Вернуться в Антарктиду

– Да, но она маленькая, а ты говорил, что большая.

– Кукла вырастет, когда я пронесу ее через дверку в храме.

Адель захлопала в ладоши:

– А когда ты придешь к нам и принесешь эту невероятную куклу?

– Когда вы с мамой приедете в храм и кое-что там сделаете для меня. И когда тетя Мила научится входить в дверку.

– Это долго?

– Это зависит от многих вещей, но больше всего от твоей мамы и тети Милы. Придется их подождать.

– Почему придется подождать?

– Ключик от дверки у мамы. Она его принесет, отопрет замочек, и Мила в нее войдет, чтобы взять меня за руку и провести на вашу сторону. Я войду и вручу вам подарочки. Правда, это будет здорово?

– Я люблю подарочки.

Папа рассмеялся:

– Святая простота, как у вас выражаются.

Адель зажмурилась и поискала в тумане нужную картинку, чтобы узнать заранее, как все это будет выглядеть. Но картинки были слишком разные, как и колечки, их было много, и Адель запуталась. Она искала свою красивую куклу, которая будет расти и становиться большой прямо на глазах, но ее нигде не было.

– А где кукла? – спросила она, надув губы. – Ты обещал!

– Раз обещал, значит, подарю.

– Я не вижу!

– А это сюрприз. Ты и не увидишь, пока я не принесу вам свои подарки.

– Их будет много?

– Конечно. И тебе, и дяде Вику, и дяде Ване – всем достанется. Они их надолго запомнят. Только ты никому не рассказывай об этом заранее, хорошо? – прибавил папа. – Для них это тоже будет сюрпризом. Так интереснее, согласна?

– Ладно, - ответила Адель, - но почему, когда ты приходишь, твои руки совсем-совсем пустые? Моя кукла маленькая, она поместится в карман и вырастет потом, но разве подарки для других тоже маленькие?

– Мои подарки особенные и хранятся за дверью. Ты не можешь увидеть то, что скрывается за ней, пока ее не откроют.

– Почему? Подарки скрытые, как некоторые люди?

– Подарки спрятаны, потому что дверь запечатали. И открыть ее со своей стороны я не могу.

– Почему?

– Потому что замок с вашей стороны.

– Почему с вашей?

– Не с нашей, а с вашей! Слышишь, что я говорю? Дверь замуровали! Никто не можешь в нее пройти, и никто не видит сквозь нее! Даже ты.

Папа начал сердиться, и Адель засопела. Она знала, что когда папа сердится, у него кончается терпение, и он перестает отвечать на вопросы или выкрикивает страшную чепуху. Она этого ужасно не любила, но сейчас не могла сдержать любопытства. Загадочная непрозрачная дверка очень ее занимала.

– Почему никто? – опасливо спросила она. – Я же тебя вижу, а ты там.

– Ты тоже ничего не видишь! – рявкнул папа. – Ты видишь образ, который создал твой собственный мозг благодаря моим усилиям. Даже не представляешь, каких трудов мне стоило прорубить этот канал связи! У меня есть посредники, без них не обойтись, но мне это не нравится. Все равно что костыли, без которых я не в состоянии сделать и шага. Физически ни ты, ни я, ни кто-то еще не может проникнуть за этот чертов барьер!

– Почему? – тихо спросила Адель, которая ничего не поняла, но на всякий случай втянула голову в плечи.

– Что ты заладила «почему, почему»? Я в западне, вот почему! – папа сердито стукнул кулаком по раскрытой ладони, гася нарождающуюся черную ярость. – Твоя мама не спешит открыть замок, хотя в ее руках находится ключ от всех дверей. Только не спрашивай больше почему! Не спешит – и все! Но ничего! Я возьму реванш. Обязательно возьму! Если все пойдет по задуманному, я обрету наконец свободу и войду в ваш мир навсегда.

– Мама умная? – совсем робко спросила Адель.

Но папа уже успокоился:

– Да, мама умная. Но ей нужны инструменты и помощники. И еще ей нужна Мила, потому что без Милы ничего не получится.

– Почему не получится без Милы?

– Потому что первым по мосту обязан пройти его строитель. Знаешь такое правило? Ну и неважно. Мила должна будет проверить крепость моста.

– Мила построит мост?

– Мост построит мама, а Мила просто проверит – вместо нее. Мы ведь с тобой не станем рисковать здоровьем твоей любимой мамочки, верно? Вдруг что-то пойдет не так. Мамочка нам еще пригодится.

– А Мила?

– А Мила… она тоже пригодится. По-другому.

– Потому что у Милы есть пирамидки, а у мамы их нет?

Папа посмотрел на нее задумчиво:

– Правильно, Аделин. У твоей мамы нет пирамидок, как и у меня. Нам нужен проводник. Ты тоже могла бы стать проводником, но ты видишь слишком много лишнего.

– Почему лишнего?

– Потому что иногда твоя богатая фантазия мне мешает. Просто делай, что тебе велят, и этого будет достаточно, поняла меня?

Адель не поняла, но ее занимали другие вопросы. Кажется, она уже знала, где находится загадочная дверка. Ее спрятали в старом-старом храме за густым туманным облаком, за узким скрипучим мостом. Некоторые мосты вели в никуда, и она боялась туда заглядывать. Но получалось, что Мила как раз могла туда заглянуть. Мила была куда смелей Адели. «Конечно, - подумала Адель, - ведь она взрослая».

– Да, Мила взрослая, и она научится ходить по мостикам, - подтвердил папа. – Она пройдет первой, сорвет покров своим телом, а дальше – дело техники.

Он окончательно успокоился и улыбался широко и весело, но было заметно, что он устал. И дальний папа устал, и ближний, через которого дальний смотрел на нее из туманного далека. Они оба очень устали. Они редко разговаривали так долго, и время, растраиваясь на дрожащие рукава-спиральки, подточило их, высасывая последние капли силы.

Адель видела, что от усталости глаза дальнего папы стали черными, как две глубокие дырки, а волосы сделались как снег. А ближний папа, который сейчас молчал, стал дрожать, будто на его плечах лежало небо, как на плечах Атласа из книжки с картинками.

– Ты поможешь ей научиться? – спросил дальний папа. – Сделай так, чтобы тетя Мила тебе доверяла и слушалась.

– Она не будет меня слушаться, - сказала Адель, - меня взрослые совсем-совсем не слушаются. Даже няня. Я говорила, чтобы она не звонила тому плохому дяде, но она уходила в туалет и все равно звонила. И ее посадили в тюрьму.

– Мила должна быть послушной, очень послушной, - подчеркнул папа, - это важное условие. Ходить по мосту и проходить в отпертую дверь – процесс сложный, и нельзя, чтобы она отказалась или сбежала в последний момент.

Адель увидела, как плохо будет Миле, когда она пройдет в открытую мамой дверку, «срывая покров». Ей стало ее жалко. Адель всегда болезненно переживала чужие боль и страдания, хотя и пыталась это скрывать – совсем как ее мама. И еще она поняла, что папа не верит в тетю Милу. Он считал ее глупой и хотел заставить делать то, что принесет ей вред.