Вернуться в Антарктиду

Тропа вывела их из-под лесного свода на некое подобие шоссе, вдоль которого стали попадаться жилые дома. Когда очередной дом поманил их вывеской над навесом, где стоял крепко сбитый стол и несколько разномастных стульев, Вик свернул к нему.

– Харчевня, - сказал он. – Подождем открытия.

Кир покорно плюхнулся на пластиковый стул, не опасаясь его запачкать. В неподвижном состоянии его начала бить дрожь. К счастью, хозяева забегаловки уже проснулись, увидели посетителей и вышли к ним. Полная женщина в ярко-синем переднике вынесла огромные термосы и водрузила на стол. За ней появился сын лет десяти, тащивший в корзинке пакеты с лепешками и прочей снедью.

– Чем расплачиваться будешь? – спросил Кир, с волнением наблюдая, как улыбающиеся и непрерывно лопочущие что-то на своем языке мальгаши раскладывают по пластиковым лоткам диковинные на вид закуски. К счастью, затрапезный вид путников их не пугал.

– У меня осталось немного, - Вик извлек мятую и слегка размокшую пачку ариари.
– Если здесь не дерут с три шкуры, то на завтрак хватит.

В самом большом термосе оказался кофейный напиток. Вик взял его, а Кир, мрачно сверкая глазами, заказал тростниковое пиво. Еда на вкус была странная, непонятно из чего сделанная, и Мухин мрачно буркнул:

– Небось из насекомых, по новой моде.(*) Все по принципу: если лемуров нельзя, то пусть едят саранчу.

Но это был, скорей, поклеп, продиктованный упадком духа. В любом случае, это было съедобно, и они умяли все, что купили, потому что нуждались в пополнении сил. Когда заканчивали завтракать, снова пошел дождь, и окружающие пейзажи, и без того грустные и бедные, стали смотреться совсем тоскливо.

На дороге показался «Хаммер» со знакомыми номерами, но за рулем обнаружился не Грач, как ожидалось, а Демидов-Ланской. Увидев Соловьева и Мухина, махающих ему из-под навеса, он подрулил к обочине и, не глуша мотор, крикнул, высовываясь из окна:

– Давайте живей!

Вик и Кир, радуясь, что удивительным образом не разминулись, пошли к машине.

– Как без звонка догадался, где нас искать? – спросил Вик, усаживаясь спереди.

– «Васька» подсказал.

– А Вовка где?

– Остался с девушками, - ответил Иван, пытаясь развернуться прямо тут, на пустынной дороге. – Мне все равно сейчас не до работы.

– Ничего такого у вас не случилось, надеюсь?

– Случилось у вас, а у нас все просто замечательно! – Демидов-Ланской перебросил Соловьеву на колени телефон: - Читай! Это пришло мне полчаса назад.

Вик смахнул с экрана заставку и сразу оказался в программе полученных смс-сообщений.

«Достопочтимый Иван Иванович! Если вам дорога жизнь Патрисии и есть желание...» - так начиналось послание от Ильи Сперанского.

– Чего там? – Мухин полез вперед, намереваясь заглянуть Соловьеву через плечо.

Вик успел погасить экран прежде, чем любопытный нос всунулся между креслами салона.

– Знают, на что давить, - сказал он Демидову-Ланскому.

– Было предсказуемо.

– Ну так нечестно! – заныл Мухин. – Что там написано? Шантажируют или соблазняют?

– Скорей, соблазняют, - откликнулся Иван. – У нас с Пат была договоренность на этот счет, что, впрочем, не снимает с вас ответственности за упущенный артефакт. Без Зеркала мы не узнаем адрес, куда выводить портал для Громова и будем вынуждены закладывать те данные, что нам любезно предоставит «Прозерпина». А «Прозерпина» - враг, надеюсь, про суть ее любезности вам не надо растолковывать?

– Виноват, - признал Вик. – Не до конца расшифровал эпитафию про притаившееся зло.

– Дело не в эпитафии! Ты упустил инициативу, и мне теперь придется ответить на их требования так или иначе. А у меня еще не все готово. У меня нет того, что они от меня хотят. И тем более нет запасного варианта.

