Великий князь Николай Николаевич
Шрифт:
Тмъ не мене недовріе къ Верховному Главнокомандующему Императрицы, пе встрчавшее должнаго отпора у Государя, несомннно клало извстный отпечатокъ на отношенія къ Великому Князю правительства, среди членовъ котораго было много закосн-лыхъ реакціонеровъ и таилось, отчасти, желай" подчеркнуть свою отъ Ставки независимость.
Этому способствовало и наше Положеніе о полевомъ управленіи войскъ въ военное время, которое было составлено, какъ я уже отмчалъ, въ томъ предположеніи, что во глав Дйствующей Арміи будетъ находиться самъ Императоръ. — Въ этомъ случа на военномъ и морскомъ министрахъ, органы которыхъ должны были нести функціи заготовителей всхъ снабженій, необходимыхъ для арміи и флота, естественно лежала бы обязанность быть выразителями и проводниками въ Совт Министровъ всхъ требованій къ стран войны. Черезъ посредство этихъ лицъ должна была быть устана-влимаема
министра выходили, такимъ образомъ, изъ подчиненія Верховнаго Главнокомандующаго, который лишался возможности авторитетно вліять нА Совтъ Министровъ и чувствовать увренность, что его требованія будутъ исполнены. Въ Совт Министровъ онъ не имлъ даже своего представителя!
Въ дополненіе ко всей этой картин, надо добавить еще и то, что начальникъ штаба Верховнаго Главнокомандующаго, вслдствіе недисциплинированности своего характера, легко переходившаго допустимыя границы, совершенно не сумлъ установить правильныхъ отношеній и пріобрсти необходимое вліяніе на направленіе дятельности министровъ, которые имли весьма много основаній жаловаться на его дйствія.
Держась, въ силу своей неподготовленности въ вопросахъ стратегіи по большей части нейтрально, онъ проявлялъ зато свою властную жестокость и малодисциплшшрованный характеръ въ отношеніяхъ своихъ съ министрами и въ доходившихъ на его разршеніе длахъ внутренняго управленія тмъ обширнымъ раіономъ, который, составляя театръ военныхъ дйствій, былъ, въ извстной степени, изъятъ изъ общаго управленія территоріей всей Имперіи.
Въ результат такого положенія, многіе министры избгали лично бывать въ Ставк и входить съ нимъ въ общеніе; старый же предсдатель Совта Министровъ И. Л. Горемыкинъ, чаще другихъ иавщавшій Ставку, не пользовался въ правительств тмъ авторитетомъ, который соотвтствовалъ бы важности переживаемаго военнаго времени.
Я не помню случаевъ посщенія генераломъ Янушкевичемъ Совта Министровъ, съ цлью установленія единства взглядовъ взимнаго обмна мнніями или подробнаго доклада о нуждахъ арміи. Единственное соединенное засданіе Совта Мннистровъ к чиновъ Главнокомандованія было то совщаніе, о которомъ читатель найдетъ свднія нсколько дальше.
Жизнь въ стран текла своимъ особымъ русломъ, вн вліянія на нее требованій войны!
2. Шпіономанія и тыловые непорядки.
Уже неудачная Восточно-Прусская операція заставила русскія войска съ необычайной внимательностью взирать на вс казавшіяся имъ подозрительными явленія, происходившія кругомъ. Съ
другой стороны участники названнаго похода единогласно подтверждаютъ о дйствительномъ наличіи выдающейся организаціи помощи нмецкаго населенія своимъ войскамъ. — Вслдствіе этихъ причинъ, во всякомъ обывател, шнырявшемъ на своей мотоциклетк или велосипед по восточно-прусскимъ дорогамъ, рузскія войска склонны были видть шпіона, высматривавшаго ихъ расположеніе или движеніе; во всякомъ мерцавшемъ огоньк, лишнемъ поворот колесъ втряныхъ мельницъ, или удар колокола — чудилось, а можетъ бытъ происходило и въ дйствительности — сигнализированіе отрядамъ непріятеля. — Такъ въ русскихъ войскахъ развилась нервировавшая подозрительность.
Въ польскихъ мстечкахъ и городкахъ, расположенныхъ аа территоріи Россіи, подозрніе въ шпіонаж но большей части падало ыа еврейское населеніе, считавшееся боле податливымъ на подкупъ деньгами и другія мры непріятельскаго воздйствія.
Правильно или неправильно было ото предположеніе — въ атогь вопросъ я не вхожу, но общеизвстно, что въ Россіи еврейское населеніе не пользовалось, въ извстныхъ кругахъ, симпатіями, и къ нему готовы были предъявлять всякія обвиненія до самыхъ причудливыхъ включительно. На предположеніи о нелояльности этой части населенія Россіи стали играть нкоторые недобросовстные агенты полиціи и контръ-развдки, видвшіе въ раскрытіи возможно большаго числа всякаго рода шпіонскихъ организаціи способъ проявить свое служебное рвеніе, и тмъ выдвинуться по своей спеціальности. Война создавала для этого крайне благопріятную обстановку, ибо, рядомъ съ напрасными жертвами контръ-развдки, несомннно существовали и дйствовали преступныя организаціи, требовавшіе безпощадной съ ними борьбы и уничтоженія. — Времени разобраться было немного, шпіонскія организаціи
были многочисленны и потому у низшихъ агентовъ образовалась тенденція обвинять въ предательств огуломъ ту или другую частъ населенія, пли категорію людей, вмсто розыска дйствительно виновныхъ отдльныхъ лицъ.Ясно, что легче было подвести подъ подозрніе все инородческое населеніе: евреевъ, нмцевъ, поляковъ или другія народности, нмъ выдвигать противъ того или другого отдльтю лица какое либо конкретное обвиненіе, которое еще нужно было доказать. На почв этой обстановки, создаваемой къ сожалнію вахтой войной, возникало много печальныхъ случаег/ь и недоразумній.
