«Вдовствующее царство»: Политический кризис в России 30–40-х годов XVI века

В июльской разрядной росписи 1547 г. впервые упомянут новый дмитровский дворецкий — Далмат Федорович Карпов [1641] . Он же фигурирует с этим чином в свадебном разряде кн. Юрия Васильевича (царского брата) и в декабрьском разряде 1547 г. Казанского похода [1642] . Дмитровским дворецким Д. Ф. Карпов был до июля 1550 г. [1643]

Первым известным нам рязанским дворецким был Иван Михайлович Юрьев: самые ранние упоминания о его деятельности на этом посту относятся, как было показано выше, к лету 1539 г., когда по его приказу была выдана жалованная грамота Ивана IV Вологодскому Комельскому монастырю (13 июля) и послана указная грамота в Рязань городовому приказчику В. Конаплину (30 августа) [1644] . В декабре 1539 г. И. М. Юрьев назван рязанским дворецким в разрядной книге, причем это последнее его упоминание в указанной должности [1645] . Затем в течение полутора лет в сохранившихся источниках нет сведений о Рязанском дворце. В июне 1541 г. главой этого областного дворца впервые именуется Василий Михайлович Тучков-Морозов [1646] . Рязанским дворецким он оставался более шести лет: последний раз в этом качестве В. М. Тучков упомянут в отрывке подлинного «боярского списка», который его публикатор, B. Д. Назаров, датирует осенью 1547 г. [1647] Возможно, он покинул свой пост незадолго до смерти, которая, согласно приведенным С. Б. Веселовским данным, наступила 13 февраля 1548 г. [1648]

1641

РК 1598. С. 111.

1642

РК 1598. С. 11, 113.

1643

Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений. С. 87.

1644

Амвросий. ИРИ. Ч. III. С. 283–286; Каштанов С. М. ИРСИ. Прил. VI. № 1. С. 224–225.

1645

РК 1598. С. 100.

1646

Меновная тверского дворецкого И. И. Хабарова и рязанского дворецкого В. М. Тучкова старцам Павлова Обнорского монастыря от 5 июня 1541 г. (Каштанов С. М. ИРСИ. Прил. III. № 10. С. 152). О дате этого документа см. выше сноску 22.

1647

Назаров В. Д. О структуре «государева двора» в середине XVI в. Прил. № 2. С. 53. О датировке списка см.: Там же. С. 45.

1648

Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969. С. 207 (со ссылкой на синодик Горицкого монастыря).

Показательно, что вспышки придворной борьбы, пришедшиеся на годы дворечества В. М. Тучкова (январский дворцовый переворот 1542 г., ссылка Ф. С. Воронцова в сентябре 1543 г., опалы на бояр в декабре 1544-го и октябре 1545 г., казни на Коломне в июле 1546 г.), никак не отразились на его карьере.

Преемником Тучкова на посту рязанского дворецкого стал Петр Васильевич Морозов: 5 июля 1548 г. по его приказу была выдана царская жалованная грамота Покровскому Глушицкому монастырю [1649] .

1649

Амвросий. ИРИ. Ч. III. С. 714–723. О его дальнейшей карьере см.: Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений. С. 89.

Таким образом, рязанские дворецкие, которые в местническом отношении стояли ниже своих «коллег» из Тверского и Дмитровского областных дворцов [1650] , в годы «боярского правления» находились в стороне от придворной борьбы.

