Ведьмы.Ру

Вот тут Данила согласился.

Деда он помнил. Мрачного нелюдимого и напрочь лишённого не то, что чувства юмора, даже намёка на него.

— Он передал долг мне…

— А ты…

— А я вот… помнишь тётку Ефимию? Подругу твоей бабушки, моей дорогой тёщи, — у отца даже щека дёрнулась.

— Нет, — Данила честно попытался, но в голове по-прежнему были шарики. И ещё розовая вата. Мягкая-мягкая. Сахарная. Такую руками рвать весело, а вот думать ватой не получится.

— Будто бы подругу… дражайшая Марта Петровна честно потом пыталась вспомнить эту самую Ефимию, да… — отец развёл руками. — У меня тогда дела… сложно шли.

Вагоны не приходили, а мешки не разгружались?

— Дурень, — произнёс отец, но как-то… устало, что ли. — Компанию я открыл, пополам со старым другом. Надёжным, как мне казалось. Никогда не затевай финансовых игр с надёжными друзьями. И без денег останешься, и без друзей.

Ещё один вздох.

— Денег он взял под контракт один. Поставку. Оплатил… уж больно условия сладкими были. А на деле развели, как мальчишек. Он первым понял, что никакой поставки не будет. А может, и участвовал, но о том думать даже не хочется… в общем, выгреб остатки со счетов, под залог имущества назанимал ещё, где только мог, и сгинул.

— Куда?

— А без понятия. Не искал… меня же прижимать начали. Чтоб долг возвращал. А чем? Из имущества — пара складских помещений, старенькая избушка и квартира.

— Дерьмово…

— А то… я уж прикидывал и так, и этак. Фирма стремительно катилась в задницу. Кредит мне бы никто не выдал, потому что старые, приятелем взятые, висели. И тут является моя дорогая тещенька, чтоб её…

Да, характер у бабушки был своеобразный. Данила и сам предпочитал с нею по телефону общаться.

— А с нею и подружка её. Ефимия. Я ещё удивился, какое имя странное. И сама она… другая. Не такая, как те, которые вокруг Марты Петровны вьются. Главное же смотрит так… что… вот прямо выворачивает. И ощущение, будто всё-то она про меня знает. Вот… ну и слово одно, другое… сам не понял, как всё ей выложил.

Сказочная история.

— Она и предложила вариант, который показался мне очень даже выгодным. Я получаю деньги, которых хватит не только, чтобы долги заткнуть, но и на развитие. А ты — невесту.

— Я?

— Ну не я же. Я женат уже был. Да и девчонка — твоя ровесница. Оба в колыбелях лежали. Тогда ещё подумал, что очень и ничего так, будете на горшках рядом сидеть и сопли друг по дружке размазывать.

Сказанное отцом быстро ожило в воображении, правда, теперь Данила был взрослым, как и Тараканова, которая возмущалась, почему у неё горшок розовый, когда она бирюзовый хотела.

— И ты вот так… родного сына… взамуж? — выдавил он. — На какой-то…

— Ну почему какой-то? Таракановы — род старый, уважаемый. Корни его в глубины веков уходят.

— То есть, согласился.

— Честно… не думал. Были у меня иные… варианты. Конечно, сейчас понимаю, что с ними вляпался бы куда как серьёзней. Но она, эта женщина, усмехнулась так, хитро, и говорит, что, мол, должок за нами числится. Старый… слово сказано. И писульку из ридикюля достаёт. Пожелтевшую. Расписку, стало быть, от Фёдора, Макаровая сына, фамилии Мелецких, ведьме Анисье данную…

Всё-таки хорошие у Стаса конфетки. Прям до глубин сознания пробирают.

А вот сказок Даниле в детстве почти и не читали.

Обидно, да…

Может, батя решил компенсировать?

— И как в руки взял, так и понял, что если долг не вернуть, то… — отец шею потрогал. — А она смеется, мол, ещё спасибо скажешь… что раз уж такое дело, то в честь помолвки вашей одарит и будущего родственника. Зайцем. Зайца хоть помнишь?

— Того… самого?

Плюшевого.

Сшитого явно вручную, а потому слегка кривоватого и откровенно страшного, если судить по фоткам. Но Данила этого зайца помнил и без фоток, и совсем иным — мягким и удивительно приятным на ощупь. Таким, которого хотелось держать в руках. А ещё спать с ним было спокойно.

Тоже бред?

— Того самого. Договор подписал. Честно, не рассчитывал, что выйдет хоть что-то, но на следующий день на счету деньги появились. Потом пара контрактов будто сами собой в руки приплыли. Выгодных донельзя. Другое и третье… и у тебя вот дар прорезался, хотя до того все говорили, что ты пустой.

Как оно возможно?

Ребенок или рождается с даром, или… это же основа основ.

— Зайца этого я выкинуть хотел, точно помню, что собирался. Но за каким-то тебе в кроватку сунул. Ну а ты как вцепился и всё, не выпускал. Спал, ел, на горшке сидел.

Вот честно, Данила и без этих подробностей обошёлся бы.

— Нянька твоя тогда по приказу Машкиному хотела вытащить эту дрянь, выкинуть, так ты её огнём опалил и так…

Отец махнул рукой.

— Тогда я и запретил зайца трогать.

— Ага…

— Чего «ага»?

— Ничего. Так… в целом… просто «ага».

Нет, с розовой ватой жить, конечно, приятно и легко, особенно если в ней бултыхаются разноцветные воздушные шарики, но думать хотелось бы всё же мозгами.

— А мне… казалось… что это родовой.

— Родовой? Откуда ему взяться. Да, предок наш с даром был. Потом ещё женился неплохо, на дворянской девице, но, сам понимаешь, не из числа первых. Стало быть и дар у неё был такой, слабенький. Сын его тоже… ну и так повелось. Матушка твоя вон из Поскудиных. Род славный, большой, но… меленький, — отец показал ладонью. — Дар даже не во всех просыпается… она вон…

Ну да, матушка была бессильной, что, впрочем, её совершенно не расстраивало.

— А ты вот… порадовал.

Хоть когда-то Данила его порадовал.

— Если б мозги включал, а не самомнение, то радовал бы и чаще, — обрезал отец и вздохнул. — Ладно, сам виноват… дела пошли, бизнес. А он тоже внимания требует, куда там ребенку. Вот и скинул на матушку… она…

Дальше скинула.

На нянек.

На сад элитный постоянного времяпребывания, в котором было, конечно, неплохо, но… потом как-то гувернёр.

Лицей.

И университет.

— Почему ты раньше не сказал? — задал вопрос Данила. — Про… помолвку. Мама…

— У мамы на тебя свои планы. А не сказал. Знаешь… чем дальше, тем большим бредом оно казалось-то… вот… и никто не беспокоил. Я и подумал, что, может, как-нибудь оно само… ну… решится.