Вера и рыцарь ее сердца

Раньше люди умели читать эту тайну по звездам, но Ронни в те годы знал только одну звезду, которая на самом деле была далекой планетой Венерой, появляющейся каждый вечер яркой точкой над горизонтом. Впрочем, в тот поздний вечер он не искал Венеру на небе, в ту ночь она светила для кого-то другого, потому что юноша ехал домой с низко опущенной головой.

Всю дорогу размышлял Ронни о том, что приключилось у бункера всего несколько часов назад. Раз за разом, в самых ярких деталях, его воображение рисовало картину произошедшего, и каждый раз воспоминания юноши останавливались на моменте падения бездыханного тела незнакомца к его ногам, обутым в новые кожаные ботинки, а дальше – провал в памяти. Представить, что случилось бы с ним и с его собственной жизнью, если бы этот Раймонд умер, Ронни просто не мог. Умом он понимал, что это почти случилось, но его сердце отказывалось принимать этот факт за правду. Он, Ронни, не мог быть убийцей.

У самой калитки дома, юноша определил для себя самого четко и однозначно: крик, насилие, гнев, несостоявшееся убийство – всё это не могло быть простым набором случайностей. Оно однозначно было бы кем-то спланировано, как на сцене театра. Каждый момент этого события обладал силой менять жизнь человека навсегда. Почему его рука расслабилась и расслабилась в самый последний миг убийства? Смерть кудлатого парня не допустил Бог? Иначе, кто другой мог вмешаться в момент уже почти совершенного убийства и по чей власти он, Ронни, не стал сам преступником?

В этот миг его потрясло чувство сопричастности необъяснимой тайне. Тайне любви? Или тайне гнева? А, может быть, тайне самого Бога? Последняя мысль понравилась Ронни больше всего. И хотя юноша не мог ее четко сформулировать, – ему хотелось этим вечером только одного: довериться этой силе, спасшей его от убийства. Ронни захотелось этот момент прозрения сохранить на всю жизнь, но оно быстро ускользало из его сердца. Над головой молодого человека вновь засияли холодным светом звезды, и ночь окружила его всезнающим безмолвием. Ронни соскочил с велосипеда, положил его на траву, а сам встал на колени возле тополя, что рос у калитки.

Темно-синее небо вмещало в себя всю вселенную и внимало робкой молитве паренька.

«Отче наш, сущий на небесах, да святится имя твое, …».

Когда Ронни встал с колен, он опять посмотрел на небо, то небо уже не пугало его своими сгустившимися мрачно-синими красками, оно было праздничным и мирным. Звезды меркли в ярком свете восходившей на небосвод Луны, у каждого светила была своя небесная роль.

Прошел день, потом другой и третий, но мысли о происшедшем не давали юноше покоя, ему нужен был совет отца. Субботним вечером, когда Альфонс дремал с газетой в руках, а Ронни сколачивал игрушечный столик для сестры Диан, подошло время их разговора.

– Папа, ты веришь в Бога?

Близился ужин, мама гремела кастрюльками на кухне, и сестра Диан крутилась возле нее. В комнате были только Ронни и его отец, который, удивленно посмотрев на Ронни, утвердительно кивнул головой.

– Почему ты веришь в Бога?

– Потому что у меня родился ты.

– А ты сам видел живого Бога?

Альфонс, помолчав, отрицательно покачал головой.

– Папа, это правда, что Бог создал ночь и день, землю и всё, что на ней, в шесть дней?

– Так написано в библии.

– А Бог любит тебя?

– Твоя бабушка Мария говорит, что любит.

– А меня, меня он любит?

Этот вопрос Ронни остался без ответа, потому что из кухни прибежала Диан и позвала всех к столу. После ужина Ронни вернулся к прерванному с отцом разговору.

– Папа, ты веришь, что Иисус Христос – сын Бога?

– Я думаю, что у каждого отца должен быть наследник. У небесного отца тоже, – ответил Альфонс, в раздумье чуть наклонив голову.

