Вера и рыцарь ее сердца

На следующий день девочка с мамой ехали ночным поездом домой. Вера еще не могла хорошо говорить, она заикалась. Мама тоже не могла быть хорошей мамой, потому что она отвыкла от этого. Они обе были довольны, что ехали домой, но каждая думала о своем. Дома их ждал радостный папа. Он встретил их со словами:

– Я знал! Я знал, что правда восторжествует! – в этих словах слышалось больше горечи, чем торжества.

Они встретили Новый год под настоящей елкой, горевшей разноцветными огоньками. Под елкой лежало много подарков, которые радовали Веру, но не с такой силой, как сливочное масло, которое она могла целый праздничный вечер лизать с ложки. Девочка бы лизала его и всю ночь, но мама, вспомнив, что воспитание дочери еще не закончилось, остановила это пиршество.

Саша прислал новогоднюю открытку из папиной деревни. Он писал, что желает всем здоровья и что живет в деревне, как в раю. Вера ему по-хорошему позавидовала. Она скучала по старшему брату.

Теперь всё было так, как будто ничего и не случилось. И никто и никогда в их семье не говорил больше об этом страшном времени ни слова. Это стало их семейной тайной. Почему? Вера этого не знала. Если откровенно, она сама никогда не разрешала себе думать о том плохом времени, потому что не могла вынести повторно, даже в мыслях, такое насилие над собой. Она была довольна тем, что прошлое осталось позади, и оно больше никогда не должно было возвратиться в реальную жизнь. Теперешнее послушание Веры иногда приводило в шок других матерей и их избалованных детей, но девочка ничего не могла с собой поделать. Никто не знал, что этим послушанием она сберегала от потрясений свое смертельно раненное сердце, которое нуждалось в утешении, и девочка пела ей колыбельные песни на ночь и учила не дрожать от страха, а мечтать.

Это было чудо, у Веры появилась мечта, и эту мечту о рыцаре хранило ее сердце. Девочка верила, что живет на свете ее верный рыцарь, который освободит Веру от проклятия, а она родит ему из его маленьких зернышек прекрасных мальчиков и девочек, у которых будет счастливое детство! Для самой Веры настало время учиться быть нормальным десятилетним ребенком с приличным жизненным опытом.

Часть 3

Глава 1

Вера вернулась в свой родной шахтерский город, и мама отправила ее в школу, знаменитую своими педагогами. Эта школа находилась в центре Караганды в двух автобусных остановках от ее дома. Учителя учили девочку по программе второго класса и обучали нормам поведения в советском обществе, а послушная Вера Шевченко хорошо училась и мечтала о том, что было не предусмотрено школьной программой. Она мечтала о далеком будущем, которое непременно сбудется, потому что оно уже в своем преддверии было так прекрасно, что ни в сказке сказать, ни пером описать, а пока мечта не исполнилась, девочка все свободное время отдавала чтению книг.

Как она могла раньше так беспечно к ним относиться! Теперь книги открывали ей вход в другой мир, где ее никто не знал, не знал ее позора, и книжные герои становились или ее верными друзьями, или ее непримиримыми врагами. Когда книга была прочитана, то девочка предавалась мечтаниям, в которых рождалась ее собственная история, и в этой истории происходила встреча Веры с благородным рыцарем, сильным и смелым, добрым и любящим ее такой, какая она есть на самом деле. Радость будущей встречи с ним озаряли ее реальную жизнь, осталось только дождаться, когда он ее найдет и увезет на край земли, далеко-далеко от родительского дома, чтобы жить с ней в маленьком домике, где их дети могли бы прожить счастливое детство. Вера уже сейчас сочиняла для них смешные истории с хорошим концом. Только имя рыцаря ей никак не удавалось придумать.

Как могла Вера знать, что ее нареченный рыцарь при коне и в доспехах, жил за тридевять земель от нее, в тридесятом царстве, у самого Северного моря, и совсем не думал быть чьим-то рыцарем, жить в маленьком домике, окруженный детьми и обласканный любовью дамы его сердца. Он недавно прибыл на родину с того самого края земли, куда так хотела попасть Верочка. Ничего, кроме белых снегов и нескончаемой зари, он там не увидел и был сказочно рад вернуться после боевых учений домой, где ему всегда были гарантированы «нормальная» еда и «нормальный» сон на мягкой пружинистой кровати.

