Вечное

— Говоришь, как будто это легко. — Сердце забилось сильнее, но Элизабетта не понимала, счастлива она, напугана или все сразу.

— Так и есть. Ты все можешь! — Марко казался чрезвычайно спокойным. — Ты самая смелая девушка из всех, кого я знаю. Тебя ничто не остановит.

— Марко… — Элизабетта не знала, что сказать дальше, но, не придумав довод получше, оперлась на перила, ощутив твердый камень под ладонью, и вскарабкалась наверх.

— Браво. Смотри на меня и потихоньку вставай. Только смотри мне в глаза, а не вниз.

Она поглядела на него, и Марко встретил ее взгляд, легонько придерживая Элизабетту. Его глаза были такими темными и горящими, будто угли, и она медленно поднялась, всматриваясь в его кривую улыбку. Встав во весь рост, Элизабетта вдруг поняла, что тоже улыбается; они не отрывали друг от друга взглядов, держась за кончики пальцев и пытаясь устоять на перилах высоко над Пьяцца Навона.

— Ну и каково это, cara? — спросил Марко.

— Не знаю… — Сердце Элизабетты переполняли чувства, которым она не могла дать имя, особенно стоя так высоко над землей.

— Тогда я скажу, каково это для меня.

— И каково?

— Как любовь, — ответил Марко и поцеловал ее.

Глава двадцать третья

Элизабетта, февраль 1938

Сидя возле Сандро, Элизабетта ждала начала лекции, посвященной Деледде. Ей было не по себе в Ла Сапиенце, среди профессоров и студентов, что заполонили аудиторию со сводчатым, будто в церкви, потолком. На ней были те же самые пальто, платье и туфли, в которых она ходила на свидание с Марко, и духами она воспользовалась прежними. София дала ей красную помаду. Кроме Элизабетты в зале присутствовали всего несколько женщин, и выглядели они как профессора — в очках в черной оправе или с лорнетами, с портфелями для бумаг. Одна выводила красным карандашом оценки, другая читала толстый роман; все они казались настолько образованными, что у Элизабетты заныло сердце, и она подумала: а вдруг ей ближе, чем сейчас к получению высшего образования уже не подобраться?

— Как ты? — спросил Сандро, оглядывая зал.

— Напугана.

— Просто успокойся. — Сандро взял ее за руку. От его прикосновения на нее снизошло спокойствие, оказалось, это очень приятно, когда он накрывает ее руку ладонью, будто распахивает над ней зонт.

По аудитории пронесся шепот: профессор Оресте Луччи, худощавый, в темном костюме и очках, подошел к трибуне.

— Благодарю вас, дамы и господа. На нашей лекции мы побеседуем о Грации Деледде, лауреатке Нобелевской премии по литературе. К сожалению, автор скончалась до выхода «Козимы» в свет. Мы потеряли Деледду, но нам от нее осталось замечательное, сложное и в некотором роде тревожное произведение.

Элизабетта, которая обожала «Козиму», оживилась. Она с удивлением выяснила, что эта книга почти автобиографична.

Профессор Луччи продолжил:

— Поскольку роман был опубликован совсем недавно, литературного анализа пока нет. Но я предпочту сегодня не сосредотачиваться на сюжете, который описывает, как девушка становится знаменитой писательницей. В конце концов, не эта банальная сюжетная линия делает роман особенным.

Элизабетта недоуменно заморгала. Сюжет ей не казался банальным. Ей-то роман именно потому и был интересен.

— Вместо этого я хотел бы поговорить о проблемах семьи, которая описывается в «Козиме». — Профессор Луччи поправил очки. — Козима во всем подчиняется братьям — тирану Андреа и пьянице Сантусу. Роман показывает эту болезнь современного общества и демонстрирует, как она разрушает семью, уродует ее до неузнаваемости.

Элизабетта оцепенела, подумав об отце.

— Деледда описывает, как пьянство Сантуса портит Козиме жизнь, и, хотя врачи называют алкоголизм болезнью, я думаю, что Сантус — эгоист. Его любовь к семье сомнительна, и это в лучшем случае. Он волнуется только за себя.

В груди у Элизабетты что-то сжалось. Она не считала отца эгоистом и знала — он ее любит. Взять хоть мать — та любила ее не настолько сильно, чтобы остаться.

— Вспомним сцену, где Сантус переживает delirium tremens [68] . Он бледен, его охватывает дрожь, распахнутые глаза «отливают металлическим блеском». Он воображает, что под кроватью скрывается убийца. Ему кажется, будто стены покрыты извивающимися змеями. Описание необычайно реалистичное и потому новаторское.

68

Белая горячка (лат.).

Элизабетта вспомнила эту сцену и ужаснулась, как точна она была. Отец много раз пытался бросить пить, и у него случались приступы, Элизабетте приходилось обнимать его, трясущегося в горячке, пока ему являлись демоны, злые духи и фашисты, которые пришли по его душу. Однажды ночью он бредил чересчур буйно, Элизабетта тогда перепугалась, что он сходит с ума. Даже сейчас от этих воспоминаний у нее на глаза навернулись слезы.

Она вскочила с места и принялась пробираться по ряду. Слышала, как позади за ней поспешно следует Сандро, но это ее не остановило. Она добралась до прохода, и к ней стали поворачиваться головы, но Элизабетта заторопилась к выходу из аудитории. Она промчалась через вестибюль, выскочила в двери корпуса и наконец оказалась на крыльце. Элизабетта сбежала по ступенькам, жадно хватая ртом вечерний воздух.

— Что случилось, Элизабетта? — Сандро догнал ее и обнял за плечи.

— Прости, я… Я не могу остаться. — Она промокнула глаза. — Надеюсь, я не поставила тебя в неловкое положение.

— Вовсе нет, но в чем дело? Иди сюда, давай присядем. — Сандро подвел ее к скамейке с живой изгородью по бокам, что стояла в стороне от дороги.

Они присели, Элизабетта попыталась успокоиться. Сандро гладил ее по спине.

— Что тебя так огорчило? Это все я?..

— Нет, не ты, просто ерунда. — Элизабетта не хотела досаждать ему рассказами о выпивохе-отце или сбежавшей матери.

— Эта книга местами тревожная, я знаю. Дело в ней? Мне тоже было не по себе. После сцены, которую описал профессор, мне пришлось сделать перерыв в чтении.

— Ты прочел «Козиму»?

— Конечно. Мы же собирались пойти на лекцию. Если бы я ее не прочел, мы бы не смогли обсудить, к тому же мне хотелось прочесть то же, что и ты.

— Ты такой предусмотрительный. — Элизабетта снова промокнула глаза и взяла себя в руки.

— Я вообразил себя Антонино, блестящим и красивым парнем, в которого влюбилась Козима, — улыбнулся Сандро. — Хотя она считала, что он вечно погружен в учебу. Я прочитал это и подумал: «О нет, неужели и Элизабетта меня таким же считает?»

— Нет! — улыбнулась в ответ Элизабетта. — Я тебя таким не считаю. Антонино умен, сразу ясно, почему Козима в него влюбилась.

— Это хорошо. — Сандро потянулся к ее руке. — Так и знал, что ты будешь от романа в восторге. Помнишь, как она сказала, что любит «магию слов»?

— Да. — Элизабетта помнила эту фразу — та произвела на нее неизгладимое впечатление. Она удивилась, как хорошо Сандро ее знает, в душе поднялась волна симпатии к нему. Рука Элизабетты согрелась в его руке, и убирать ее не хотелось.