Великий князь Николай Николаевич

Стоялъ тихій и ясный весенній день, длавшій этотъ перездъ въ 100-120 километровъ особенно пріятнымъ. Государь слъ въ автомобиль съ Верховнымъ Главнокомандующимъ, Начальникъ ЛІт-аба генералъ Янушкевичъ помстился со мною, въ прочихъ автомобиляхъ — остальные сопровождавшіе.

хали по пути наступленія нашей 3-й арміи. Близъ Золочова. случайно, у братской могилы чиновъ 166-го пх. Ровенскаго полка кортежъ остановился. Государь оставилъ автомобиль, немного прошелся но полю бывшаго здсь сраженія и выслушалъ разсказъ о дйствіяхъ русскихъ полковъ. Для меня вся эта сцена имла особенно трогательное значеніе, такъ какъ, по странному совпаденію, за нсколько лтъ до войны я имлъ высокую честь командовать именно названнымъ полкомъ въ родномъ мн Кіев.

Конечно, фактъ пребыванія Русскаго Монарха у братской могилы чиновъ полка былъ мною подробно описанъ п сообщенъ въ полкъ, въ надежд, что впослдствіи запись эта будетъ включена въ полковую исторію, — какъ интересный для полка эпизодъ изъ минувшей воины.

Слдующая остановка была сдлана, когда мы подъзжали ко Львову, при встрч какой то довольно жидкой депутаціи, при которой находился генералъ-губернаторъ Галичины графъ Г. А. Бобринскій. Подношеніе русскаго «хлба-соли», чтеніе адреса, пожеланія, привтствія — во всемъ этомъ уже было нчто, выходившее за предлы простого военнаго объзда.

Остановка эта пришлась близъ огромной закрытой сигарной фабрики. Мн припомнилась кмъ то описывавшаяся забавная сценка. Сидитъ въ полковомъ обоз 2-го разряда на облучк нашъ несуразный подолянинъ-хохолъ Никита Ткачукъ, призванный по мобилизаціи; лниво размахиваетъ онъ кнутищемъ и сосетъ, вмсто обычной «цыгарки» изъ «тютюна» предлинную никогда пмъ до сего времени невиданную заграничную сигару. Она однако ему не по вкусу и онъ непрерывно поплевываетъ направо и налво. Мн разсказывали впрочемъ, что наши солдатишки предпочитали крошить сигару и такой «крошенкой» набивать свои «люльки»⁸). — Привычне и потому вкусне.

]Зо . [ьвов Государь остановился во дворц бывшаго Намстника, занимавшемся теперь графомъ Бобринскимъ. Великій Князь, генералъ Янушкевичъ и я — въ дом одного изъ польскихъ магнатовъ но приглашенію послдняго, переданному намъ графомъ Адамомъ Замойскимъ. Этотъ графъ Замойскій поступилъ въ самомъ начал войны вольноопредляющимся въ Л.-Гв. Уланскій Его Величества полкъ, состоялъ сначала ординарцемъ у Главнокомандующаго С.-З. фронтомъ, а затмъ, будучи произведенъ въ офицеры, находился при Ставк; впослдствіи онъ былъ, кажется, назначенъ флигель-адъютантомъ къ Его Величеству.

Лично отъ меня многія детали пребыванія Государя въ Галичин ускользнули, такъ какъ я видлъ Императора лишь мелькомъ, имя свое прямое дло и стараясь не удаляться слишкомъ далеко и надолго отъ помщенія, гд расположилась моя походная канцелярія, которая была связана прямымъ проводомъ со Ставкой. Но Ве-аикій Князь былъ во время всей поздки не въ дух и лица, непосредственно при немъ состоявшія, разсказывали мн пе мало слу -чаевъ, явно выражавшихъ стремленіе администраціи, шедшей въ етомъ отношеніи даже противъ графа Бобринскаго, придать посщенію Императора Николая П-го боле широкое, чмъ это хотлось Ставк, значеніе. Въ этомъ отношеніи особенно мало такта проявили власти въ Иеремышл, съ русскимъ комендантомъ генераломъ А. во глав.

Въ день прізда Государя во Львовъ во Дворц Намстника былъ пріемъ, затмъ обдъ и вечеромъ раутъ, на которомъ графъ Бобринскій получилъ званіе генералъ-адютанта. На всхъ этихъ празднествахъ присутствовали сотни приглашенныхъ. Преимущественно военные. Статскіе лишь изрдка выдлялись на фон походныхъ мундировъ своими черными фраками. Были ли дамы — не помню. У меня осталось вншнее впечатлніе какъ бы спеціально военнаго собранія. Впрочемъ на раут я оставался очень недолго, занятый собираніемъ данныхъ для подробнаго доклада Императору. Докладъ этотъ былъ назначенъ на утро на вокзал, передъ отправленіемъ Государя въ дальнйшую поздку.

Ночлегъ во Львов, въ роскошныхъ палатахъ польскаго магната, связанъ у меня съ чрезвычайно оригинальнымъ утреннимъ впечатлніемъ, полуденнымъ мною при пробужденіи отъ обширныхъ размровъ занимавшейся мною комнаты и ея высокаго потолка. Съ моего вызда на войну изъ Петрограда 14-го августа 1914-го

года, то есть, свыше 8-ми мсяцевъ, я вдь спалъ все время въ узкомъ низкомъ помщеніи вагоннаго купе! Понятно поэтому мое удивленіе, когда, проснувшись во Львов и забывъ о перемн обстановки, я, вмсто своихъ обычныхъ тсныхъ и сдавленныхъ перегородокъ, получилъ сразу впечатлніе большой п радостно залитой солнцемъ комнаты! — Съ чувствомъ какой то особенной свободы я только п могу сравнить мое первое утреннее ощущеніе.

