Ведьмак в теле Маркиза

Значит, план остается прежним, но его придётся ускорить…

Глаза начали закрываться сами собой. Наконец усталость последних дней взяла своё, и я провалился в сон.

Проснулся от звука чьих-то голосов. Солнечный свет уже проникал в комнату, я с трудом разлепил веки и увидел, что утро давно наступило. Постепенно приходя в себя, я понял, кто там ведет беседу — Рурик и мадам Тревис. Что на этот раз нужно этой даме?

Потянувшись, я почувствовал, что мои мышцы и связки достаточно окрепли. Тогда я заглянул внутрь себя. Магический источник был полон, в отличие от природного. Тело всё ещё было далеко от идеала, но определённо стало лучше. Гораздо лучше…

Поднявшись с кровати, я подошёл к тазику с водой — видимо, его принесли, пока я спал. Вода была еще теплой, значит было это совсем недавно.Наскоро умывшись и стряхнув остатки сна, я осмотрелся. Рурик приготовил для меня одежду: что-то аристократическое, но без излишеств, лишь подчеркивающее мой статус.

Одевшись, я подошёл к столу. На нём расположились две тарелки с завтраком — овсянка, яйца и куски чёрного грубо порезанного хлеба. Я взял большой ломоть и почувствовал, как хрустнула корка под моими пальцами. Свежий…

В этот момент вернулся Рурик.

— Доброе утро, милорд, — поклонился он.

— И тебе, — кивнул я, глядя на него вопросительно.

— Мадам Тревис зашла выразить соболезнования по поводу Элис и Роуз, — ответил старик. — Она подумала, что вы переживаете, и очень хотела поговорить с вами. Но я сказал, что вы отдыхаете.

Пожав плечами, я сел за стол, Рурик устроился напротив, и мы принялись за еду. Никогда не думал, что овсянка может быть такой вкусной! Быстро очистив тарелку, я переключился на яйца. Кто-то постарался и сделал их чуть жидкими, и я с удовольствием уничтожил их, макая хлеб в жижицу.

— Как у нас с финансами? — спросил я когда мы закончили трапезу.

Старик расплылся в счастливой улыбке. Видно было, что он едва сдерживает радость.

— Три тысячи фунтов — это ставки, — начал он, перелистывая записи в своей маленькой тетради. — Ещё четыреста фунтов мы взяли с людей барона Вантона. Итого около четырёх тысяч фунтов, милорд!

Рурик сиял. Для него это были колоссальные деньги, особенно после того, что случилось. Он даже вернул мне те средтсва, что я оставил ему на личные нужды перед дуэлью. Мой счетовод решил, что господину они нужнее, и не внес их общий котел.

Пришлось буквально впихивать ему сотню, убеждая, что у «слуги» всегда должны быть средства на случай непредвиденных расходов. Ведь в глазах других он продолжает оставаться моим преданным помощником, и именно ему надлежало платить за мои капризы.

В итоге Рурик сдался, сотню оставил себе, а остальное мы убрали.

Старик принялся прятать монеты, а я нарочно отвернулся, решив проверить, насколько хорошо он умеет скрывать вещи. Когда, пару минут спустя, я попытался найти хотя бы один тайник, у меня ничего не вышло.

Обыскал всю комнату, но так ничего и не обнаружил. Пришлось спросить у Рурика, и он с улыбкой указал на пару мест — под половой доской и в потайном ящике шкафа, о существовании которого я даже не подозревал. Старик оказался мастером своего дела.

— Где ты этому научился? — с улыбкой спросил я.

— Опыт, милорд, — ответил он с лёгким поклоном, явно гордясь своими навыками. — Бедность толкает на разные ухищрения.

Что ж, деньги были надежно спрятаны, лучше не придумаешь.

— Какой у нас сегодня план, милорд? — спросил Рурик.

— Для начала нужно заглянуть к Уильяму Стилвеллу. У меня есть несколько вопросов по поводу моих трофеев. — Я бросил взгляд на кольца и меч. — А потом, думаю, стоит посетить тюрьму.

— Тюрьму? — нахмурился Рурик, настороженно посмотрев на меня.

— Томас, — напомнил я ему, прищурившись. — Я обещал с ним поговорить.

Через двадцать минут меня уже обдувал неожиданно тёплый ветер, а голову приятно согревало осеннее солнце. Воздух был свеж, сырость улетучилась, и вместо неё в нос пробивался запах опавших, сохнущих листьев. Деревья почти сбросили зелень, лишь одинокие, трепещущие на ветру листочки держались на ветвях, словно отказываясь сдаваться.

Я бросил взгляд на Рюрика. Старик меня сегодня удивлял: его походка стала твёрже, исчезла привычная одышка, и лицо постепенно принимало здоровый вид. Он уже не выглядел таким измождённым, как прежде.

Рурик остановил кэб и попросил довезти нас до казематов. Пока наслаждался погодой, внес кое-какие коррективы в свое расписание. Телега быстро понеслась вперёд, её скрип смешался со звуками оживлённой улицы.

Я украдкой посмотрел на Рюрика, который осторожно сжимал завернутые в тряпку меч и кольца Вантона. Всё верно — какой смысл идти к артефактору без возможности изучить добытые трофеи?

Мой взгляд вдруг зацепился за мужчину, выходящего кареты на противоположной стороне улице. Это был тот самый человек, что вмешался в заварушку на арене. Тот, кто одёрнул судью и «успокоил» графа Фарлея… Да, это он — тот же черный плащ из тонкой шерсти, те же блестящие черные перчатки. На секунду мне показалось, что я смогу разглядеть его лицо, но не успел — пронесся мимо слишком быстро.

— Ты видел? — спросил я у Рурика, продолжая смотреть в ту же сторону.

— Видел, милорд, — кивнул старик, — но не уверен, кто это. Возможно, один из влиятельных людей города, но точно сказать не могу.

Я взял это на заметку, но сейчас разбираться в этом не было времени. Вскоре кэб остановился около тюрьмы. Я соскочил на мостовую, чувствуя, как на лице моем проскользнула невольная улыбка. Всего несколько дней назад меня отсюда выносили, а теперь я возвращаюсь сюда как свободный человек.

Торопливо стряхнув с себя воспоминания о тех неприятных событиях, я отправил Рюрика внутрь узнать, работает ли сегодня Томас. И если это так, то пусть передаст ему, что маркиз Рэйвен желает с ним поговорить.

Минут через десять Рурик вернулся: все в порядке. Я кивнул в ответ, и мы вошли в здание, где нас проводили в небольшую комнату, сильно напоминающую допросную. Стены были обшиты темной древесиной, изрядно прогнившей, а под потолком тускло светила масляная лампа.

Воздух тяжёлый, с привкусом сырости и плесени, будто помещение давно не проветривалось. Доски под ногами скрипели при каждом шаге, слой грязи на них приличный, будто тут никогда не убирались. Хотя, скорее всего так оно и было…