Вензель твой в сердце моем...

— Знаешь, Базиль, что меня в тебе всегда удивляло? Твоя рассудительность, основанная на вере в других. Но в себя ты почему-то верить упорно отказываешься. Я живу по другим правилам, — девушка сжала медальон и тихо добавила: — Я верю в себя, в тебя и в то, что если человек ставит перед собой цель и добивается ее, не жалея себя, он способен победить. Не обязательно победит, но шанс у него будет. Шестьдесят шесть метров к свету или десять минут ожидания чуда? Что ты выберешь? Бороться самому или надеяться на других?

Вот так. Выбор прост. Это и есть реальность. Либо ты рискнешь и попытаешься воспользоваться шансом на жизнь, решив действовать, либо будешь ждать помощи, переложив ответственность за свою жизнь на плечи других. Либо ты станешь хозяином своей судьбы, либо встанешь на обочину жизни и будешь просить милостыню у других. И эту реальность принять слишком тяжело. Почти невозможно. Но только почти.

Лампы мигнули. Рябь на воде усилилась. По стенам пробежала дрожь. Печально вздохнули не имевшие выбора металлические опоры. Они могли лишь ждать — ждать, когда темнота океана заполнит все вокруг, доказав цепляющимся за жизнь лампам, что они здесь лишние. Как лишние здесь звуки, технологии и люди. Люди, так отчаянно грезящие о несбыточном. О покорении бездны.

— Ты хочешь рискнуть, — Базиль не спрашивал, он утверждал. — Но ты плохо плаваешь. У тебя даже меньше шансов, чем у меня. Если ты откроешь замок…

— Базиль, — «не говори ненужных вещей», — ты же знаешь, что я всегда борюсь до конца, — «даже если шансов на победу нет». — Я открою эту дверь для того, чтобы… — «…помочь тебе найти свой шанс и…», — …рискнуть вместе. Не важно, доберемся мы до поверхности или нет, — «я с тобой уже попрощалась, но всё равно продолжу бороться, потому что…», — главное попытаться. Ведь шанс есть. И если мы его поймаем, мы выживем, — «а если нет — умрем без сожалений о том, что не боролись за собственные жизни». — Я сделаю всё, что смогу, чтобы добраться до поверхности, и ты пообещай, что тоже сделаешь всё, чтобы выжить, — «ведь ты попытаешься помочь мне, и мы оба пойдем ко дну. Я жестока, Базиль. Пообещай, что будешь стремиться вверх, а не вниз. Что бы ни произошло».

— Эрнеста-до… — заметив тоску в ее глазах, Базиль на секунду замолчал, но тут же исправился: — Эрнеста, я постараюсь сделать…

— Нет, — в который раз перебила она его. — Пообещай, что сделаешь всё, чтобы выжить.

Он нахмурился. На секунду синие глаза озарило понимание, и стон металлического каркаса заглушил сорвавшийся с губ вздох. Почти сестра. Почти невозможное принятие реальности. Почти недостижимое спасение. Шестьдесят метров вверх, давление в семь атмосфер, неумение задерживать дыхание на необходимое время. Разрушающийся океанариум, исчезающий кислород, сошедшая с ума секундная стрелка.

Бездна спокойно смотрела на завершение очередного жизненного цикла.

— Обещаю.

Две улыбки, совсем не такие, как когда-то давно, в залитый солнцем веселый день. Два взгляда, решительных, но отказавшихся от надежды. И тепло ладони, сжавшей тонкие пальцы, которые всё еще держали навсегда закрытую золотистую дверь в прошлое. В мир солнца, мечтаний и веры в чудо. Больше они не будут ждать. Пришло время бороться. Победить или проиграть — это вторично. Главное, что теперь Колесо Фортуны будут вращать они сами.

Эрнеста кивнула и, сжав ладонь Базиля в ответ, пристально посмотрела ему в глаза. Другого раза может не быть. Он улыбнулся вновь, а лампы призывно мигнули. Время утекало, как песок сквозь пальцы, вместе с кислородом. Девушка подползла к замку, по сути, являвшемуся связанным с главным компьютером «Космо» терминалом, и начала быстро нажимать подсвеченные зеленоватым кнопки. Дышать становилось всё труднее, пот маслянистыми каплями лениво бежал по коже. Где-то вдалеке раздался приглушенный тоннами воды грохот. Шаткая конструкция, называемая «абсолютно безопасным уникальным океанариумом» сотряслась в предсмертных конвульсиях. Замок жалобно пискнул, и Эрнеста тихо скомандовала:

— Базиль, поднимайся к люку. Когда я нажму на «ввод», тебя не должно быть на лестнице: ты меня затормозишь.