Не затронули «дворцовые бури» и другое областное ведомство — Угличский дворец, деятельность которого оставила мало следов в источниках конца 30-х и 40-х гг. XVI в. Как мы помним, первым угличским дворецким был Федор Семенович Воронцов, ставший впоследствии одним из самых влиятельных царедворцев. Но когда он в августе 1538 г. впервые упоминается с этим чином в разрядной росписи воевод, стоявших на Угре [1651] , его положение при великокняжеском дворе было еще весьма скромным. Федор Семенович исполнял обязанности угличского дворецкого около четырех лет: последний раз как дворецкий угличский и калужский он упомянут 25 июня 1542 г., когда вместе с боярином В. Г. Морозовым был отправлен с посольством в Литву [1652] . По-видимому, с этой ответственной миссии началось быстрое возвышение Ф. С. Воронцова: спустя год, к сентябрю 1543 г., он получил боярский чин [1653] . Став одним из ближайших советников юного государя, влиятельный вельможа, по всей вероятности, оставил скромную должность угличского дворецкого. Кто занимал этот пост в 1543–1545 гг., остается неизвестным [1654] . В феврале 1546 г. угличским дворецким был окольничий Иван Иванович Беззубцев: им была выдана сотная грамота Иосифо-Волоколамскому монастырю на село Фаустова Гора в Зубцовском уезде [1655] .

1650

Именно в таком порядке перечислены дворецкие в соответствующей рубрике «боярского списка» осенью 1547 г.: сначала назван тверской дворецкий В. М. Юрьев, затем дмитровский — Д. Ф. Карпов и только потом рязанский дворецкий В. М. Тучков (Назаров В. Д. О структуре «государева двора». Прил. № 2. С. 53).

1651

РК 1598. С. 95.

1652

ПСРЛ. Т. 29. С. 43.

1653

Подробнее см. выше, гл. 5.

1654

А. А. Зимин высказал предположение о том, что в марте 1543 г. должность угличского дворецкого исполнял боярин кн. П. И. Репнин-Оболенский (Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений. С. 193). Однако в выданной по приказу кн. П. И. Репнина жалованной грамоте Троицкому Махрищскому монастырю от 16 марта 1543 г., на которую ссылается исследователь, статья о подсудности грамотчика упоминает в качестве судьи не дворецкого, а боярина введенного (ОР РНБ. Ф. 532 (ОСАГ). Оп. 1. № 124). Следовательно, кн. П.И. Репнин выдал эту грамоту в качестве боярина введенного; угличским дворецким он не был.

1655

АФЗХ. Ч. II. № 189. С. 190–191.

И. И. Беззубцев умер не позднее начала июня 1547 г. [1656] , а к осени того же года (не позднее октября), как показал В. Д. Назаров, Угличский дворец как общегосударственное ведомство был расформирован в связи с предоставлением Углича в удел младшему брату Ивана IV — князю Юрию Васильевичу [1657] . Но удел просуществовал не более года: к осени 1548 г. Угличский дворец был восстановлен, и его возглавил окольничий Ф. Г. Адашев [1658] . Поскольку возвышение сына последнего, знаменитого впоследствии Алексея Адашева, началось, по наблюдениям А. И. Филюшкина, только с «Казанского взятия» 1552 г. [1659] , то в назначении Ф. Г. Адашева главой Угличского дворца трудно усмотреть влияние какой-либо придворной конъюнктуры. К тому же сама эта должность не считалась особо престижной: в Дворовой тетради 1550-х гг. угличский дворецкий назван последним в списке областных дворецких [1660] .

1656

8 июня 1547 г. жена И. И. Беззубцева Федосья дала вклад по его душе в Троице-Сергиев монастырь: ВКТСМ. С. 67.

1657

Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений. С. 89.

1658

Там же. С. 90. 4 ноября 1548 г. по приказу окольничего и дворецкого Ф. Г. Адашева была послана указная грамота на Углич о производстве обыска и межевания спорных земель Троице-Сергиева монастыря с помещиками Дементьевыми (АГР. Киев, 1860. № 62. Т. I. С. 114–115).

1659

Филюшкин А. И. История одной мистификации: Иван Грозный и «Избранная Рада». М., 1998. С. 286 и сл.

