Вендетта для бешеного пса

Тони слушал её, стиснув зубы, и делал по своему. Распорядился начать ремонт и отрядил для Джованни и Барти пару дополнительных одеял. Также, как и обещал, Тони отправил одежду для Барти. Костюм, новую рубашку и даже пальто, надеть которые он всё равно не мог, поскольку не вставал с постели. То, что он поначалу принял за простой озноб, вскоре вылилось в настоящую лихорадку с кашлем, полностью и ломотой в костях. Обеспокоенный Джованни упросил Сантьяго вызвать доктора. С позволения синьора Гамбино тот отправил в город водителя.

Доктор осмотрел Барти и выписал порошок для приёма внутрь. Дал Джованни инструкции, как ухаживать за больным, а ещё несколько советов, чем обрабатывать ушибы и ссадины на лице, чтобы потом не осталось следов. Тот оказался очень старательным. Будил и поил Барти горячим питьём каждые несколько часов, менял компрессы, когда поднималась температура и даже помогал добраться до уборной, когда было нужно.

В горячке время тянулось медленно. Казалось, Барти передумал уже обо всём на свете, а полдень всё не наступал. Барти спрашивал своё внутреннее «я», зачем позволил избить себя, почему продолжает оставаться в доме бандитов и зачем позволяет подстилке Тони ходить за собой. Будто бы вся его гордость и самолюбие разом ушли в чресла. Он помнил, как ночью во сне к нему приходили отец и брат. Они не упрекали его, но глаза их были печальны.

Дверь скрипнула и проёме показался Джованни. Заметив, что Барти не спит, он улыбнулся. В руках он держал миску с чем-то парящим и ароматно-пряным.

– Тётушки дали мне немного супа, – хвастливым тоном произнёс он и поставил миску на подоконник у его лежанки. – Хорошо, что ты проснулся. Это такая морока будить тебя каждый раз.

Джованни улыбнулся шире. Барти раздражённо цыкнул.

– Ну и не будил бы, – он демонстративно отвернулся, проигнорировав попытку Джованни накормить его.

– Так доктор велел, – пожал плечами тот, опускаясь на свой матрас.

– Тот доктор – итаянец! – пробурчал Барти. – Я не доверяю итальянцам. Они все лжецы и преступники.

Джованни некоторое время молчал, а потом ткнул его в бок кулаком.

– Эй, ты чего?! – возмутился Барти.

– Как это «чего»? Это расплата. Ты назвал всех итальянцев лжецами и преступниками. Как итальянец заявляю, что это неправда, – он забрался с ногами на свой матрас и навалился спиной на стену.

– Но ты… – Барти осёкся. Он не мог произнести вслух ничего из того, что связывало Тони и Джованни.

– Его любовник? – закончил за него тот. – Едва ли это что-то значит. Я не часть семьи Гамбино, и никогда ей не стану.

– Почему? – Барти уставился на него с интересом, позабыв про свою обиду. – Разве ты не один из них?

– Я не сицилиец, – вздохнув, ответил Джованни. – Мои родители родом из другого региона Италии. Но даже не это главное. Я не смогу стать частью семьи, поскольку занимаюсь именно такими вещами. Порочными и непотребными с точки зрения общества и католической церкви.

На последней фразе Барти пришлось опустить лицо в подушку, чтобы скрыть свою пылающую физиономию. Видимо, Джованни тоже смутился, поскольку спрятал кудрявую голову меж острых коленей.

– Прости, это немного неловко. Я впервые говорю такое кому-то, – он вздохнул и провёл рукой по волосам. – Правда в том, что как бы я ни был близок Тони физически, я никогда не буду значить для что-то большее, чем просто развлечение.

– А ты бы хотел этого? – неожиданно для самого себя спросил Барти.

Джованни пожал плечами.

– Я ведь живой человек. Разумеется, я хочу, чтобы меня любили.

– Даже такой, как Тони?! – скривился Барти.

– Он не так плох, как ты думаешь, – ответил Джованни, потерев подёрнувшийся редкой щетиной подбородок. – И вообще, чего ты ожидал после всего, что натворил?

Не дожидаясь ответа, он поднялся и подошёл к двери. Барти вдруг захотелось остановить его. Ему казалось, что ещё чуть-чуть и он сможет открыться Джованни и снять этот тяжёлый груз с души. Но как бы ни старался, слова снова и снова застревали в горле.

– Съешь пожалуйста суп, – напомнил ему Джованни, обернувшись. Барти оставалось лишь согласно кивнуть.

Конец ознакомительного фрагмента.