Ведьмы.Ру

— А если я его огнём шибану? — Мелецкий тоже вытянул шею, но Ульяна подозревала, что, как и ей, ничего-то в темноте не видно.

— Мысль, конечно, интересная, — согласился Игорёк. — Но боюсь, что пламя в замкнутом помещении будет представлять опасность скорее для нас.

— Ага! — крик дяди Жени оборвал дискуссию. — Попался.

— Хто? Й-а?

— А Никитка хвост себе откусит, что пропустил всё.

— Сам виноват. Вечно, как убираться, так у него сразу оборот клинит и лапки.

Нет, ну как можно предаваться вечному покою, когда над ухом гундят. Главное, что интересно же гундят, так и тянет дослушать.

— Ай, люди добрые, что это творится-то! Что деется?!

— Тараканова, будешь ёрзать, я тебя уроню.

— Ронять невест — плохая примета, — откликнулась Ляля. — Она ж ударится. Оземь…

Умница.

— И обернётся лягушкой? — Мелецкий чутка подбросил на руках, но ронять, к счастью, не стал. — Если лягушка оборачивалась красной девицей, то красна девица, исходя из формальной логики, при ударе оземь обернётся лягушкой.

— Не уверен, — подал голос Игорёк. — Но прошу воздержаться от экспериментов. Всё-таки пространство замкнутое, а злая ведьма в замкнутом пространстве — это пострашнее огненного шара будет.

Не надо Ульяну ронять. Она не факт, что ведьма, и совсем даже не злая, но это ж не повод. Однако стоило признать, что желание упокаиваться уходило, медленно, но всё же. Вместо него оставалось некоторое недоумение, от того, что это желание вообще было.

— Ты вообсце руки мыл?! Ведьмак недоделанный!

— Поймал!

Ульяна открыла глаз.

Правый.

Правым видно было плохо. То есть видно, конечно, но исключительно довольную чем-то физию Мелецкого. Физия была слегка небритой.

Всё-таки он на самом деле лопоухой.

И в ухе дырка.

Серьёзно? В ухе дырка?

— Ты серьги носишь? — зачем-то спросила Ульяна, окончательно передумав уходить в мир иной, потому воображение теперь примеряло к образу Мелецкого серьги.

Почему-то мамины.

Длинные.

С сапфирами.

Воображаемый Мелецкий в обычной своей манере смотрел сверху вниз, а сапфиры поблескивали, придавая обычному образу ещё немного надменности. Ну и стиля.

— Я?

— У тебя ухо проколото.

— Тебе показалось!

И покраснел.

— И краснеешь… нехорошо врать, Данилушка… — она даже пальцем погрозила, хотя для этого пришлось расцепить руки, окончательно изгнав мысль об упокоении.

— Мне шестнадцать было, — буркнул Данила, ставя её на землю. Вот же, обидчивый какой. Мог бы ещё подержать немного. А он… из-за серьги несчастной. — Я уровень взял… и контроль наладил. И решил, что круче всех. Стасик предложил отметить.

— И вы отметили?

— Ага, ты как? Голова не кружится?

Захотелось соврать, что очень, и что ноги тоже не держат, но Ульяна привыкла быть честной девочкой, поэтому ответила:

— Нет.

— Всё равно держись, — Мелецкий сунул свою руку, показывая, за что именно держаться. — А то мало ли…

— И ты уши проколол?

— Ухо. Одно. Мы… не помню, чья была идея. У Стаса тоже сила… ну и пошли… мода тогда была, серьгой обозначать. У него с синим камнем, у меня — с жёлтым. Как в сериале… знаешь, этот… «Магический дом»?

— Знаю, — и странно, что Мелецкий тоже его смотрел.

— Вот… ну и решили, что с каждым уровнем будем камень больше.

— А почему не носишь?

Мелецкий вздохнул. И признался:

— Отец увидел… в общем… не одобрил.

— Во, — из-за двери появился дядя Женя с толстой крысой, которую он нежно, трепетно даже сжимал за горло. Правда, крысе это не слишком нравилось, поскольку она сделала вид, что совсем даже неживая. Длинные лапы вытянулись. Повис без движения розовый хвост, почему-то с помпоном на конце. — Какая раскормленная…

— Хто? Я?! — крысиный вопль ударил по ушам. И ожив, она попыталась вывернуться, но ведьмак перехватил крысу за шкирку и поднял повыше.

— Ты, — подтвердил он, ткнув пальцем в зад. — Вон какой нагуляла. Юркая, правда, зараза. Едва не ушла. Думал, честно, что и не поймаю. Сеть мою прогрызла и в нору. Я уж и решил, что всё. А она, представляете, в собственной норе и застряла.

— Дом старый! Усадку дал! Вот вход чуть и узался, — крыса попыталась прикрыть зад лапами.

— Тараканова… — произнёс Мелецкий презадумчиво, — я вот даже не знаю, почему меня в этом дурдоме говорящая крыса почти и не удивляет.

— Сам ты крыса! — возмутилась крыса.

А Ульяна взяла и мысленно согласилась.

Не удивляет.

Почти.

Глава 14 О людях и нежити, а еще немного о городских экосистемах

Глава 14 О людях и нежити, а ещё немного о городских экосистемах

Из всех женских прелестей у Марии Болконской были только глаза.

Сложная жизнь литературных персонажей

Тараканова стояла рядом, опираясь на руку и, кажется, сама того не замечая. Впрочем, её можно было понять. Существо, на первый взгляд выглядевшее крысой, правда, необычно крупной крысой, в магическом поле воспринималось этаким клубком энергии.

— Это морочник. Какой пухленький… — Ляля протянула было руку, но крыса ощерилась и зашипела. Впрочем, дядя Женя тряхнул её, заставив замолчать. И бросил веско:

— Не шали.

— Они в старых домах заводятся. Мороки насылают. Силы из людей тянут.

— Ой, да сказете тозе. Это всё клевета и подлые инсинуации! — крыса повисла. — Цёрный пиар и систематическое оцернение малого народа. На самом деле мы потребляем исключительно негативные эмоции, избавляя целовеков от груза лишних переживаний.

— Которые сами и насылаете, — ведьмак снова тряхнул руку. — Пришибить надо бы…

Сказал он тоскливо.

И на Данилу посмотрел.

— Может…

— Не, — Данила замотал головой. — Это… это как-то…

А потом спохватился:

— Вы ж ведьмак! Вы ж с нежитью бороться должны, как я понял.

— Так… в этом и проблема, — дядя Женя крысу прижал к груди. — Не могу. Гонять могу, а прибить не могу… вот… ещё когда действительно нежить, тогда да, там прям выворачивает, а это ж нечисть.