Верни долг, дракон !

– Так вы их никогда не взобьете.

– А?
– я рассеянно посмотрела на Михаэля - в фартуке, косынке на голове и с руками в муке.

– Курицы заклюют вас за перевод продуктов понапрасну, - он кивнул на миску с яйцами, которую я прижимала к груди.

Точно. Взялась помогать, называется.

– Давайте лучше я, - мужчина взял ее из моих рук, с улыбкой легонько коснулся пальцем кончика моего носа и ловко застучал взбивалкой, превращая белки в воздушную пену - для пирожных.

– А пироги уже готовы?
– взгляд пробежался по заполненным противням.
– Когда вы успели?

– Пока вы стояли, погруженная в размышления, - Михаэль наполнил белой массой кулек из пекарской бумаги и начал ловко высаживать на смазанный противень будущие пирожные.

– Помощница вам досталась никакая! Простите.

– Прощу.
– Он кивнул.
– Но при одном условии.

– Каком же?

– Давайте уже на «ты» перейдем?

– Отличная, кстати, мысль! Мне тоже надоело тебе выкать. Кто это там?
– я услышала стук копыт и, отодвинув занавеску, выглянула в окно.

Это уже интересно!

– Что за ерунда?
– озадаченно сорвалось с губ, когда увидела телегу с большим ящиком, закрепленным веревками.

Мы с Михаэлем вышли на улицу. Мимо, громко вопя, пронесся ураган Игги. Следом за ним шли Матильда и Севаст, оба улыбались.

– Это обещанный Дарьяром подарок приехал, - пояснила тетя, встав рядом с нами.

– Он там, да?
– пританцовывая от нетерпения вокруг телеги, выпалил брат.
– Там?

– Там, - посмеиваясь, Севаст перерезал веревки и снял доски.

За ними обнаружилась клетка со страусом.

– Ура!
– закричал Игги, перепугав бедную птицу.

– Доволен?
– я потрепала счастливого мальчугана по взъерошенным вихрам.
– Твоя жертва с тобой.

– Это он, - брат широко улыбнулся.
– И его зовут Дарьяр!

– Ты внимательнее приглядись, - дракон-тезка страуса хитро улыбнулся.

– Ой, - Игги прикрыл рот рукой.
– А кто второй?

– Выяснилось, что Дарьяр давно отдал свое пернатое сердце красавице-жене, - ответил Севаст.
– Так что, когда я выкупал его у цирковой труппы, пришлось брать обоих. Нельзя разлучать семью.

– Хорошо, что вам не сказали, что страус жить не может без слона и дружит с жирафом, - фыркнула я.

– Значит, у нас есть Дарьяр и...
– брат задумался, но тут же просиял, - Тэя!

– Нет уж, спасибо, - попыталась все исправить я, заметив, как стиснул зубы Михаэль.
– Давай лучше придумаем им свои имена? Например, Заза и Зизи?

– Звучит так, будто кто-то на соплях поскользнулся, - Игги замотал головой.
– Это мои страусы! Значит, имена им буду выбирать я!

– Кстати, об этом, страусиный заводчик, - вмешалась Матильда, - ухаживать за своими птичками будешь сам, понял?

– Конечно!

– Тогда давайте, несите клетку к загону, который от лошадей рабочих остался. Выпустите уже Дарьяра и Тэю на свободу. И покормите.

– Поможешь?
– я улыбнулась Михаэлю.

– Конечно.

Драконы подхватили клетку с пернатыми.

– Как думаешь, вон то перо в хвосте Дарьяра, самое пушистое, подойдет на шляпку?
– спросила тетя, глядя им вслед.

– У Дарьяра даже если все перья выщипать, он все равно найдет, что распушить, -пробурчала я.

– Он, кстати, ничего мужик оказался, - Матильда прищурилась.
– На передок слаб по молодости лет был, но кто из парней без греха? Просто в ежовых рукавицах такого держать надо, да и все.

– И о чем это вы тут шепчетесь, девушки?
– осведомился Севаст, подойдя к нам.

– Да вот, учу племянницу, как надо дрессировать Дарьяра, - невинно улыбаясь, ответила тетя, заставив меня потерять дар речи.
– Чтобы этот страус только перед своей Тэей перья распушал!

– Матильда дурному не научит, - дракон полыхнул зеленью глаз.
– Она знает, что если к страусу с лаской и любовью, он как привязанный будет за своей Тэей всю жизнь ходить, забыв навсегда о других страусихах! И будет самым счастливым страусом на свете...

Глава 2 Серьги

ДАРЬЯР

Никогда не чувствовал такой боли, как в тот день, когда дрался с Михаэлем. И причина была вовсе не в тех безобидных царапинах и синяках, которыми он меня разукрасил.

Глаза Тэи сказали мне все, что она сама сформулировать или не могла, или не хотела.

Я не просто обидел ее, а потерял доверие девушки. Ее и так со всех сторон убеждали в том, что Севаст бабник, эгоист и все остальное. Она не верила, видела того истинного, каким мог быть только с ней. А потом.

Но у Тэи были чувства ко мне. Пусть они еще только зарождались, лишь крохотными, но упрямыми ростками пробивались сквозь предубеждения и сомнения. Я видел огонь в ее глазах, видел! И буду бороться за то, чтобы эти чувства возродились!

После ужина, приготовленного Михаэлем, мы взяли оставшиеся пироги, вино и пошли в деревню на праздник урожая. Там было шумно, в центре ярко полыхал костер, неподалеку от всяческой снеди проседали столы. Люди смеялись, танцевали, дети гонялись друг за другом с громкими криками.

Мое же настроение было полностью противоположным. К тому же, каждый раз, глядя на Тэю, которая улыбалась Михаэлю, я становился еще угрюмее. Игги пытался развеселить меня, но не вышло.

– Ты водишь!
– подбежавшая к нам девчушка шлепнула его по руке и со всех ног помчалась прочь, громко визжа.

Мальчик погнался за ней, а я мог думать только о том, что Тэя с Михаэлем перешли на «ты». Может, она уже приняла решение и скоро попросит меня уехать, как лишнего? Что тогда делать?

Матильда, с которой я неожиданно сдружился, тоже была на его стороне. Да что там говорить, будь у меня дочь, сам бы посоветовал ей гнать столичного бабника поганой метлой, и поскорее тащить под венец идеального парня, с которым свела судьба.

Взгляд Тэи обжег меня издалека. Она одна? Неужели Михаэль имел глупость куда-то отойти? Что ж, сам виноват! Я пошел к девушке, словно притянутый магнитом. Пылающий рядом костер красивым оранжевым ореолом защищал ее от опустившихся на деревню сумерек. Отсветы пламени плясали в зеленых глазах. Какая же она красивая!

– Потанцуете со мной, Тэя?
– голос был тихим, словно боялся спугнуть этот прекрасный момент.

– Конечно, - она улыбнулась.

Ладошка девушки легла в мою руку. Осторожно притянул ее к себе. Под переливы скрипки мы заскользили вокруг костра. Тэя позволила мне вести. От слаженности наших движений едва не замурлыкал, как довольный кот. Г оворят, если в танце хорошо, то и в жизни сладится. Хотелось бы верить.