1660

ТКДТ. С. 114. (В процитированном выше «боярском списке» осени 1547 г. угличский дворецкий не упомянут по понятной причине: как раз в это время этот Дворец был упразднен в связи с созданием Угличского удела.) В 50-е гг. иерархия областных дворецких претерпела некоторые изменения по сравнению с предыдущим десятилетием: в частности, на первом месте фигурирует рязанский дворецкий окольничий кн. В. А. Сицкий, а тверской дворецкий Н. А. Курцев, с пометой «в опале», оказался на предпоследнем месте (см.: Там же). Но статус угличского дворецкого, по-видимому, не изменился, и он оставался внизу упомянутой иерархии.

В общей сложности за изучаемый период (1534–1548) на постах руководителей Большого и областных дворцов, по имеющимся (конечно, неполным) данным, сменился 21 человек (один из них, И. И. Хабаров, фигурирует в этом перечне дважды: как тверской и впоследствии — как «большой» дворецкий). Для наглядности вся сохранившаяся информация о хронологии смены руководителей дворцовых учреждений в 30–40-х гг. сведена в таблицу 5.

Таблица 5.

Хронология смены руководства дворцовых учреждений в 30–40-х гг. XVI в.

Дворцы и дворецкие	Дата первого упоминания в должности	Дата последнего упоминания в должности, опалы или смерти
Большой дворец	Кн. И И. Кубенский	февраль 1524 (затем перерыв до 1532)	июнь 1543
И. И. Хабаров	20 февраля 1546	3 февраля 1547
Д. Р. Юрьев	27 марта 1547	осень 1555 (фактически — по апрель 1554)
Тверской дворец	И. И. Шигона-Поджогин	март 1532	март 1539
И. И. Хабаров	5 июня 1541	3 января 1542 (опала)
Ю. Д. Шеин	сентябрь 1542	умер не позднее мая 1544
И. С. Воронцов	1 сентября 1544	март 1545
В. М. Юрьев	июль 1547	май 1554
Дмитровский дворец	Д. Ф. Палецкий	август 1538	июнь 1542
В. Д. Шеин	1543/44	20 апреля 1544
В. М. Воронцов	20 марта 1545	казнен 21 июля 1546
Д. Ф. Карпов	июль 1547	июль 1550
Рязанский дворец	И. М. Юрьев	13 июля 1539	декабрь 1539
В. М. Тучков-Морозов	5 июня 1541	осень 1547 (умер 13 февраля 1548)
П. В. Морозов	5 июля 1548	май 1550
Угличский дворец	Ф. С. Воронцов	август 1538	июнь 1542
И. И. Беззубцев	28 февраля 1546	умер до 8 июня 1547
Ф. Г. Адашев	4 ноября 1548	(сменен до июля 1549)
Новгородский дворец	И. Н. Бутурлин	апрель 1536	весна 1537
Д. Ф. Ласкирев	1539/40 (единственное упоминание)
И. Д. Володимеров	июнь 1541	1542/43
Дмитрий Юрьевич	сентябрь 1545 (единственное упоминание)
С. А. Упин	октябрь 1546	12 апреля 1548

При изучении таблицы можно заметить, что одновременная смена глав двух и более дворцов была скорее исключением, чем правилом. Встречающиеся порой совпадения дат не должны вводить нас в заблуждение, поскольку они всего лишь отражают состояние имеющейся источниковой базы — весьма фрагментарной — и сами по себе, без привлечения дополнительных наблюдений, не могут служить индикатором изменения придворной конъюнктуры. Напомню, что нам известно лишь время первого и последнего упоминания того или иного администратора в должности, но не точной даты его назначения и отставки. Поэтому из того факта, что дмитровский дворецкий кн. Д. Ф. Палецкий и его угличский «коллега» Ф. С. Воронцов впервые упомянуты с этими чинами в августовском разряде 1538 г., еще не следует, что они их получили одновременно и что между этими назначениями имелась какая-то политическая связь. То же относится и к упоминанию тверского дворецкого И. И. Хабарова и рязанского дворецкого В. М. Тучкова-Морозова в меновной грамоте от 5 июня 1541 г., которую они совместно выдали; время назначения того и другого на указанные посты нам не известно, поскольку в сохранившейся документации о деятельности Тверского и Рязанского дворцов упомянутой грамоте предшествуют лакуны соответственно в два и полтора года. Столь же случайный, по существу, характер носит одновременное упоминание в июльской разрядной записи 1547 г. новых руководителей Тверского (В. М. Юрьев) и Дмитровского (Д. Ф. Карпов) дворцов: ни о времени их назначения (с учетом лакун в наших источниках), ни о какой-то политической общности названных администраторов эта запись свидетельствовать не может.