Этого паренька звали Ронни, и для него было жизненно важно каждый день иметь «нормальную» еду. Утром – поджаристый бекон с яйцами и чашечка густого ароматного кофе, липкого от избытка молока и сахара. Его утренний полупрозрачный ломтик хлеба с хрустящей корочкой должен быть изящно смазан тонким слоем сливочного масла. Маргарин был для Ронни ядовитой подделкой настоящего масла, а любой обман был ему противен. Бутерброд должен быть с ветчиной или сырокопченой колбаской, но без азиатских пряностей. Сыр убирался из рациона питания навсегда, как продукт из прокисшего молока. В полдень – положенный каждому человеку овощной суп на густом мясном бульоне, что целый день томился на плите. За вечерней трапезой должны подаваться овощи, хорошо потушенные в масле, отварная картошка и большой кусок мяса, поджаренного на «высоком» огне. Овощи должны быть не те овощи, что едят коровы в деревне, такие, как репа, брюква, свекла или белокочанная капуста, и не те, что клюют курицы у забора (здесь Ронни имел в виду кукурузу), а те, что выращивались на полях Фландрии: брокколи, брюссельская капуста, витлов, спаржи, лук-порей, стручковая фасоль и зеленый горошек. Если несчастная морковка попадала в суп, то Ронни скрупулёзно вылавливал ее тарелки, обиженно ворча на маму, что он не кролик. Огурцы и кабачки были им смело вычеркнуты из списка съедобных овощей.

Перед сном каждому, уважающему себя мужчине, полагался десерта. Десерт для «нормального» человека (Ронни был убежден, что он является эталоном «нормального» человека») состоял из шоколадного мусса или пралине в шоколаде. Вкушать десерт лучше всего было под музыку Клиффа Ричарда, голос которого вдохновлял Ронни на добавочную порцию шоколада. Да, еще… в правила питания «нормального» человека красными буквами необходимо было внести следующее: еда должна запиваться только кока-колой, а не водой или лимонадом. Вода, как утверждал Ронни, – для стиральной машины, а лимонад – для «булеке», последнее означает: «лимонад – малышам». Ему нравилась только та еда, которая была приготовлена его мамой.

В то счастливое время молодой Ронни не утруждал себя мыслями о любви матери к нему. Во всем мире принято, что мамы любят своих детей. Любила ли его мама? Этот вопрос не вызывал у юноши ни сомнений, ни любопытства. Мама есть мама, и, если она строга и требовательна к сыну, значит, так тому и быть. Главное, чтобы еда, была приготовленная ее руками, а еда, приготовленная мамой, была для Ронни настоящей отрадой и утешением в жизни юноши, ведь о домашней пище он начинал мечтать, как только покидал родительский дом.

В юноше рано проявилась склонность к аналитическому осмыслению мира, это ему помогало в смелости быть рассудительным и силу применять только в случае крайней необходимости. Им оспаривалось любое утверждение, высказанное голословно. Мир чувств, эмоций и романтики был ему чужд. Ронни был вынослив, как молодой ишак, а шутил, как портовый грузчик.

Хотя фамилия Де Гроте означала «большой», рост у него был чуть ниже среднего.

– Настоящие фламандцы, каким являюсь я сам, – любил говорить Ронни тем, кто не знал историю его страны, – были низкорослым и крепким народом. Их племена жили в диких лесах Фландрии, которые сегодня, к моему сожалению, из диких лесов превратились в плодоносные поля.

Ронни был крепок и добр, как и его далекие предки. Для друзей детства он был Жиромике, силач из популярного журнала комиксов «Сюске и Виске». Ронни походил на книжного героя своей трапециевидной фигурой и кудрявым чубом надо лбом, а главное, он, как и Жиромике, всегда выручал друзей из беды.

Однажды, у дяди Яна отлетела выхлопная труба в его новом автомобиле Форд. Ронни с удовольствием взялся ее заменить.

Еще до службы в армии у молодого Де Гроте в гараже только что «волк не водился»: там было всё, что нужно для ремонта автомобилей различных марок, а, в частности, имелась в наличии нужная выхлопная труба для Форда, но для этого ее надо было снять со старого Форда, который тот же дядя Ян подарил Ронни за ненадобностью.