– Если Иисус вознесся на небо и если он слышит наши молитвы, то, как он может на них отвечать, раз его нет на земле?

– Ты же сам слышал рассказы из библии, сам и решай «как».

– Папа, ты когда-нибудь читал библию? На каком языке она написана?

– Библия лежит в церкви, и только посвященные могут читать ее.

– А я могу быть посвященным?

– Ронни, перестань дурью маяться, оставь отца в покое, – вступила в разговор Валентина, этот разговор о боге ей не нравился. – Не слушай отца! Я тебе вот что скажу: Ты говоришь о любви Господа? Наслушался этих сказок от своей бабушки? Знаешь, что происходит с посвященными людьми, которые читают библию и думают, что они самые умные? Они уходят в монастыри, а там занимаются развратом! Мужчины спят друг с другом, как муж с женой! Вот посмотри!

Валентина раскрыла перед сыном толстую книгу и пальцем указала на фотографию. Это была одна из трех книг, хранившихся в доме Де Гроте.

– Видишь этот колодец? – продолжала Валентина, – Этот колодец находится в женском монастыре, где женщины хранили себя для жизни с Иисусом. Они хранили и обет молчания, когда вместо Иисуса Христа они отдавали себя на поругание священнослужителям, но правду не скроешь. Эти бедные монашки своих детей, зачатых пороке, рожают и кидают в этот колодец. Видишь эту фотографию и скелеты несчастных младенцев на дне?

Ронни сразу припомнились котята и их жалобный предсмертный писк, и он понял, что уже не хочет быть посвященным. Лучше слушать рассказы об Иисусе из уст бабушки Марии…

Время шло своим чередом. В будни Ронни всё так же днем работал сосисочником, а вечером учился, зато в выходные дни веселился в банде «бункерских крыс». Раймонд вскоре стал его хорошим другом. Их дружба держалась на традициях банды. Вместе с другими вольными «крысами», храбрыми юношами и их независимыми девушками, молодой Де Гроте разгребал заваленные блиндажи и туннели, оставленные фашистами в наследство бельгийской молодежи. С каждого прохожего, проходившего по тропинке между бункерами, взималась дань.

– Стой, кто идет! Руки вверх! Плоти день! – окликали ребята бродившего по лесу грибника. Трусливые прохожие сразу убегали, и их никто не останавливал, так как с ними было неинтересно, но большинство людей поднимало от неожиданности руки вверх, некоторые принимали стойку боксера. Тут начиналось веселье. Данью могло стать всё, что угодно: от пяти центов до зеленого яблока.

Одна девушка, гулявшая по лесу в белом платье в синий горошек, руки на окрик не подняла, а протянула одному из окруживших ее парнишек скромный букетик лесных цветов. Букетик достался Ронни, а остальные молодые бандиты опустились перед ней на колено. Потом под рыцарской охраной из пяти человек девушка была доставлена к автобусной остановке, которая находилась по соседству с бункерами.

Если нарушитель территории платил дань щедро, то к нему подходил лидер банды по кличке Белый, который участливо спрашивал пленника: «Ты думаешь, что тебя ограбили?» В таких случаях человек обычно не знал, как лучше ответить, и за него отвечал сам бандит: «Спасибо, дорогой друг, за то, что ты столь щедро наш оплатил концерт».

Тут для посетителя выносилось из бункера кресло, которое Ронни смастерил для себя из немецкого хлама времен Второй мировой войны, чтобы ему было удобно слушать новые песни, сочиненные Белым, который не расставался с гитарой ни ночью, ни днем. Когда он начинал перебирать струны, то забывал обо всем на свете, и о «госте» в первую очередь. Иногда среди «пленников» встречались и родственные ребятам души, для которых гостеприимные любители рок-н-ролла устраивали настоящие концерты, где звучали знаменитые мелодии Клиффа Ричарда, Элвиса Пресли, Пола Анка и Чабби Чекера. (Пройдут годы, и музыкальная группа Белого окрепнет и будет с успехом гастролировать по всей Европе.)