то время как на места его казненных сородичей были назначены другие лица [1617] . Более того, неизвестно, сохранял ли он к тому времени за собой должность тверского дворецкого: в разрядной записи от апреля 1546 г. он упомянут без нее [1618] , но это еще ни о чем не свидетельствует: как показал В. Д. Назаров, особенностью разрядов как источника было то, что при упоминании там лиц, имевших думное звание и дворцовую должность, последняя зачастую опускалась [1619] .

1615

Там же. С. 48.

1616

Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений. С. 86.

1617

РК 1598. С. 109–110.

1618

Там же. С. 109.

1619

Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений. С. 90.

Приходится признать, что точная дата отставки И. С. Воронцова с поста тверского дворецкого нам не известна: это могло произойти в любой момент между мартом 1545 г., когда он последний раз упоминается в этой должности в сохранившемся актовом материале, и летом 1547 г., когда в качестве тверского дворецкого фигурирует уже другое лицо.

Следующий известный нам по имени тверской дворецкий — Василий Михайлович Юрьев — впервые упоминается в разряде царского похода на Коломну в июле 1547 г. [1620] С этим же чином он фигурирует в свадебном разряде царского брата — князя Юрия Васильевича, датированном сентябрем 1547 г., и в декабрьском (того же года) разряде Казанского похода [1621] . 11 декабря 1547 г., как уже говорилось выше, В. М. Юрьев распорядился выдать указную грамоту приказчику подмосковного дворцового села Воробьева о запрете крестьянам сечь рощи Симонова монастыря [1622] , что выглядело как вмешательство в компетенцию дворецкого Большого дворца. По-видимому, Юрьев активно занимался судебной деятельностью: в дозорной писцовой книге Тверского уезда начала 50-х гг. сохранились упоминания грамот, которые, по словам помещиков, «залегли в суде» у Василия Михайловича Юрьева [1623] . Должность тверского дворецкого он сохранял по крайней мере до мая 1554 г. (дата последнего упоминания) [1624] .

1620

РК 1598. С. 111. А. А. Зимин приводит более раннюю дату первого упоминания В. М. Юрьева в качестве тверского дворецкого — февраль 1546 г. (Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений. С. 192), однако в источниках, на которые ссылается ученый (Там же. Прим. 107), соответствующих сведений обнаружить не удалось, а один из документов (СГГД. Ч. II. № 16) указан явно по ошибке.

1621

РК 1598. С. 11, 113. Свадьба царского брата состоялась 3 ноября 1547 г. (ПСРЛ. Т. 29. С. 54), а указание в Государевом разряде на сентябрь, возможно, относится ко времени составления свадебной росписи.

1622

АФЗХ/АМСМ. № 86. С. 99.

1623

ПМТУ. С. 248, 251, 282.

1624

Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений. С. 90.

В общей сложности за 30–40-е гг. XVI в. сменилось пять дворецких Тверского дворца — больше, чем в каком-либо другом дворцовом учреждении. Объясняется это, по-видимому, особым престижем должности тверского дворецкого, со времен Василия III тесно связанной с великокняжеским двором и, следовательно, весьма зависимой от изменений придворной конъюнктуры.

Полной противоположностью Тверскому дворцу в этом отношении был другой старейший дворец — Новгородский. Как уже говорилось, он был единственным областным дворцом, находившимся за пределами столицы, и (возможно, как раз по этой причине) не являлся объектом местнических притязаний и соперничества. Сведения о новгородских дворецких изучаемого времени фрагментарны, но то, что нам известно, позволяет считать, что эту должность, за редкими исключениями, занимали лица незнатные, не входившие в состав придворной элиты.