Прибывшій на вокзалъ лишь за нсколько минутъ до отхода позда, Государь не могъ, конечно, вдумчиво отнестись къ сдланной мною оцнк общей обстановки, а между тмъ, уже тогда съ запада стали поступать глухія свднія о какихъ то перевозкахъ, совершаемыхъ нмцами на востокъ. — Я особенно дорожилъ поэтому наличіемъ у Хьгрова, въ распоряженіи Верховнаго Главнокомандующаго, ІИ-го Кавк. корпуса. — Этотъ корпусъ, подъ командой своего доблестнаго командира генерала Ирманова, пріобрлъ громкую боевую депутацію въ русской арміи, и мн стоило не мало усилій сберечь его до описываемой поздки отъ всепоглощающей наступательной энергіи генерала Иванова, отправлявшаго вс попадавшія къ нему войска въ карпатскія горы и тмъ лишь облегчавшаго непріятелю выполненіе уже подготовлявшагося контръ-удара. Корпусъ этотъ составлялъ «единственный» резервъ на всемъ Ю.-З. фронт и тмъ съ большимъ усердіемъ я стремился, къ его наилучшему пополненію и снабженію, что было очень нелегко въ виду общаго недостатка вооруженія и снабженія. — Меня также искренно радовалъ предстоявшій корпусу Высочайшій смотръ и предположенная раздача самимъ Государемъ нкоторыхъ боевыхъ наградъ, что должно было поднять духъ корпуса еще на большую высоту. «Возможно и даже вроятно, писалъ я въ одной докладной записк еще отъ 12-го апрля, что германцы имютъ въ виду собрать значительныя силы на австро-венгерской территоріи, дабы не дать развиться нашему наступленію за Карпаты. Имются указанія о вроятности удара германцевъ на центръ 3-н арміи, съ цлью выйти на правый флангъ нашихъ войскъ, перевалившихъ главный карпатскій хребетъ, каковой ударъ можетъ общать имъ успхъ, въ силу происшедшей растяжки фронта названной арміи».

Къ сожалнію, я оказался правымъ въ своихъ соображеніяхъ. Но, что могъ сдлать одинъ корпусъ противъ макензеновской фаланги, да еще тактически неудачно направленный! Онъ только увеличилъ собою ряды отступавшихъ!

Въ этотъ день, 23-го апрля, предстояли: желзнодорожный перездъ въ Самборъ — мсто расположенія штаба 8-й арміи, затмъ

въ Хыров, какъ я уже сказалъ, смотръ III Кавк. корпусу и вечеромъ — прибытіе въ Перемышль.

Въ Самбор насъ привтствовалъ командующій 8-й арміей, генералъ Брусиловъ. Для встрчи Государя былъ вызванъ изъ Карпатскихъ дебрей почетный караулъ 16-го стрлк. полка, шефомъ котораго состоялъ Государь. Полкъ этотъ принадлежалъ къ составу 4-й стрлковой бригады, которая была прозвана еще по отличіямъ въ Турецкую войну «желзной» бригадой. — Тотъ же видъ «желзныхъ стрлковъ» сохраняли и теперь смуглыя загорлыя лица людей «почетнаго» караула, въ большинств украшенныхъ однимъ, двумя и боле георгіевскими крестами. — Ихъ бравая вншность и молодецкая выправка, прекрасное обмундированіе и хорошо пригнанное снаряженіе, конечно, весьма мало говорили о страданіяхъ и лишеніяхъ тхъ русскихъ воиновъ, которые вынуждены были карабкаться въ горахъ съ камня на камень и гнать штыками передъ собою австрійцевъ, безъ содйствія артиллерійскаго и ружейнаго огня, изъ-за отсутствія боевыхъ патроновъ.

Полный порыва, Брусиловъ ручался за успхъ, но.... просилъ подкрпленій и патроновъ!...

Читатель уже знаетъ, что генералъ Брусиловъ былъ въ свое время начальникомъ офицерской кавалерійской школы въ Петербург и что онъ являлся ближайшимъ сотрудникомъ Великаго Князя Николая Николаевича въ вопросахъ совершенствованія кавалерійскихъ офицеровъ въ ихъ спеціальной служб. — Это былъ очень образованный генералъ, хотя н не прошедшій академическаго курса, но много читавшій и размышлявшій надъ военными вопросами.

Непосредственно до войны генералъ Брусиловъ былъ одно время помощникомъ командующаго войсками Варшавскаго военнаго округа; затмъ онъ командовалъ ХІІ-мъ армейскимъ корпусомъ и съ перваго же дня мобилизаціи вступилъ въ командованіе 8-й арміей.

Генералъ Брусиловъ былъ военноначальникомъ, такъ сказать, кавалерійскаго типа и по своему физическому строенію и по моральнымъ даннымъ. Въ дл веденія боевыхъ операцій онъ отличался большимъ порывомъ и необыкновенною стремительностью, каковыя качества удваивались при успх. Но вмст съ тмъ, подъ вліяніемъ встрчавшихся затрудненій и особенно при отсутствіи немедленной поддержки, эти его качества имли свойство довольно быстро падать. — Во всякомъ случа, это былъ одинъ изъ самыхъ выдающихся русскихъ генераловъ. Въ революціонное время онъ занималъ одно время даже должность Верховнаго Главнокомандую-