Следовательно, не получает подтверждения приведенный выше тезис А. А. Зимина о том, что дворцовые должности были «разменной монетой» в руках боярских временщиков, расплачивавшихся таким образом со своими сторонниками [1661] . Дворцовые перевороты не сопровождались массовыми кадровыми перестановками в административном аппарате: в отличие от логики политической борьбы Нового времени, участники придворной борьбы 30–40-х гг. XVI в. явно не стремились к полному контролю над структурами государственного управления. Дворцовые должности интересовали их главным образом как источник престижа и материального дохода (своего рода кормление). Соответственно придворная конъюнктура заметнее всего отражалась в 40-е гг. на руководящем составе тех учреждений, которые обладали более высоким местническим статусом (в первую очередь это относится к Большому и Тверскому дворцам). Зато такие областные дворцы, как Угличский, Рязанский и особенно Новгородский, насколько мы можем судить, вообще не являлись объектом местнических притязаний столичных аристократов.

1661

Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений. С. 190. Основываясь на приводимых Зиминым данных, А. И. Филюшкин пришел к выводу о «достаточно масштабной и синхронной» смене руководства дворцовых ведомств в 1546 г., затронувшей будто бы Тверской, Дмитровский и Новгородский дворцы (Филюшкин А. И. История одной мистификации. С. 36). Однако эти данные далеко не точны: как было показано выше, первые упоминания о В. М. Юрьеве как о тверском и Д. Ф. Карпове как о дмитровском дворецком относятся только к июлю 1547 г. (см. табл. 5). Новгородский дворецкий С. А. Упин действительно упоминается с 1546 г., но точное время его назначения нам не известно. Таким образом, ни о «масштабности», ни о «синхронности» перемен в дворцовом ведомстве в 1546 г. говорить нет оснований.

2. Казна и казначеи

Выделение Казны из дворцового хозяйства великого князя, по мнению исследователей, заметно уже с середины XV в., но непрерывные сведения о деятельности казначеев появляются с начала 1490-х гг. С тех пор в течение более полувека эту должность занимали представители рода Ховриных-Головиных [1662] . В 20-х — начале 30-х гг. XVI в. казначеем был Петр Иванович Головин. Последний раз в известных нам источниках он упоминается с этим чином в ноябре — начале декабря 1533 г. в летописной Повести о смерти Василия III [1663] .

1662

См.: Леонтьев А. К. Образование приказной системы управления. С. 44–46, 59; Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений. С. 182, 187; Его же. Формирование боярской аристократии. С. 271–273.

1663

ПСРЛ. Т. 6. С. 269–270.

Кто исполнял обязанности казначея в годы правления Елены Глинской, остается неизвестным. Новый казначей, Иван Иванович Третьяков (двоюродный брат П. И. Головина), впервые упоминается в этой должности 6 июля 1538 г.: по его приказу была выдана жалованная льготная грамота Ивана IV Симонову монастырю на варничные места у Соли Переславской [1664] . Ранее он служил печатником, т. е. помощником казначея: печатником его называет Василий III в своей духовной записи, датированной июнем 1523 г. [1665] К сожалению, в дошедших до нас источниках И. И. Третьяков между 1523 и 1538 гг. не упоминается, поэтому уточнить дату его вступления в должность казначея не представляется возможным [1666] .

