Ведьмак. Перекресток воронов

Рядом с креслом стоял столик, на нём Геральт заметил бинты, пузырьки и никелированный шприц. Явно медицинская утварь Врай Наттеравн. Несмотря на поздний час, она, похоже, как раз занималась пациентом.

— Ваша светлость, — с поклоном начал Диего Марс, — докладываю, мы нежданно схватили...

— Вижу, кого вы схватили, — оборвал его Фредерик Вайкинен. Голос его был ещё неприятнее взгляда.

— Господин Редферн Финнеган, — продолжил Фредерик, впившись глазами в связанного, — соизволил почтить нас своим присутствием. Ночью. Как вор. Как разбойник. Яблоко от яблони недалеко падает. Воровство да разбой — это ж у Финнеганов семейное. Но ведь ты не ко мне пожаловал, Редферн. Не со мной хотел повидаться, а с моей сестрицей. А что, нельзя было по-людски? Днём? Прийти с цветами да подарком? Попросить дозволения на встречу?

— А ты... — юноша, от которого пахло ромом, рванулся в руках стражников. — Ты бы дал такое дозволение?

— Нет, — рыкнул граф Фредерик. — Псами бы затравил.

— Ясно. Ведь такова семейная традиция Вайкиненов. Живодёры!

— Не смей разевать на меня пасть, сукин сын! — взревел Фредерик, привставая в кресле.

— Сам ты сукин сын, Фред! А вообще катись к дьяволу.

— Я тебя... — поперхнулся сын маркграфа. — Я тебя... Я тебя сейчас выпороть велю... Плетьми, как пса шелудивого. А потом на воротах вздёрну... Марс! Ко мне!

Диего Марс подошёл к графу, склонился, зашептал на ухо. Фредерик Вайкинен побагровел.

— Что ты мне тут про отца толкуешь? — взвился он. — Что, на поучения потянуло? На добрые советы? Плевать мне на твои советы! Отца здесь нет, он в Ард Каррайге, а коли нет его — правлю я! Понял? Я здесь хозяин! И сделаю с этим хлыщом что пожелаю!

Сенешаль поклонился, промолчал.

— Небось, думаешь, — усмехнулся Редферн Финнеган, — что напугаешь меня, Фред. Зря стараешься. Не выйдет.

— Вот как? — граф Фредерик вскочил с кресла, сбросил с плеч соболий мех, захромал к связанному. — Я тебе сейчас в рожу дам, Редферн! Я тебя...

— Я запретила тебе вставать, — резко оборвала его Врай. — Ты сводишь на нет результаты лечения. И все мои усилия.

— Больно много воли себе берёшь, ведьма! — развернулся к ней Фредерик. — Слишком дерзкой стала! И про титул забыла! Ко мне следует обращаться «ваша светлость»!

— Что ж, — холодно ответила чародейка, — вижу, что я здесь более не нужна. Откланяюсь. И утром покину остров.

— Скатертью дорога. Марс, рассчитайся с ней.

— Не стоит. Улажу дела с маркграфом Сириусом. Финансовые вопросы я привыкла решать с серьёзными людьми.

Её слова и уход, видимо, возымели действие на молодого графа — он опустился в кресло, посопел немного, но явно поостыл.

— Марс.

— Да, ваша светлость.

— Финнегана под замок. В темницу. И проваливайте все к чертям.

***

Вопреки своему заявлению, Врай Наттерван не покинула остров ранним утром. К отъезду она была готова только к полудню. Геральт пришёл в порт попрощаться.

Чародейка поправила сумку на плече, убрала волосы со лба, посмотрела на небо и чаек. Долго молчала.

— Искусство исцеления, ведьмак, — сказала она, наконец, не глядя на него, — имеет и свою обратную сторону. Такую, знаешь... изнанку. Я могу унять боль в суставах, но могу и сделать так, что они начнут адски болеть. Могу обезболить больной зуб, но могу и вызвать зубную боль. Или боль во всех зубах сразу. Могу вылечить геморрой, но могу и устроить человеку настоящий ад в заднице. И ещё много чего в том же духе, сам додумай. Знаешь, почему я тебе это говорю?

— Нет.

— Потому что ещё минуту назад я собиралась одним из упомянутых способов тебя отблагодарить. Потому что была на тебя чертовски зла. Ты разрушил мои планы, поставил под удар мою репутацию и мои доходы. Догадываешься, как?

— Влюблённый граф Финнеган, — не спросил, а констатировал он. — Дверь, нарисованная углём на стене — твоих рук дело.

— Моих, а как же. Редферн Финнеган попал в Торнхолл через мой телепорт и планировал сбежать отсюда вместе с возлюбленной. Но ему не повезло наткнуться на чересчур усердного ведьмака. И теперь у него проблемы.

— Да, есть такое.

— А из этих проблем, — Врай Наттерван посмотрела ему прямо в глаза, — его теперь вызволит именно виновник. То есть ведьмак Геральт. Не корчи такую мину. Сказать прямо? Ты должен вытащить Редферна из тюрьмы. И вывезти его с острова.

— Что?

— Ты должен освободить Редферна, — терпеливо повторила чародейка. — И безопасно его вывезти.

— Это как же?

— Пошевели мозгами.

— Да брось... То есть... Нет, Врай, нет... Один маркграф уже имеет на меня зуб, мне что, нажить врагом второго? И настроить против себя его избалованного сынка?

Целительница пожала плечами.

— К тому же королевский префект Трилло на меня охотится, ищет, к чему бы придраться... Нет, Врай, это уж точно нет. А вообще, почему именно я? Сама телепортировать его не можешь?

— Не могу. Потому что сразу станет ясно, что это я. А у меня положение и престиж, я не могу этим рисковать.

— То есть мной рисковать можно. Потому что у меня нет ни престижа, ни положения. Меня можно списать со счетов?

— Я этого не говорила.

— Врай...

— Геральт, — оборвала она его. — Хватит разговоров, моя лодка ждёт. Ты знаешь, что нужно сделать. А за это получишь мою благодарность. Ты от этого выиграешь, гарантирую.

— Много я выиграю, когда меня тут убьют.

— Постарайся, чтобы не убили. В слухах о том, что я умею возвращать мёртвых к жизни, много преувеличений. А теперь прощай.

***

Диего Марс, доставивший приглашение от графа, проводил его до дверей покоев. Но внутрь не вошёл. Открыл дверь и довольно бесцеремонно втолкнул Геральта в комнату.

Фредерик восседал в своём большом кресле, на спинке которого красовался герб маркграфства — две серебряные рыбы, обращённые спинами друг к другу. Из-под накинутого на плечи соболиного меха всё ещё виднелись перекрещивающиеся на голой груди бинты. Левое колено по-прежнему было перевязано.

Он поднял руку, недвусмысленно приказывая ведьмаку не приближаться. Напрасно. Геральт и не собирался подходить. Остановился у дверей и спокойно ждал. Граф не спешил, сверлил Геральта своим мерзким взглядом.

— Молод ты для ведьмака, — наконец произнёс он. — Годы твои угадать трудно, ты ведь мутант, да и волосы эти белые... Но сдаётся мне, что ты мой ровесник. А? Голову дам, что много у нас общего. Тебе тоже, небось, не раз приходилось выслушивать, мол, сопляк, молокосос, старших слушаться надо, ещё учиться и учиться, взрослеть пора, бла-бла-бла... Словно мудрость с годами сама приходит. Будто старых дураков на свете не бывает.