Вэкфильдский священник

— Что же вы, сквайръ! воскликнулъ онъ: — не узнаете своихъ старыхъ знакомыхъ, Дженкинсова и Бакстера? Вотъ такъ-то всегда знатные люди позабываютъ насъ гршныхъ; хорошо еще, что мы-то васъ незабываемъ. Ваше сіятельство, продолжалъ онъ, обращаясь къ сэру Уильяму:- вашъ молодчикъ во всемъ ужъ признался. Онъ и есть тотъ самый джентльменъ, котораго будто бы опасно ранили: онъ заявляетъ, что въ эту исторію втянулъ его мистеръ Торнчиль, нарядивъ его въ свое собственное платье, чтобы онъ былъ больше похожъ на настоящаго джентльмена, и снабдивъ его даже почтовой каретой. Между ними было заключено такое условіе, что онъ похититъ барышню, завезетъ ее въ укромное мстечко и тамъ начнетъ ее стращать и угрожать ей; а мистеръ Торнчиль какъ будто нечаянно придетъ туда же, поспшитъ къ ней на помощь и для вида подерется съ нимъ, а потомъ Бакстеръ будто бы испугается и убжитъ, а мистеръ Торнчиль останется и въ качеств защитника постарается внушить ей къ себ нжныя чувства.

Сэръ Уильямъ припомнилъ, что видалъ это самое платье на своемъ племянник; остальное пойманный Бакстеръ подтвердилъ съ еще большими подробностями, прибавивъ, что мистеръ Торнчиль не разъ признавался ему, что самъ не знаетъ, которая ceстрица миле, и влюбленъ одинаково въ обихъ.

— Боже мой! воскликнулъ сэръ Уильямъ: — какую змю пригрвалъ я на груди свой! И еще онъ осмливался взывать къ публичному правосудію! Я ему покажу, что значитъ правосудіе. Господинъ смотритель, извольте взять подъ стражу этого джентльмена… Впрочемъ, нтъ… Постойте; я еще не увренъ, есть ли законныя основанія для его задержанія.

Услыхавъ это, мистеръ Торнчиль смиренно началъ умолять, чтобы дядя не врилъ наговорамъ двухъ отъявленныхъ мерзавцевъ, а спросилъ бы лучше его прислугу, которая готова давать показанія.

— Твоя прислуга! возразилъ сэръ Уильямъ: — негодяй, у тебя нтъ больше никакой прислуги. Послушаемъ, однако же, что скажутъ эти молодцы. Позвать сюда его буфетчика.

Когда буфетчикъ пришелъ, ему стоило только мелькомъ взглянуть на своего бывшаго барина, чтобы понять, что его могущество рухнуло.

— Скажите, обратился къ нему сэръ Уильямъ сурово, — видали ли вы своего барина и вотъ этого человка, одтаго въ его платье, вмст, въ одной компаніи?

— Какъ же не видать, ваше сіятельство! отвчалъ буфетчикъ: — тысячу разъ видали. Это тотъ самый господинъ, который обыкновенно привозилъ ему барышень.

— Какъ ты смешь, крикнулъ мистеръ Торнчиль: мн въ лицо?

— Да при комъ угодно скажу, возразилъ буфетчикъ: — по правд вамъ сказать, мистеръ Торнчиль, я васъ всегда не долюбливалъ и очень радъ случаю высказать вамъ эту истину.

— А теперь, сказалъ Дженкинсонъ, — разскажи-ка его сіятельству, что теб извстно обо мн.

— Мало хорошаго извстно; отвчалъ буфетчикъ: — знаю, напримръ, что въ тотъ вечеръ, когда дочку этого джентльмена заманили къ намъ въ домъ, и вы тутъ же были, съ ними въ компаніи.

— Нечего сказать, воскликнулъ сэръ Уильямъ, — хороши свидтели вашей невинности! Ахъ ты, позорное пятно на человчеств! Съ какими низкими людьми якшался все время… Ну и что же, господинъ буфетчикъ, вы говорите, что вотъ этотъ человкъ привезъ ему дочь престарлаго джентльмена?

— Нтъ, ваше сіятельство, эту не онъ привозилъ, а самъ сквайръ взялъ на себя это дльце; онъ привезъ только священника, который будто бы ихъ повнчалъ.

— Да, да, это правда! воскликнулъ Дженкинсонъ;- этого и я не могу отрицать; эта роль выпала на мою долю, и я ее выполнилъ, признаюсь, къ стыду моему!