— Я нажму его сам, — парень поднялся и, пошатнувшись, ухватился за скобу в стене.

— Нет, — беспрекословным тоном ответила девушка. — Если код неверен, придется начинать сначала, а времени на хождение туда-сюда у нас нет. Не волнуйся, до того, как дверь начнет открываться, у меня будет секунд десять.

Он не хотел соглашаться. Он хотел сказать, что она не могла ошибиться и не дать ей рисковать собой, оставаясь у открывающейся двери. Он не мог допустить, чтобы вода ворвалась в коридор и всей своей гигантской массой навалилась на Эрнесту.

Но он начал подниматься по лестнице.

Жара становилась невыносимой, удушье сдавливало легкие, и как только Базиль замер рядом с люком, Эрнеста встала и, приготовившись бежать, нажала кнопку ввода. Лампы мигнули. Замок надрывно запищал. И через семь секунд в коридор хлынул бушующий поток, способный смести что угодно. Вот только жертв у него не оказалось.

Забравшись по лестнице, девушка сжала ладонь Базиля и посмотрела ему в глаза. На прощание. Медальон лежал в кармане, а шум воды, прибывавшей с пугающей быстротой, не был слышен. Они медленно, ритмично, глубоко дышали, расходуя последние запасы воздуха, в надежде насытить кровь кислородом и суметь задержать дыхание на большее время. И они оба улыбались, потому что оба приняли решение — возможно, самое главное в их жизни.

— Спасибо, Эрнеста.

— Тебе спасибо, Базиль.

Глубокий вдох. Холод океанской воды. Странный призрачный свет, пугающий своей неестественностью. И тишина. Тишина, настолько правильная и понятная, насколько и приводящая в ужас.

Смерть ведь наполнена тишиной. Так?

Шесть метров, семь, и лишенное стекла гигантское окно выпустило пленников в океан. Где-то вдали лампы бросали последние судорожные блики, пытаясь отогнать темноту, которая лишь снисходительно улыбалась, глядя на эти жалкие попытки прожить чуть дольше. Давление в семь атмосфер безразлично и удивительно спокойно сжимало два тела, что отчаянно стремились к свету. К свету, что заливал небо где-то далеко вверху, над поверхностью океана, до которой надо было проплыть расстояние, превышающее высоту семнадцатиэтажного здания. Воздуха не хватало, холод сковывал тело, кислород, растворенный в крови, превращался в пузырьки, насмешливо бежавшие по сосудам. Мышцы сводило судорогами, суставы болели, а легкие всеми силами пытались не сделать вдох. Два человека просто боролись за свои жизни, изо всех сил прорываясь сквозь могильную тишину тонн воды.

А бездна просто смотрела на них, уже зная, чем всё закончится. Потому что она видела тысячи безумцев и миллиарды трусов. И потому что она знает, что в выигрыше всегда остается лишь время…

Успеют или нет?

Где-то далеко солнечные лучи прорывались сквозь толщу воды, отражаясь от чешуи радостно смотревших на солнечный свет рыб. Эти рыбы спокойно купались в ласковых бликах и ничуть не мечтали сбежать в темноту. Ведь этот свет дарило им солнце. Солнце, которое всходило над океаном многие тысячелетия, солнце, которое ни разу за это время не выплеснуло в воду токсичные химикаты. Рыбы не боялись его света и не летели к нему, как мотыльки на пламя. Они просто принимали его и жили. Жили так, как и их предки миллионы лет назад — не стремясь покорить неизвестность, принимая мир таким, каков он есть. Просто глядя на свет не щурясь и смотря в глаза бездны без страха.

«Космо» — океанариум, позволивший людям утонуть в иллюзии покорения глубин — медленно ронял в пугающую бесконечную темноту обломки собственного «я». Названный в честь одной бесконечности, звездной, он погружался в другую, водную, и ничуть об этом не сожалел. Ведь он смирился с неизбежным: людям не место в изначальном мраке, полном могильного холода. Живым людям — не место… Могилой же стать океан согласен, ведь всё всегда возвращается на круги своя, и пришедшие из темноты существа должны уйти в нее вновь. Это неизбежно.