В апреле 1536 г. в разрядной книге упоминается новгородский дворецкий Иван Никитич Бутурлин [1625] . Он же, как сообщают летописи, активно участвовал в обороне Новгорода во время мятежа князя Андрея Старицкого весной 1537 г. [1626] Кто был новгородским дворецким следующие два с половиной года, неизвестно: в сохранившихся источниках сведений об этом нет. В 1539/40 г. в этой должности упоминается Дмитрий Федорович Ласкирев [1627] , в июне 1541 г. и в 1542/43 г. — Иван Дмитриевич Володимеров [1628] , а в сентябре 1545 г. — некий Дмитрий Юрьевич [1629] . В последние годы «боярского правления» новгородским дворецким был Семен Александрович Упин [1630] .

1625

РК 1598. С. 90.

1626

ПСРЛ. СПб., 1853. Т. 6. С. 302; М., 1965. Т. 30. С. 182.

1627

Упоминается в оброчных книгах пригородных пожен Великого Новгорода 1539/40 г.: ПКНЗ. М., 1999. Т. 1. С. 351, 357, 358. А. А. Зимину этот источник остался неизвестен.

1628

ПСРЛ. Т. 30. С. 147 (20 июня 1541 г.); ОР РГБ. Ф. 304. Разд. II. Ед. хр. 15. Л. 62 (1542/43 г.: сборник, содержащий различные списки чинов XVI–XVII вв.). Сохранились также недатированные «речи» новгородского архиепископа Феодосия к новгородским наместникам, дворецкому и дьякам. Дворецким назван И. Д. Володимеров (ОР ГИМ. Синод, собр. № 791. Л. 9 об. — 10). И. Д. Володимеров упомянут также в декабре 1547 г. в расходных книгах Софийского дома: архиепископ Феодосий послал ему и его жене (по-видимому, в Москву) по иконе, см.: Отрывки из расходных книг Софийского дома за 1548-й год // Известия Имп. Археологического общества. СПб., 1861. Т. III. Стб. 35.

1629

ПСРЛ. Т. 30. С. 149.

1630

Упоминается в Новгородской летописи в октябре и ноябре 1546 г. (ПСРЛ. Т. 30. С. 149), ноябре 1547 г. (Там же. С. 151). Весной следующего года (25 марта, 1 и 12 апреля 1548 г.) дворецкий С. А. Упин вместе с новгородскими наместниками пировал у архиепископа Феодосия (Отрывки из расходных книг Софийского дома за 1548-й год. Стб. 48, 50, 52).

Все упомянутые лица находились — в прямом и переносном смысле — вдали от государева двора, и какая-либо связь между их назначениями в Новгородский дворец и перипетиями придворной борьбы не прослеживается.

Новые областные дворцы, впервые упоминаемые в конце 30-х гг. (Дмитровский, Рязанский, Угличский), в местническом отношении занимали промежуточное положение между Тверским и Новгородским дворцами. Дмитровский дворец, подобно Тверскому, испытывал заметное влияние придворной конъюнктуры, в то время как на персональном составе угличских и рязанских дворецких перипетии борьбы за власть в кремлевских палатах почти не отражались.

Первым дмитровским дворецким, как уже говорилось, был кн. Дмитрий Федорович Палецкий. Он упоминается в этой должности с августа 1538 г. [1631] , но, согласно сделанному выше предположению, мог занять ее еще в конце 1537 г. Последний раз в известных нам источниках кн. Д. Ф. Палецкий назван дмитровским дворецким в июне 1542 г. [1632] А. А. Зимин относил его к числу сторонников Шуйских и считал, что «поражение Шуйских привело к опале Палецкого» [1633] . Однако этот тезис плохо согласуется с хронологией дворцовых переворотов: в период, когда при дворе наибольшим влиянием пользовался главный противник Шуйских — кн. И. Ф. Бельский (с лета 1540 по декабрь 1541 г.), кн. Д. Ф. Палецкий продолжал оставаться на своем посту, а январские события 1542 г. привели к временному торжеству князей Шуйских над своими соперниками. Поэтому возможную отставку Палецкого (не говоря уже об «опале», о которой в источниках нет никаких упоминаний) никак нельзя объяснить «поражением Шуйских».

