Ведьмы.Ру

Ерунда. Кто станет в косы кости заплетать?

— Буду, — решилась Ульяна. — Извините… я вчера, кажется…

— Эмоционально перегрузилась, — Ляля кивнула. — Игорёк сказал, что слишком много впечатлений. Слушай, Уль, я твой сарафанчик взяла. Ты не против? Просто моё всё дядь Жень куда-то дел, а куда — не может вспомнить. И пока найдём, потому что сумки вчера выгрузили, а разбирать не стали…

— Не против. Я в него всё равно уже не влезаю. Я его в школе носила…

— Да поставь ты Никитку, он прекрасно сам дойдёт.

— Ур-р-р, — заворчал Никита, растекаясь по рукам.

— Он просто ленивый и любит, когда его носят!

— Ур-р-р… меня лапы просто кор-роткие!

— Ой! Он разговаривает? — от испуга Ульяна едва не выронила.

— Точно! Ба! — голос Ляли заполнил дом. — Никитос говорить начал!

— Не ор-ри, — шпиц прижал уши, причём лапами. — С-сам… гр…

— Ну вот, — Ляля вздохнула. — Вообще истинные оборотни в любом обличье сохраняют способность разговаривать. Но у Никитки были проблемы… а тут вот… Никита, скажи «а»!

— Бэ, — откликнулся оборотень и вывалил язык.

Чтоб вас…

Зато вставать не скучно.

— Подержи, — Ульяна сунула шпица Ляле. — Я тоже переоденусь… на работу…

Нет, на работу не выйдет. На работу Ульяна опоздала и безбожно. На часах половина двенадцатого. Ничего себе она заспала! И главное, совесть по этому поводу не мучит. Хотя… чего там. Её наверняка уволили. Но съездить надо будет. Ту же трудовую забрать и расчёт затребовать.

А это можно сделать и после обеда.

— Никитос! Имей совесть! Не надо меня облизывать…

А кухня преобразилась. Когда только? И главное, на первый взгляд всё по-прежнему. Разве что обои будто посветлели. И гарнитур, пусть старый, местами облупившийся и с треснувшей дверцей, теперь смотрелся не жалко, а так, степенно.

Солидно.

Солнечный свет пробивался сквозь окна. Ветерок тревожил занавеси.

Пахло сытно. И сладко.

— Вас пока дозовёшься, — бабушка покачала головой. — Идите уже, оглоеды, пока оладушки не остыли. Никита, с грязными лапами за стол не пущу!

— Р-ря, — Никита обиженно сполз со стула и направился к двери.

— Ульяна, не обращай внимания, он сам прекрасно справится… так, Ляля, ты вот давай за столом не будешь волосы чесать. Полы мыть пока рано.

— А как это связано? — Ульяна осторожно опустилась на стул, а тот взял и не заскрипел. Обычно вздыхал и стонал, тут же не заскрипел.

— Когда русалка косы чешет, с них вода льётся, — пояснила бабушка. — Кстати, умываться такой полезно для кожи… так, ты с чем будешь? Есть варенье малиновое, земляничное, черничное. Прошлогоднее, конечно, но вкусное. Ещё облепиха с сахаром томлёная.

— Всё буду. Вы… извините. За вчера.

— Ничего, девонька. Это нам извиняться надо, — перед Ульяной появилась огромная тарелка, с парой оладьев и горочкой ярко-жёлтого, какого-то летнего варенья. — Но в таких делах сложно всё. Если уж та, которая видит, говорит, что не надо мешаться, то оно не надо. Никому и никак. От того только хуже быть может. Вот и… получилось, как получилось.

Ульяна кивнула.

Начинать вчерашний разговор наново она не хотела. Почему-то казалось, что, если начать, то вернется и раздражение, и тоска, и вообще нынешнее утро, которое, может, и не утро, а почти уже день, пойдёт псу под хвост.

— А демоны… они разве существуют? — Ульяна подцепила пухлый оладушек и макнула его в варенье. Перед ней возникла кружка с травяным чаем, от которого пахло ромашкой и ещё, кажется, мятой.

— Ещё как существуют…

Бабушка явно хотела добавить что-то ещё, но тут раздался сперва громкий нервный лай, в котором проскальзывало что-то такое, донельзя матерное, а следом и крик:

— Тараканова! Выходи…

Главное, голос до боли знакомый.

Ульяна, сообразив, чей, едва оладушек не уронила.

— Тараканова! Я точно знаю, что ты дома! Выходи! Жениться будем!

— А раньше обычно по-другому кричали, — заметила Ляля и, подхвативши тарелку, подошла к окну.

— Как? — зачем-то уточнила Ульяна.

— Ну… там… это… А! Вот! Выходи, чудище поганое, на бой смертный! Но как по мне, жениться — лучше. Позитивней.

Это смотря для кого. В себе Ульяна позитива не ощущала.

— Тараканова…

— Это кто там надрывается?

— Жених, — бабуля поставила ещё одну тарелку. Вот… вот не надо намекать!

— Тараканова! Я ж сам залезу!

Этот залезет.

Этому волю дай, он не то, что во двор, он в иное место, куда без мыла не надо соваться, залезет.

— Какой жених? — Ляля прижалась к стеклу. — Тот самый?

— Нет… — выдохнула Ульяна.

— Я уж, говоря по правде, думала, что искать придётся, — бабушка выглядела донельзя довольною. — А он сам пришёл. Добровольно!

— Вы… издеваетесь? — Ульяна поглядела на бабушку с надеждою. Вдруг да и вправду… нет, ну вправду же… это же ж так не бывает!

Это же ж уму не постижимо.

В стране миллионы людей.

А они… не нашли никого лучше?

— Тараканова! Я лезу!

— Иди, — сказала бабушка. — А то ещё расшибётся ненароком. Хотя, конечно, не должен бы, но когда демоны, то ни в чём нельзя быть уверенным.

Глава 11 О знакомствах и основах кинологии применительно к оборотням

Глава 11 О знакомствах и основах кинологии применительно к оборотням

Татьяне приснился медведь — вылитый Онегин.

Из школьного сочинения

Выходить пришлось.

Нет, так бы, может, Ульяна и не стала. В конце концов, мало ли кто орёт, но тут раздался ещё один голос:

— Молодой человек!

Сосед.

Чтоб… теперь точно можно считать, что утро не задалось.

— Что ему сказать-то? — Ульяна тоже выглянула в окно, потеснив Лялю, но ничего, кроме забора, не увидела.

— Кому?

— Даниле.

— Красивое имя… а ты как в сказке… в дом пригласи, накорми, напои, в баньке попарь?