Ведьмак. Перекресток воронов

— Верно. Получилось. Говорят, совершенно случайно. Но в итоге они создали мутаген, анатоксин, гормон и вирус — всё, что требовалось. И, разумеется, разработали магические формулы и ритуалы, необходимые для действия этих декоктов. Но когда всё уже было готово и оставалось только применить всё это на практике, один из работавших над проектом чародеев выкрал все материалы и сбежал.

— Как тот герой из легенды, забыл имя... Тот, который якобы украл у богов и дал людям огонь. Так?

— Ну, настолько далеко я бы, пожалуй, не заходил. Чародеи из Круга, как и следовало ожидать, обвинили ренегата во всём, что только можно, включая гнусный заговор с целью захвата власти над миром. Другие приписывали ему более благородные побуждения. Мол, сверхчеловек — да, но не для власти, не для какой-то королевской стражи, а для общего блага. Для всех. А все, напомню, сильно страдали от чудовищ, делавших жизнь порой почти невозможной. Улучшенное существо должно было защищать и спасать людей от монстров. Стать спасением и лекарством от любого зла.

— Чародей-ренегат, — задумчиво продолжал Хольт, — вскоре умер при загадочных обстоятельствах. Но до этого успел построить лабораторию, где начали создавать этих улучшенных существ. Лаборатория появилась на Севере, у самых истоков реки Тоины.

— Мирабель, — произнёс Геральт утвердительно.

— Мирабель, — подтвердил Хольт. — Старая цитадель под горой Траанберг. У чародея были ученики. Именно они и создали в Мирабели первых ведьмаков.

— А Беанн Грудд и Каэр Морхен?

— Появились позже. Среди учеников, о которых я говорил, были разногласия о том, как создать лучшие мутации. В итоге случился раскол, и из одной лаборатории получились три. На ведьмаков был спрос, чудовища здорово портили людям жизнь. Вот и производили, сколько могли. Не оглядываясь на последствия. Так начало стало началом конца.

Геральт молчал.

— Голову даю, — сказал Хольт, — что знаю твоё самое раннее воспоминание о Каэр Морхене. Потому что моё — точно такое же. Большая спальня на двадцать коек. Вокруг мальчишки. Уснуть невозможно. Кто-то плачет, кто-то стонет, кто-то кричит или бредит во сне. Проходят недели, и становится всё тише. В конце концов — полная тишина. Потому что вас осталось трое.

— Один, — пробормотал Геральт, — был совсем кроха. Всё время плакал. А потом его забрали... И больше он не вернулся.

— Мутации, — кивнул Хольт, — способны мутировать сами по себе. При создании эликсиров ошибки неизбежны. А выведенные и хранящиеся в подвалах патогены разлагаются. Ничто не вечно. Я считал — и был не единственным — что Испытания нужно прекратить. Выживал один ребёнок из десяти. Тут уже нельзя было говорить о допустимых потерях. Это походило на преступление.

— Всё это тянулось какое-то время, были склоки, споры, доводы. Но в итоге здравый смысл взял верх. Испытания прекратили совсем. К сожалению, слишком поздно. Ты слышал о Котах, верно? Это случилось, как знаешь, в Беанн Грудде. В Мирабели, говорят, произошло что-то ещё страшнее, но ошибки сразу... устранили. В Каэр Морхене ничего подобного никогда не случалось. Когда ты покидал Крепость, сколько там ещё оставалось мальчишек?

— Шестеро.

— Интересно, сколько выживет. В любом случае ты, Геральт, один из последних, кто вышел на большак из Каэр Морхена.

— Один из последних. Жаль только, что не слишком, как выясняется, удачный. Это из-за испорченных эликсиров?

— Может быть. А может, и не только. Природа, сталкиваясь с мутацией, борется с ней. У тебя нет выбора, молодой ведьмак. Придётся смириться с собственным несовершенством.

***

Зима не сдавалась. Более того, казалось, становилась всё суровее. Рокамора утопала в сугробах.

Хольт быстро нашёл способ справиться со скукой и бездельем. «Здесь не берлога, и в зимнюю спячку никто впадать не будет», — заявил он. Есть занятия и для зимнего времени, занятия, которые ни одному ведьмаку нельзя забрасывать.

Одетые в стёганые кафтаны и защитные кожаные шапки, вооружённые трёхфутовыми дубовыми палками, оба ведьмака часами отрабатывали выпады, парирования и финты. А отрабатывать было что.