1631

РК 1598. С. 94.

1632

Там же. С. 103.

1633

Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений. С. 192.

Возможно, несколько лет должность дмитровского дворецкого оставалась вакантной. Сведения о новом дворецком появляются только в 1543/44 г.: им стал окольничий Василий Дмитриевич Шеин [1634] . Это назначение так же трудно связать с победой или поражением какой-либо придворной группировки, как и уход из Дмитровского дворца кн. Д. Ф. Палецкого.

В. Д. Шеин недолго исполнял обязанности дмитровского дворецкого: последний раз в этом качестве он упоминается 20 апреля 1544 г. [1635] , а менее года спустя в источниках встречается имя нового главы Дмитровского дворца — Василия Михайловича Воронцова. 20 марта 1545 г. ему был доложен судный список по тяжбе слуги Саввина Сторожевского монастыря Третьяка Федорова с помещиками А. Б. Холевой и И. Д. Стоговым из-за спорных земель [1636] .

1634

В 1543/44 г. ему была доложена меновная Д. И. Спешнева, менявшегося землями с Дмитриевским монастырем, см.: РГАДА. Ф. 281 (ГКЭ). Кашин. № 39/6734.

1635

Этим числом датирована выданная по его приказу жалованная уставная грамота дворцовому селу Андреевскому (ААЭ. Т. I. № 201. С. 179–181).

1636

ССМ. № 13. С. 18–20 (приговор, вынесенный по делу дворецким В. М. Воронцовым: с. 20).

А. А. Зимин так прокомментировал назначение В. М. Воронцова дмитровским дворецким: «Временное укрепление у власти Воронцовых сопровождалось раздачей должностей отдельным представителям этой фамилии» [1637] . Поскольку два дяди Василия Михайловича, бояре Иван и Федор Семеновичи Воронцовы, пользовались в то время большим влиянием при дворе (а первый из них, как мы уже знаем, с 1544 г. был еще и тверским дворецким), то, действительно, можно предположить, что дмитровское дворечество досталось В. М. Воронцову при их содействии. Но все же утверждение о «раздаче должностей» представителям этой фамилии выглядит явным преувеличением: Воронцовы возглавляли лишь два дворцовых учреждения (из шести существовавших на тот момент). К тому же их положение при дворе в описываемое время не было таким уж прочным: 5 октября 1545 г. лидер клана, боярин Ф. С. Воронцов, попал вместе с несколькими другими царедворцами в опалу, которая была снята в декабре того же года [1638] . Показательно, что кратковременная опала дяди не отразилась на положении его племянника: В. М. Воронцов сохранил должность дмитровского дворецкого, с которой он упоминается в разрядах в апреле 1546 г. [1639] Следовательно, не каждая «дворцовая буря» приводила к кадровым перестановкам в административном аппарате.

1637

Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений. С. 192.

1638

ПСРЛ. Т. 29. С. 47.

1639

РК 1598. С. 109.

И все-таки Василию Михайловичу было суждено разделить роковую судьбу своего дяди: 21 июля 1546 г. по доносу дьяка В. Г. Захарова-Гнильевского он был казнен вместе с боярами кн. И. И. Кубенским и Ф. С. Воронцовым [1640] . Это единственный известный нам случай за все время «боярского правления», когда действующий глава одного из дворцов стал жертвой придворной борьбы. При этом важно подчеркнуть, что сама по себе должность дворецкого не была в данном случае объектом какого-либо соперничества: это, в частности, явствует из того факта, что после гибели В. М. Воронцова место главы Дмитровского дворца около года оставалось вакантным. Иными словами, В. М. Воронцов погиб не потому, что занимал ответственный административный пост, служивший предметом зависти соперников, а потому, что, будучи племянником еще недавно могущественного временщика, оказался вовлечен в смертельно опасные придворные интриги.

1640

ПСРЛ. Т. 29. С. 48.