Гъ началомъ нашихъ военныхъ неудачъ, подозрительность естественно увеличилась и захватила все большій и большій круга,
людей. Нкоторые на этоіі подозрительности строили свою служебную карьеру, и я самъ знавалъ одного очень крупнаго начальника, который, въ періодъ отступленія русскихъ войскъ изъ Галичины и Польши, хвастался говоря:
«Всякаго «нородца, котораго я встрчаю съ лицомъ, обращеннымъ къ противнику, я разсматриваю, какъ предателя Россіи!..»
Особенно прославился своею жестокостью къ инородцамъ начальникъ штаба Свернаго фронта ген. Бончъ-Бруевичъ. Когда мн пришлось занять этотъ же постъ посл него, то первыя недли едва ли не половину времени мн потребовалось употребить для разбора всякаго рода жалобъ на его дятельность. Этотъ Бончъ-Бруе-вичъ слылъ за анти-праваго, а его братъ — былъ извстнымъ большевикомъ, игравшимъ въ начал революціи большую роль. Впослдствіи и правый Бончъ-Бруевичъ оказался на служб большевиковъ. — Недаромъ про него ходилъ пророческій разсказъ, что во время маневровъ его суетливый начальникъ, терявшій быстро голову кричалъ: Скачите Бончъ — направо, Бруевичъ — налво!
– Такой способъ двойного охвата всего обширнаго діапазона политическихъ партій, генералъ Бончъ-Бруевичъ и провелъ полностью въ своей дальнйшей служебной карьер, пользуясь позиціей, занятой его братомъ большевикомъ.
Разумется Ставка должна была дать въ вопрос объ отношеніи къ инородцамъ соотвтственную директиву, и обязанность эта лежала на начальник штаба Верховнаго, въ распоряженіи котораго имлась гражданская канцелярія для всхъ длъ по части управленія населеніемъ, проживавшимъ на территоріи военныхъ дйствій. Но къ сожалнію здсь то именно и проявился мало-уравновшенный характеръ начальника штаба Верховнаго, человка мало опьітнато н не вдавшаго, что неправильно, хотя и слегка только нажатая сверху кнопка отражается внизу всегда чрезвычайно болзненными явленіями. Несомннно, что онъ «горлъ» праведной ненавистью ко всякой возможности предательства и шпіонажа. Но отъ этого «горнія», вслствіе его неуравновшенной системы управленія, къ сожалнію много страдали не только отдльныя лица, но н цлыя группы населенія.
Недовріе обуяло въ этотъ періодъ времени русскую армію не только въ отношеніи мирнаго населенія. Оно распространилось также частично на офицерскій составъ.
Печальный образецъ представляетъ собою, напримръ, дло бывшаго подполковника Мясодова, преступленіе котораго такъ и осталось не достаточно доказаннымъ.
Въ дневник одного изъ чиновъ штаба генерала Алексева*) имется по поводу этого дла слдующій абзацъ:
«Нустовонтеяко (ближайшій сотрудникъ генерала Алексева) говоритъ, что, когда онъ прибылъ съ Алексевымъ па С.-З. фронтъ, въ развдывательномъ отдленіи штаба уже служилъ и работалъ прапорщикъ Владиміръ Григорьевичъ Орловъ, призванный изъ слдователей по особо важнымъ дламъ округа Варшавской судебной палаты. Онъ тогда же потребовалъ у него докладъ по длу шпіона Иясодова и, якобы, оказалось, что во всемъ обширномъ дл не было ни одного документа, объективно доказывающаго виновность повшеннаго. Все инкриминируемое Мясодову было таково, что никоимъ образомъ не доказывало чего нибудь неопровержимаго»...
Подобныя же сужденія приходилось встрчать въ воспоминаніяхъ и другихъ лицъ.
Много доставалось начальникамъ съ нмецкими фамиліями, изъ которыхъ нкоторые, чувствуя себя давно русскими, спшили ходатайствовать, даже объ измненіи своихъ фамилій. Лицъ нмецкаго происхожденія обвиняли въ томъ, что они сумли, опираясь на министра двора графа Фредерикса, (кстати не нмца по происхожденію), образовать г>ъ арміи и даже вокругъ русскаго престола, замкнутую цпь членовъ, сочувствующихъ Германіи. Дло дошло до того, что Верховному Главнокомандующему Великому Князю Николаю Николаевичу, пришлось издать особо-строгій приказъ. имвшій цлью положить предлъ необоснованнымъ обвиненіямъ, которыя вносили лишь смуту и разложеніе въ армейскую среду.