Вензель твой в сердце моем...

Потому что это было прощание, да, Фран?..

Я грустно смотрела тебе вслед и, когда ты исчез за горизонтом, перевела взгляд на последнее напоминание о тебе. На цветок сакуры. Но ветер вдруг подхватил его и унес, хотя я крепко держала розовые лепестки. Так вот что увидел «Бэл», да? Иллюзия? Галлюцинация? Ты спас меня и ушел, не желая, чтобы история повторилась. Ты с самого начала знал, что если я обижусь на твою язвительность и не захочу больше с тобой общаться, ты сможешь, как и прежде, приходить в этот парк. Но если нет, ты вынужден будешь уйти. Ради меня. И от этого в сто раз больнее. Но знаешь, я ни о чем не жалею. Ни о чем. Ни о том, что подошла к вам, ни о том, что сказала тебе правду. Потому что образы розовых лепестков и зеленых глаз навсегда останутся со мной. А больше мне ничего и не нужно. Никогда не было нужно… И когда-нибудь я, начинающий кукольник, сделаю самую прекрасную в мире фарфоровую куклу с зелеными волосами и бездонными хризобериллами печальных глаз. Но шапки на кукле не будет. Потому что «Фран» значит «Свободный», и я верю, что когда-нибудь ты всё же освободишься ото всех оков. Ведь ты сильный, ты справишься. И сколько бы ни было на нас цепей, последняя точка точно срывает их все, если принята она с высоко поднятой головой. А ты ведь всегда смотришь в небо и не способен сдаться, да, Фран?..

Я прихожу в этот парк каждый вечер. Год прошел с тех пор, как ты подарил мне веру в то, что слова могут не только убивать. Я смотрю на небо, а вижу бездонные затягивающие зеленые глаза и слышу всего два слова: «Он благодарен». А знаешь, Фран, в этом году сакура снова зацвела. На моей ладони лежит бледно-розовый цветок. Я не знаю, откуда он здесь — может быть, это привет от тебя. Привет с того света, я уверена, потому что впервые, глядя на небо, я услышала другое слово. Самое страшное слово этого жестокого мира.

«Прощай».

Впервые из моих пустых, как у тебя, но серых и безликих глаз полилась глупая соленая влага. Впервые за долгие годы. Сердце почему-то вдруг замерло, и я замерла вместе с ним. А взгляд зеленых глаз навечно застыл перед моим взором и словно говорил: «Меня больше нет, но я всегда рядом. Был, есть и буду». Ты никогда не сказал бы мне этих слов, ведь они не карающий меч. Они — Живая Вода. Но знаешь, Живая Вода мертвеца — Мертвая Вода. И потому, испив ее, я и сама ушла за грань…

А знаешь, Фран, когда-нибудь мы с тобой встретимся. И тогда я впервые абсолютно искренне улыбнусь и отдам тебе цветок сакуры, который никогда не засохнет. Я отдам тебе твой подарок и скажу всего лишь три слова.

Я благодарна, Фран.

Потому что ты всё же отучил меня ненавидеть…

========== Улыбка (Ямамото) ==========

Знаешь, как бывает? Откроешь утром окно, посмотришь на небо и улыбнешься. Небу, облакам, птицам на дереве напротив. Только почему-то никто не улыбнется в ответ. Птицы заняты друг другом, облака просто проплывают мимо, а небо столь огромно, что заметить улыбку одного человека оно не в состоянии. Если каждый улыбнется, и небо это заметит, ему памятник ставить надо будет. Это же невозможно. Поэтому я выйду на улицу и побегу в школу с улыбкой на губах, даря ее всем вокруг. И никто ее вновь не заметит. Потому что все привыкли. Все знают, что Безумная Юки всегда улыбается, так зачем улыбаться в ответ — она же сумасшедшая… Я прибегу в школу раньше большинства: мне ведь есть куда стремиться. Есть к кому мчаться, сломя голову и забывая, что мир вокруг огромен и безразличен. Потому что есть в школе один человек, который ответит улыбкой на мою улыбку. Самый светлый человек в этом бездушном мире. Человек, который тоже любит улыбаться — всем подряд, не важно, ответят ему или нет. И ведь ему не отвечают: парень с сигаретой называет его «Бейсбольным придурком», его команда — игроки в бейсбол — уважают его, но не пытаются понять и принять. А ведь ему тоже наверняка хочется, чтобы кто-то улыбнулся в ответ… Вот я и бегу, сломя голову, к бейсбольному полю каждое утро так, словно подошвы горят: я ведь должна его увидеть, должна улыбнуться ему в ответ… Потому что я в него верю. Верю, что он никогда и никому не причинит боли намеренно.

Кстати, это он заразил меня этой дурной привычкой. Я ведь раньше не умела улыбаться — совсем. Ухмылки получались, не больше. А он однажды, когда меня толкнули в лужу, подал мне руку, помог встать и с улыбкой сказал:

— Улыбнись. И мир улыбнется в ответ.