Были анжелика и анжелика риддопио, безотказные в атаке на сонную артерию. Дельта и дельта стокатта, завершающиеся рассечением бедренной артерии. Альфа и альфа соттомано — на подмышечную артерию. Вольта аффондо два на три и вольта аффондо декстер — на плечевую. А также универсальные финты на все случаи: девятка, лилия стретто пассо, лилия фенденте и лилия монтанте. Ну и, само собой, были защитные парирования от всего вышеперечисленного.

В метель, вьюгу или сильный мороз тренировались в амбаре, а когда ветер стихал, и теплело, выходили во двор. И упражнялись часами. В одних рубахах, от которых пар валил как из котлов.

Несмотря на просьбы, Хольт не хотел раскрывать Геральту секрет своего финта, того, что начинался с мандритто, затем молинетто и трамаццоне. Финта, от которого, считай, не было защиты.

— Должны же, — говорил старый ведьмак, — остаться у меня перед тобой какие-то секреты.

— Хотя бы скажи, — не отступал Геральт, — сам ты этот финт придумал?

— Нет. Научился у одного человека.

— Расскажи.

— Пойдём в горницу, тут холодно. Да и госпожа Берта уже греет пиво.

***

— Был такой один, — Хольт отхлебнул из кружки, — из Беанн Грудда...

— Кот?

— Ага. Но даже для Кота был... Скажем так, совсем испорченным. Попросту конченый психопат. В конце концов, отобрали у него медальон и прогнали. А поскольку был настоящим мастером меча, открыл фехтовальную школу, чтобы прокормиться. Из любопытства я записался. Инкогнито, под чужим именем. Выкрасив волосы отваром из ореховой скорлупы.

— И там выучил этот финт, — произнёс Геральт утвердительно. — А защита от него? Кот научил тебя парированию?

— От этого парирования нет. Есть только один способ защититься.

— И какой?

— Арбалетный болт с десяти шагов.

— Шутишь?

— Нет. Добрый совет, Геральт. Тот мастер обучил нескольких учеников. Если встретишь кого из них — беги. Да поживее.

***

Оба, Хольт и Геральт, были слишком хорошими фехтовальщиками, чтобы во время тренировок получить серьёзные травмы. Лёгкие ушибы, что ж, случались, и довольно часто. По вечерам экономка смазывала им синяки целебным салом — якобы медвежьим, хотя для медвежьего оно слишком уж сильно разило козлом. Целебную силу, впрочем, козёл не козёл, а сало имело, и наутро оба ведьмака были как новенькие и могли снова браться за дубовые палки.

Тем удивительнее было, что однажды утром — дело было в феврале — Престон Хольт занемог настолько, что не мог подняться с постели. О том, чтобы послать за лекарем, и речи быть не могло: сугробы намело по самый горизонт, ни одна дорога не была проезжей. Оставались постель, водка да козлиное сало. В фехтовальных упражнениях наступил, разумеется, перерыв.

Вынужденное бездействие, наконец, обратило внимание Геральта на небольшой альков и спрятанные в нём книжные полки. Библиотека у Хольта, надо признать, была поистине впечатляющей. С книжным собранием храма в Эльсборге библиотека старого ведьмака, конечно, соперничать не могла, но к книгам в храме жрицы никого из посторонних не допускали, так что о скрытых там знаниях Геральт мог только догадываться. А до библиотеки Хольта достаточно было протянуть руку. Вот Геральт и тянулся, сколько мог. А выбор был богатый. На полках пылились четыре бестиария, два совершенно Геральту неизвестных, два других в куда лучшем состоянии, чем те из Каэр Морхена. Был там и хорошо сохранившийся экземпляр Физиолога, как и Aviarium et reptiliarium Гуго из Альны — настоящая белая ворона. Были исторические и географические труды: История мира Родерика де Новембре, Regni Caedvenie Nova Descriptio сиречь Новое описание королевства Каэдвен Болдуина Адовардо, анонимный Liber Memorabilium и древний Chronicon Novigradense. Хватало и трактатов о магии с гримуарами: Силы стихий Паоло Джамбаттисты, Невидимый мир Яна Беккера, Ард Аэркейн и Dhu Dwimmermorc.

Хольт постанывал на кровати, пока его натирали козьим салом, а Геральт листал книги.

Как гласила избитая поговорка, книги должны были стать источником всякого знания и ключом ко всем тайнам. Так и вышло. Одна из тайн, и немалая, скрывалась в библиотеке Хольта. И Геральт её нашёл. Когда она выпала между других книг.

***

— Я рассказывал тебе о встрече с этим... Трилло...

— Эстеваном Трилло да Кунья, — поправил Престон Хольт, осторожно потягиваясь. Он только что встал с постели, казалось, совершенно здоровый и исцелённый. — Эстеван Трилло да Кунья — это praefectus vigilum, то есть префект королевской стражи.