Вербалайзер (сборник)

...

«Здравствуй, Игорь! Игорек, привет! Ну, как ты там? Дурацкий, конечно, вопрос, извини, – я уверена, что хорошо. Мне твой адрес дала Ленка Игнатьева, мы с ней случайно совсем встретились на отдыхе в Испании осенью. Я долго собиралась тебе написать, но все как-то стеснялась, сомневалась, – уж двадцать лет почти прошло, неудобно как-то. Я, конечно, посмотрела про тебя в сети, про фирму, адрес, конечно, есть, но не могу же я написать туда на твое имя, – а вдруг у тебя секретарши ревнивые!

Это я кокетничаю, конечно, не сердись, но я, как все говорят, очень пока еще ничего себе, – вот бы посмотреть, как на твой глаз? Ты-то, помню, и в одежде, в смысле – меня, видел, например, на какой я стадии цикла: близняшки, говорил, больше или меньше пухленькие. Я, между прочим, совсем не растолстела, в форме, а ты говорил, что годам

к сорока – точно. Фигушки!

Я тогда, года через три, как мы с тобой расстались, познакомилась с норвежцем, я их по Москве водила, гидом, ну и быстренько вышла за него замуж, с трудностями, правда, но уехала все-таки. Тебя уже не было, со мной, в смысле, давно, а больше мне там жалеть было нечего. Я очень хорошо прожила все эти годы, пока там у вас заваруха была, Лapc был человек очень не бедный – юрист в нефтяной сфере. Он умер четыре года назад. Почти все осталось мне, так что денежно я в шоколаде, но ты, наверное – больше, ты же всегда был такой умный и остался умный, я точно знаю.

Ленка мне говорила, что ты, как женился, так и все. И больше – ни разу? Ой, не верю… Сын, рассказывала, у тебя взрослый уже, умный – в папу, или красивый – в маму? На дурнушке ты бы не женился.

Ну вот, все про себя и рассказала. Давай теперь рассказывай ты.

Целую, Лика.

P. S. Мои все телефоны и мейловый адрес – на обороте листка.

Целую, ой, еще раз, ну ладно, это ничего. Пока».

Игорь Сергеевич пару раз перечитал письмо, убрал листки хорошей с какими-то вензелями бумаги в конверт, конверт положил на стол, подошел к окну, открыл одну из широких створок наполовину, присел на подоконник, закурил. Зима в Москве мало чем пахнет, особенно ночью, но сейчас декабрьский сырой холодок пах, казалось Игорю, мокрым снегом, не успевшим еще растаять на Ликиных волосах, когда она, окунувшись голышом в сугроб, забежала обратно в дачную баньку, и он оборачивал Лику махровой простыней, а потом она выталкивала его на морозец, покрикивая весело «мерзни, мерзни, волчий хвост!», а он, обжигая ступни о накатанный у крылечка ледок, вопил «это не хвост!». Свалившийся откуда-то – не из Норвегии ли? – холодный ветер толкнул оконную створку. «Господи, да что я здесь делаю, у окна-то, – продует ведь», – очень разумно подумал Игорь Сергеевич и отправился в спальню – к жене. Не то чтобы он чего-нибудь хотел, не был он и возбужден яркими картинками из дальних пакгаузов памяти, – ему хотелось побыстрее согреться.

26.12.07, день

В этот день ничего решительно важного с Игорем Сергеевичем не произошло, да и что может произойти такого необыкновенного с человеком из-за полученного письма от бывшей… «А от кого – бывшей? Не жены, не подружки, не блядушки на разок, – от кого? Кто она мне – Лика? Да никем она не была… И всем – была. Ха! – “кто был ничем, тот станет всем!”, – только тут наоборот, и то не вполне…»

Мерцающие не яркой, но сильной, сильной эмоцией размышления нарушились вплыванием в кабинет Веры, несшей округлые свои к-чему-надо-пригодности на пути от двери к рабочему столу хозяина, как летний сквознячок несет из соседней комнаты запах свеженадушенного для барахтанья женского тела, оборачивая его, ароматец, к обоняющему с предвкушением носу то самим французским изыском, то свежебритой, но взмокшей уже волнением подмышкой, а то и еще кое-чем, не определяемым четко, но тревожащим. Угадала Лика насчет ревнивости секретарши, но много ли тут надо прозорливости – угадать? Каждая почти женщина выше крыши имеет причин и поводов проявлять к хотя бы частично или иногда принадлежащему ей мужчине ревнивый охранительный инстинкт: «а что это ты, дружок, глазки прячешь?» или «почему, дорогой, ты так прямо мне в глаза глядишь, – о чем соврать хочешь?» У расторопной же секретарши при хорошем боссе к личному женскому интересу пристегнут еще и вполне житейский, шкурный-денежный, что круто повышает ее предсказательную чувствительность. Текущую чувственность – тоже. А Вера была – хороша.

– Игорь Сергеевич, тут вот новые платежки на подпись я принесла, два на пособие заявления…

– Давай, подпишу.

Секретарша присела в удобное невысокое креслице сбоку от стола, закинула ногу на ногу, короткой юбкой приоткрыв стянутые тугой светлой лайкрой превосходные ноги, – черных колготок Игорь Сергеевич не одобрял. Это был проверочный вариант. Вот тебе раз – не взглянул даже. Чего это он?

– Что-то вы сегодня задумчивый какой-то, Игорь Сергеевич…

– Нормальный.

– Нет, я же вижу…

– Слушай, Вер, ты вот что…

Вера поднялась, изобразила короткое потягивание с полузевком, в два шажка подошла вплотную, коснулась левым бедром правого Игорева плеча.