– Значит, поторопись, - сказал Вик. – Пат говорила, что основная работа по созданию стабильного коридора может вестись без точного адреса, но ты же успел закончить предварительные расчеты по Крозе?

– Почти.

– Тебе не хватает каких-то параметров или обычной уверенности?

Демидов-Ланской усмехнулся:

– Процесс осложняется тремя моментами. Желаешь послушать какими?

– Конечно.

– Во-первых, я в основном опираюсь на тексты, которые предоставил Вещий Лис, а они изначально составлены антарктами и нуждаются в двойной расшифровке: лингвистической и математической. Мы и создатели Зеркального лабиринта используем совершенно разные нотации(*), включая системы счисления и измерения. Все приходится переводить из системы в систему по нескольку раз, а это ведет к потере точности. Для таких чувствительных материй, как перенос физически плотных объектов, критичны даже сотые знаки после запятой. Это тебе не пакет информации доставить, а живого человека, и хотелось бы, чтобы этот человек остался после доставки жив. Во-вторых, вычисления ведутся в индивидуальном порядке. Нет единой формулы, куда можно подставить разные данные, все приходится пересчитывать заново и с самого начала. Вычисления сложны, и даже с помощью «Васьки» на них уходит прорва времени, я не всегда успеваю их дублировать по нескольку раз и перепроверять. В-третьих, полученные результаты приходится раскладывать на алтарные символы, составлять из них блоки. Часть символов для «Черного солнца» предстоит набрать на алтаре, а часть на пульте-подвеске. «Васька» позавчера выдал мне аж семнадцать вариантов набора без учета адреса, а ведь сработает только один из них! Адрес мира – это первый символ в достаточно длинном предложении, его пока можно опустить, но вот все остальные блоки обязаны быть готовыми к моменту активации Зеркала.

– Набор символов зависит от количества человек, которые должны пройти по коридору?

– Естественно. Благодаря Лису и архивным розыскам Белоконева у нас имеется специальная таблица соответствий и ее интерпретация для различных объектов. Это повышает наши шансы на успех, но из-за неопределенности с числом пленников и их общей массой я пытаюсь заложить в расчеты еще и потери на гистерезис (**), а это требует точной корреляции с затрачиваемой энергией, от чего, в свою очередь, зависит наборы алтарных символов. Излишек энергии, производимой Имерельской Чашей, грозит расшатать коридор и вылиться в микровзрыв или тотальный сбой программы, как случилось в Антарктиде в 1950 году. А ее недостаток не пропустит к нам «лишних людей», потому что проход захлопнется раньше, и это станет для нас не меньшей трагедией. Как мне понять без предварительного эксперимента, какой набор символов корректен, а какой лучше вообще не активировать?

(Сноски.* Нотация– система условных обозначений. **Гистерезис – ответная, мгновенная или запоздалая реакция некой системы на определённый раздражитель, люфт, необходимый для стабильного функционирования приборов)

– Сложно, - качнул головой Вик. – Слишком много переменных и неопределенностей.

– Вот именно. А тут еще и Адель вмешалась, прямо под руку влезла, когда я уже полагал, что все наконец-то пришло к идеалу.

– Адель?! Каким образом?

– Нарисовала картинку, разумеется, не понимая толком, что именно рисует, поэтому нормальных уточнений, без детского лепета, от нее не дождешься. Я случайно мимо проходил, увидел и похолодел. На альбомном листочке – ряды символов с алтаря и численные пространственные координаты точек входа и выхода на Крозе. Я смотрю и понимаю, что это мои последние выкладки один в один. Но – за малым исключением.

– Адель – лучший промышленный шпион всех времен и народов! – выдал Кир вполголоса.

Иван бросил на него взгляд в зеркало заднего вида:

– Не предмет для шуток, молодой человек! В ее числовом ряду с координатами есть небольшое отличие. Оно касается ряда параметров, которые меняют суть дела кардинально.

– Насколько кардинально? – уточнил Вик.

– Вообще, по координатам не понять, на какой земле расположена точка выхода портала, это программируется отдельно, как уже говорил. Но если я ошибся с переводом нотаций, то ошибка потянет за собой и ошибку в порядке алтарных блоков. Другими словами, мы откроем портал не в ту параллель, куда планируем.