— Боже праведный! молвилъ баронетъ: — что ни слово — то новыя доказательства его подлости… Наконецъ, страшно становится! Теперь очевидно, что онъ самъ во всемъ виноватъ и затялъ это судбище подъ вліяніемъ сластолюбія, трусости и мстительности. Прошу васъ, господинъ смотритель, немедленно возвратить свободу молодому офицеру, котораго вы задержали сегодня: я беру его на свою отвтственность и самъ объяснюсь на этотъ счетъ съ прокуроромъ, который мн пріятель. Но гд же, однако, несчастная молодая леди? Мн нужно узнать, какими чарами онъ прельстилъ ее… Попросите ее покорнйше пожаловать сюда. Гд она?

— Ахъ, сэръ! сказалъ я: — вашъ вопросъ растравляетъ мою сердечную рану: у меня точно была еще одна дочь, но она съ горя…

Тутъ меня опять перебили и очень неожиданно: явилась вдругъ миссъ Арабелла Уильмотъ, на которой вскор намревался жениться мистеръ Торнчиль. Заставъ тутъ сэра Уильяма и его племянника, она до крайности изумилась, потому что попала сюда совершенно случайно. Вмст со старикомъ отцомъ своимъ она очутилась въ этомъ городк проздомъ къ тетк, которая непремнно желала, чтобы свадьба произошла у ней въ дом; пріхавъ въ городъ, он остановились пообдать въ трактир, на томъ конц улицы; и миссъ Уильмотъ, глядя въ окно, увидла одного изъ моихъ малютокъ, игравшаго на улиц; она тотчасъ послала лакея позвать мальчика и отъ него узнала отчасти о постигшихъ насъ несчастіяхъ, но, конечно, не воображала, чтобы причиною ихъ могъ быть мистеръ Торнчиль. Отецъ пытался доказывать ей, какъ неприлично идти въ гости въ тюрьму, но ничмъ не могъ отговорить ее; она велла ребенку поскоре проводить ее къ намъ и такимъ образомъ явилась сюда въ самую критическую минуту.

И тутъ невольно приходитъ мн на умъ, какъ странны бываютъ такія случайныя совпаденія! Сплошь да рядомъ, чуть не каждый день видишь подобныя явленія, ко большею частію не замчаешь ихъ. Какому стеченію благопріятныхъ обстоятельствъ обязаны мы, напримръ, всякими удобствами и наслажденіями жизни; сколько нужно такихъ условій, хотя бы для того, чтобы одться и пость! Нужно, чтобы крестьянину была охота работать, чтобы дождь пошелъ во-время, чтобы попутный втеръ пригналъ купеческіе корабли; и мало ли что еще надобно, только для того, чтобы тысячи людей не остались безъ предметовъ первйшей необходимости.

Мы вс молчали нсколько минутъ, между тмъ какъ на лиц моей прелестной ученицы — какъ я обыкновенно называлъ эту молодую леди — изумленіе смнилось глубокимъ состраданіемъ, придавшимъ новое очарованіе ея красот.

— Любезный мистеръ Торнчиль, сказала она, воображая, что онъ пришелъ сюда въ роли благодтеля, а ужъ никакъ не притснителя, — мн немного обидно, что вы явились сюда безъ меня и даже не извстили меня о томъ положеніи, въ какомъ я застаю семейство, столь дорогое намъ обоимъ. Вамъ извстно, что мн не мене вашего было бы пріятно придти на помощь моему почтенному, уважаемому наставнику. Но вы, подобно вашему дядюшк, очевидно находите удовольствіе длать добро втайн?..

— Это онъ-то любитъ длать добро! воскликнулъ сэръ Уильямъ. — Нтъ, душа моя, его удовольствія совсмъ иного сорта и такъ же низки, какъ онъ самъ. Вы видите передъ собою, сударыня, самаго отъявленнаго негодяя, какой когда либо позорилъ человчество: онъ соблазнилъ дочь этого бднаго человка, покушался погубить и сестру ея, отца засадилъ въ тюрьму, да еще и старшаго сына заковалъ въ кандалы, за то, что онъ имлъ смлость вызвать его на дуэль за безчестье. Позвольте, сударыня, принесть вамъ мои искреннйшія поздравленія съ тмъ, что вы успли избгнуть союза съ такимъ чудовищемъ.

— Боже милостивый! воскликнула милая двушка, — какъ же я была обланута! Мистеръ Торнчиль уврилъ меня, что старшій сынъ этого джентльмена, капитанъ Примрозъ, отплылъ въ Америку со своей молодой женой.

— Миленькая моя! воскликнула моя жена:- онъ вамъ все налгалъ. Сынъ мой Джорджъ никуда не узжалъ изъ Англіи и ни на комъ не женился. Хоть вы и отступились отъ него, но онъ продолжалъ васъ любить, такъ что ни о комъ кром васъ и думать не могъ; онъ самъ говорилъ при мн, что изъ-за васъ нею жизнь останется холостякомъ.