Он ушел, а я осталась стоять возле лужи и думать о его словах, а затем случайно бросила взгляд в мутную воду. И поняла, что улыбаюсь. Улыбаюсь сама себе. И мне это понравилось: тепло на душе стало. А ведь я этого так давно не чувствовала… Я начала улыбаться. Но кто ответит Безумной Юки — вечно мрачной одиночке? Никто. Все сочтут ее еще более безумной. Так и случилось, но я не отчаивалась: я искала его. И нашла. Случайно нашла: он убирался на бейсбольном поле. Я сидела на трибуне и улыбалась ему. А он вдруг поднял голову и улыбнулся в ответ. Так тепло на душе у меня никогда не было. И я продолжала приходить. Каждый день — с самого утра. Потому что небо на мое приветствие никогда не отвечало, а «бейсбольный придурок» отвечал всегда. Ну и почему же он «придурок»? Потому что хочет тепла и немного счастья? Нет, он не «придурок» — он просто очень несчастный человек, который спрятался за маской безграничной радости и упорно ищет в этом мире теплоту. А может, это просто моя больная фантазия, но я хочу в это верить. Ведь человеку, чтобы выжить, обязательно нужна вера. Не важно, во что — главное, чтобы она была. Просто как данность.

Каждый день начинается с его доброй улыбки и заканчивается воспоминанием о ней. Абсолютное счастье — большего мне не нужно. Да это и невозможно. И я рада, что он может поделиться со мной своей улыбкой, а я с ним — своим теплом…

Вот и сейчас я бегу в школу на всех парусах: мне надо срочно его увидеть — настроение ужасное. Без его поддержки я не смогу… Но его нет. Его нет ни на бейсбольной площадке, ни в школе. А я продолжаю улыбаться. Улыбаться и ждать, что он всё же придет. И когда он придет, всё снова станет так, как должно быть — спокойно, уютно и очень тепло.

Вот только он не пришел. Я бегала в его класс каждую перемену, но он не появился. А я ведь ничего о нем не знаю, кроме фамилии — Ямамото. Ну и того, что он капитан команды по бейсболу. Подойти и спросить? А у кого? У парня с сигаретой? Ведь они часто бывают вместе… Нет, он же терпеть не может Ямамото-сана. Значит, к тому пареньку, над которым вечно издеваются. Не знаю, как его зовут… Ведь он тоже часто бывает с бейсболистом.

Захожу в класс — оставшиеся ученики вяло собирают вещи. Парень с грустными карими глазами, которого мучают так же, как и меня, — один из них.

— Простите, Вы не знаете, почему не пришел Ямамото-сан? — осторожно спрашиваю я у парня. Он удивленно смотрит на меня и отвечает вопросом на вопрос:

— А что случилось?

Не люблю уклончивые ответы, ну да ладно.

— Просто он обычно приходит на бейсбольную площадку. А сегодня не пришел, — бормочу я, стараясь не отвести взгляд от растерянных глаз парня.

— Он приболел, — пожимает плечами он. Так спокойно, отрешенно…

— Спасибо, — кланяюсь я и улыбаюсь.

— Пожалуйста, — кивает парень, и я понимаю, что он смотрит куда-то мимо меня — на доску, а улыбка его натянутая и абсолютно неискренняя. Он почему-то напоминает мне небо — того, кто на всё смотрит, но никого не видит. Того, кто не замечает ни твоей боли, ни твоей радости. Потому что таких как ты много, а он один. И на каждого его просто не хватит, как бы он ни хотел. Но небо нельзя в этом винить: у него просто слишком много важных дел…

Кланяюсь и бегу в учительскую, предлагаю отнести Ямамото-сану домашнее задание, получаю его адрес и конверт с бумагами. Надеюсь, он в порядке, если он серьезно болен, я… а что «я»? Я просто постараюсь быть рядом, вот и всё. Остальное не важно.

Дверь мне открывает пожилой мужчина и кричит, разглядывая мою школьную форму:

— Такеши, к тебе одноклассница! Спускайся!

— Иду, иду, — слышно хриплое бурчание сверху. И я снова наконец вижу его — мое наваждение. Вот только он не улыбается: у него заложен нос, а глаза слезятся, да и температура явно выше нормы. Но это не столь важно, главное, у него ничего серьезного.

— Прости, — с поклоном бормочу я и протягиваю ему конверт. — Это домашняя работа.

Он берет конверт из моих рук, и я выпрямляюсь. Он кивает и немного хрипло отвечает:

— Спасибо… Прости, не знаю твоего имени.

— Юки, — улыбаюсь я, и получаю в ответ кивок.

— А фамилия?

— Просто Юки, — пожимаю плечами я. Какая мне разница, что не принято называть чужого человека по имени. Я же «безумна»… А моя фамилия, фамилия известного преступника, отбывающего пожизненное заключение, всех всегда только пугает.

— И всё же? — настаивает Ямамото-сан.

— Если хотите уточнить, зовите Безумной Юки! — смеюсь я и ухожу.

Я всегда так отвечаю. Всегда… Но тогда… странно, почему так больно? В груди закололо… С ним ведь всё хорошо, так почему мне немного грустно? Самую малость, но всё же… Потому что он не ответил на мою улыбку и не принял мое тепло?.. Ну да ладно, не впервой. Вон, у тебя каждый день так со всем миром, Юки! Вот только он не весь мир. Он нечто куда больше… Он моя Вселенная. И от его безразличия куда больнее. Но ведь он просто болеет, верно? Просто болеет, и скоро всё вернется на круги своя.