1664

АФЗХ/АМСМ. № 57. С. 62–63.

1665

АРГ/АММС. № 124. С. 293.

1666

В составленной в конце 1670-х гг. Росписи дворцовых чинов И. И. Третьяков числится после П. И. Головина с пометой «19 лет» (Зимин А. А. О составе дворцовых учреждений. Прил. С. 204). Поскольку известно, что на своем посту он оставался до начала 1549 г. (см. ниже), то дата его вступления в должность приходится в таком случае на конец 1529-го или на 1530 г. Но хронология этой поздней росписи очень ненадежна, а проверить ее из-за скудости имеющихся данных нет возможности. А. К. Леонтьев в качестве конечных дат казначейства И. И. Третьякова указывает 1526–1548 гг., но, к сожалению, без ссылки на источник этой информации (Леонтьев А. К. Образование приказной системы управления. С. 59. Прим. 127).

И. И. Третьяков оставался на своем посту до начала весны 1549 г. (последнее упоминание в актовом материале относится к 20 февраля 1549 г. [1667] ); вскоре он отошел отдел и постригся в монахи. Некоторое время к службе в казенном ведомстве Иван Иванович привлекал своих родственников — сыновей казначея П. И. Головина: в 1539–1541 гг. в качестве второго казначея в источниках упоминается Михаил Петрович Головин [1668] ; позднее (в ноябре 1543 г.) — его брат Иван Петрович [1669] , который впоследствии (в 1549 г.) сменил И. И. Третьякова на посту первого казначея [1670] . К началу октября 1546 г. вторым казначеем стал Федор Иванович Сукин [1671] . Он прослужил в Казне до августа 1560 г.: сначала — в качестве второго казначея, а затем (с 1554 г.) — главы этого ведомства [1672] .

1667

Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений. С. 93.

1668

11 сентября 1539 г. казначей И. И. Третьяков и М. П. Головин приказали выдать уставную грамоту Устьянским волостям (ЧОИДР. 1907. Кн. I. Отд. IV. С. 47–51); 15 мая 1540 г. они же (оба названы казначеями!) выдали жалованную полетную грамоту вдове Бориса Алалыкина Авдотье с детьми (АСЗ. Т. I. № 3. С. 10–11). Эти упоминания о деятельности М. П. Головина в качестве второго казначея в 1539–1540 гг. в литературе не отмечены. Последний раз М. П. Головин именуется казначеем (вместе с И. И. Третьяковым) в мировой А. Я. Кологривова с игуменом Ефремом и братией Никольского Корельского монастыря (по делу о пашне и угодьях около Кудмо-озера), датированной 29 марта 1541 г., см.: Архив СПб. ИИ. Кол. 174. Оп. 1. Д. 140 (подл.).

1669

2 ноября 1543 г. по приказу казначея И. И. Третьякова и И. П. Головина выдана льготная оброчная грамота солеварам Унской волости (АСЭИ/ ACM. № 98. С. 63–64); 12 ноября того же года они же (оба названы казначеями!) приказали выдать жалованную грамоту Симонову монастырю, регламентировавшую исполнение ямской повинности крестьянами нескольких монастырских сел: АФЗХ/АМСМ. № 74. С. 87–88. Эти упоминания о казначейской службе И. П. Головина в 1543 г. в литературе не отмечены.

1670

Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений. С. 93.

1671

Впервые Ф. И. Сукин назван казначеем 5 октября 1546 г., когда он вместе с И. И. Третьяковым приказал выдать жалованную тарханно-несудимую грамоту Симонову монастырю на слободки в городах Любиме и Буе: АФЗХ/АМСМ. № 83. С. 95–97.

1672

Назаров В. Д. Из истории центральных государственных учреждений. С. 93.