– Н-ну.

– Да нет, да сядь ты, ну, сказал же…

Отошла, села, строго выпрямленной спиной показывая обиду и крепкую грудь, сделала чужое лицо.

– Верка, кончай придуриваться, – ну да, не в том я настроении, но ничего не «не в духе», – в духе, в другом только…

– Я же говорю – вижу…

– Ладно, ладно, все-то ты видишь… Ты вот что, действительно: позвони-ка жене, скажи, что я срочно уехал на встречу, а мобильник забыл, – вот ты и предупреждаешь, мол, чтоб не волновалась, это – первое.

– А как же, да, будет она волноваться…

– Какая тебе разница – будет, не будет, тебе-то что? Так, на завтра к двум собери на совещание всех основных и так на четыре-полпятого пригласи-ка Бориса Аркадьича, юриста моего.

– Ой, Игорь, случилось что-то?

– Да ничего не случилось, что ты пристаешь? Сделай что сказал, будь добра. Я просто думаю на недельку отдохнуть слетать.

– И куда же?

– Не знаю пока точно, в Финляндию, может.

– А я?

– Вера, не в этот раз.

– Ну вот, я так и знала, вечно все мимо меня летит, спасибо большое, Игорь Сергеевич…

– Так, давай ты мне эту песенку завтра споешь, если не передумаешь.

– О Господи, ну что ты там делать-то будешь, там же холодно!

– Так, все, пока, я уехал.

27.12.07, вечер

Предыдущий вечер до середины ночи сгорел в давно прикормленной баньке «со встроенными блядьми», как говаривал Игорь Сергеевич в добродушии, – с утра он слегка помаялся невыспатой хмельной тягостью, выпил рюмку коньяку в оттяжку, днем были привычные, притершиеся ко времени заботы. Совещание Игорь провел быстро и хмуровато, к удивлению с переглядкой собравшихся, так он с ними шутил, «мнеденьгиджеров», – дела-то были в порядке. Чуть погодя он недолго поговорил с юристом и снова уехал намного раньше обыкновенного своего времени, не сказав куда упрямо бывшей в образе «вы меня страшно обидели» Вере. «Вот тоже – Верка, – думал Игорь Сергеевич, сидя за ресторанным столом в ожидании жены. – Вот – тоже… Денег ей плачу вдвое, делов у нее – тьфу, а и пользую-то ее – к обоюдному… Ох, бабы… Надо вот им, чтоб обязательно целиком, мое – и все… Сколько на этом теряют, дуры, даже самые умные – а дуры, – не переменишь. Но тоже верно, как им иначе, – иначе совсем на бобах оставят. Ха! – оставят, – оставим, – сам-то? А что – сам, кого из них обидел – да никого. Вот Лика разве… А что – Лика, – сама не захотела, нет, хотела слишком многого, нет бы подождать чуток…»

– Привет, дорогая.

– Привет, привет. Что это ты – тыщу лет нигде вместе не были…

– Какая тыща, брось, вот у Юрки недавно были.

– Нет, правда, случилось что?

– Ну почему обязательно – случилось? Ничего такого, так просто…

– Ну брось, брось, а то я тебя не знаю. Кабы тебе не надо было…

Пара официанток, явно – привозные хохлушки, – дешевые, узкобедрые, но грудастенькие, дежурно улучшая настроение клиента склоняемым к нему низким сливочным вырезом, «тоже – ловля на живца, стрельба дуплетом, а что – охота ведь…», налили-расставили, оскалились принужденно, ушли.

– Ты не разводиться собрался, а? А что – как в кино, – пригласил, объявил…

– Нин, что за глупости? К чему это? Что ты, ей-богу… Так, – пообедать просто…

Нина, жена, конечно, как и предполагала Лика, дурнушкой не была ни в коем случае, – нет, она была красива, неглупа, на пять лет моложе мужа, – в этом как раз возрасте многие, если не все, дамы начинают всерьез опасаться за свой замужний статус – вдруг уйдет? Мало ли молодаек гладких – уведут запросто, – какая там особая любовь после пятнадцати совместных лет. Нет, бывает, конечно, бывает, но ведь редко…

– Нет, Игорь, я не хочу дергать тигра за усы и про «не тяни за язык – змею вытянешь» тоже помню. Но так – тоже… Ты когда со мной последний раз спал?

– Вчера, нет – позавчера.

– Это ты спал, а это самое – когда? А-а, и не вспомнишь даже…

– Ты что – ругаться собралась? Нашла место. А это самое – сама б хотела, – какие проблемы… Давай – по глоточку… Я вот что – Новый год же скоро, подумал, ты ж поедешь маму ублажать, Сережка со своей шоблой зальется, а мне – опять в кабаке нажраться? Господи, что мне там делать – скучно же…

– И что? Поедем вместе к матери или ее к себе…

– Мерси. Нет уж. Я хочу на недельку, до Рождества, может, отвалить куда-нибудь.

– Да ради Бога, когда это я возражала, – несколько успокоилась Нина, – только что-то я не помню, чтоб ты раньше так торжественно об этом сообщал.

– Чего тут торжественного? Подумаешь – пообедали вместе…

Игорь Сергеевич так и не переспал с женой этой ночью, – Нина многовато почему-то выпила и заснула сразу же, как легла.

За высокими окнами Игоревой квартиры, в пустой темноте косо сыпался совсем не по сезону дождь, растекаясь внизу по тротуарам и стокам, чтобы схватиться к утру опасным ледком на поворотах и спусках, – «то-то с утра побьется народу, выехать, что ли, пораньше…»